Иностранная военная интервенция и гражданская война в Средней Азии и Казахстане. Том 2 (Сборник)

Кто и когда сочинил эту роль?

Маска актерская снова снята.

Вместо лица — пустота...

Белые губы, пустые уста.

Нет у суфлера другого листа.

Пьеса закончена, близок финал.

Точку поставит кинжал.

Белым туманом укрыта река.

Белой рекою текут облака.

Тают и гаснут огни на бегу.

Белые руки на белом снегу...

Гомер

Илиада

Если бы дали мне боги железную глотку,

Если бы дали мне боги железные пальцы,

Если бы дали мне боги железную память —

Что ж, и тогда бы я вряд ли сумел перечислить

Всех знаменитых героев, ушедших под Трою.

Разве что их корабли или земли родные,

Может быть, я назову... Предположим — Итака,

Спарта, Афины, Пирей, и Пилос, и Микены...

Ах, да не все ли равно? Ни один не вернулся.

Жених

Невероятный снег

Ложится на ресницы.

Рассвет берет разбег

От призрачной границы.

И в доме тишина

Звенит от нетерпенья.

О, терпкий вкус вина,

И терпкий миг прозренья!

Скользнет украдкой взгляд

От жениха к невесте.

Два сердца невпопад,

Два тела вьются вместе.

Дрожала, так близка —

До выдоха, до стона —

Безумная тоска

Нетронутого лона.

Качается луна,

И голова кружится,

Другие времена,

Растаявшие лица,

Еще придет весна,

И вырвется из плена

Неверная жена,

Прекрасная Елена.

Невеста

Жара и толчея трескучего Пирея,

Однообразный звон полуденных монет.

В портовом кабаке день ото дня трезвеет

Возлюбленная тех, кого, представьте, нет.

Выходит на причал, глядит торговцам в лица.

Считает корабли который год подряд.

Накидка у нее как раненая птица,

И под накидкой тот же свадебный наряд.

Пропали женихи — а может быть, забыли,

Запировали там — недавно ли, давно.

Она устала ждать, она устала — или

Ей надоело пить остывшее вино.

Ей снится по ночам разрушенная Троя,

Чужие голоса смеются вдалеке.

А что же наяву? Хрустальный звон прибоя

И нескольких монет в потертом кошельке.

Одиссей на Итаке

Лохмотьями укутанный скелет,

А может быть, бездомная собака —

Я воротился через двадцать лет

На этот остров именем — Итака.

И топаю теперь, едва дыша,

Нащупываю посохом дорогу.

Ведь сожжена не Троя, а душа,

И путь ведет к последнему порогу.

Я разрушал чужие города

И бросил дерзкий вызов Посейдону,

Громил врагов и угонял стада,

И примерял бессмертного корону.

И что теперь? Сидеть у очага,

И растирать рукою поясницу,

И псам бросать остатки пирога,

И ублажать рассказами царицу?

Не то супруг, не то опять жених.

С другими мне пристало ль состязаться?

Двенадцати колец никто из них

Пронзить не сможет. Можно утешаться.

Раскрутим же по новой колесо —

Почти неуловимое движенье!..

Но Пенелопа — та же Калипсо,

А небеса — земное отраженье...

* * *

Ну кто там опять стучит в окно?

Ведь мы живем

на пятом этаже.

Это ветер...

Белый платок, который

невидимые пальцы выткали

из звездных нитей.

На темно-синем — ветер, ветер...

Зачем он здесь? Зачем

стучит в окна?

здесь,

вдали от асфальта,

от пыли,

ночью — зачем он стучит,

этот ветер?

Открой окно, впусти его

в наш дом.