Иной мир. Компиляция

Плохо, что самое важное так и осталось не ясно: каким волшебным способом Росс смог открыть портал прямо в то место, где я находился? Нет, в молитвы точно не поверю. Возможно, что в момент высокого морального напряжения у Росса снова открылась память, и он, сам того не ведая, как-то подкорректировал перемещение. Владимир Росс, наверное, единственный человек, который знал секрет перемещения в мир прежний. Знал, да унёс его в могилу…

Фрагмент 12

Мигель Мартинос, главарь упокоенной нами банды, не доехал до посёлка Речной двадцать с небольшим километров, потому что закончился бензин. Кроссовый мотоцикл марки YAMAHA он бросил и дальше пошёл пешком. Мотоцикл мы подобрали, потому что негоже такому добру пропадать, а Мартиносу дружно пожелали быть сожранным по пути к посёлку. Но, как выяснится через час, его не сожрали.

Посёлок Речной можно назвать деревушкой, потому что жилых домов в нём всего четыре десятка наберётся. Заметно, что строился населённый пункт поэтапно и с чёткой целью – быть привязанным к реке. Река для посёлка многое значит, но и дорогами он не обделён. Одна из дорог тянется вдоль реки и заканчивается, упираясь в посёлок. Вторая строго перпендикулярно реке уходит в степь. Обе дороги достаточно широкие и укатанные. Кто и куда по ним ездит, остаётся только гадать. Узнаем позже, если всё хорошо сложится.

С безопасностью от степных налётчиков в посёлке всё хорошо: он обнесён двухметровым бетонным забором, попасть за который можно, только проехав через одни из трёх имеющихся ворот. Впрочем, со стороны реки забора нет, но там и не подберёшься. Глубоко, и берег обрывистый. Только если на лодках.

В центре посёлка имеется небольшая площадь, к которой сходятся все дороги, проулки и тропки. На реке построен внушительный причал, к которому пришвартованы четыре крупных, метров по шесть длиной, вёсельных лодки. Рыбацкие, надо полагать. Фонари на столбах светятся, а это значит, что электричество имеется. И дают его точно не генераторы, потому что в такой тишине мы бы их услышали. Общий вывод таков: посёлок Речной – местечко далеко не бедное. И кормится он точно не от продажи пойманной рыбы и выращенного в степи мяса.

Всю эту информацию мы получили при осмотре посёлка с расстояния через бинокли. Более подробную принеси сходившие в разведку Саня, Булат и один из берсерков. Вроде Укхар его зовут. Хрен запомнишь эти дурацкие имена.

– Почти к забору подошли, а берсерк в отдалении ждал, чтобы не светиться, – первым начал рассказывать Саня. – Посёлок спит, но сторожа наверняка имеются, и, я уверен, что нас они видели. Мы и не прятались особо. Толку, если уже нашумели, когда подъезжали. Эта хрень, – он указал на автобус «Мерседес», превращённый берсерком в грузовик, – похлеще тепловоза верещит на всю округу. Остальной транспорт только усиливает звукопредставление. Нас не пристрелили, и это радует. Значит, не хотят воевать. Хотели бы, тогда не стали бы церемониться со столь наглыми разведчиками.

– За забор не заглядывали? – поинтересовался Боков.

– Сходи да загляни, раз умный такой, – огрызнулся Булат. – Мы, конечно, наглые, но не настолько. И понимаем, что заглядывание за чужой забор может быть печальным для заглядывающего. Высунул башку, и ни разведанных тебе, ни разведчика. Понимаешь ты это, Андрюха?

– Да я спросил только, а ты уже целую поэму сочинил, – буркнул Боков. – Мог просто «нет» ответить.

– Что делать будем? – спросил я. – Утра ждать или попробуем на переговоры съездить?

– Не нужно на переговоры ехать, – крикнул сидящий с биноклем на крыше КамАЗа полковник Стрелков. – Переговоры сами к нам приехать решили. Машина в сторону ближайших ворот едет. Джип какой-то…

Старый «Гранд Чероки» прикатил через десять минут. Подъехал не боясь и даже фар не потушил. Водитель и пассажир вышли и встали в ожидании. Оба светлокожие, но темнота не позволяет определить хоть какую-то национальную принадлежность. Видно только, что водиле лет двадцать, а пассажиру как минимум вдвое больше. Медведей мы загодя спрятали за транспортом, чтобы не пугать приехавших.

– Поговорить приехали, – по-английски сказал пассажир.

– Пагаварыць прыехалі, – повторил водитель. Белорус, значит.

– Ну давайте, поговорим! – Боря Стрелков вышел к приехавшим и навис над ними, словно грозовая туча. – Кто первым будет говорить то? Ты? – он ткнул пальцем-сосиской белоруса в грудь. – Или ты? – в англичанина тыкать не стал, но посмотрел сурово.

– Я! – Белорус выпятил грудь. Здоровьем он не обижен, но рядом с Борей все выглядят обиженными. Слишком огромен полковник.

– Боря, успокойся. – Андрюха подошёл и легонько пихнул федерала локтем в рёбра. Протянув руку приехавшим, представился: – Я Андрей. Если вы приехали говорить, то давайте говорить. Стояние на месте вряд ли даст результат. Кто мы, как я понимаю, вы уже знаете?

– Нет. – Белорус, пожав Андрюхину руку, без проблем перешёл на русский. – Но вы приехали на транспорте Мартиноса, а он сам несколько часов назад заявился еле живой. Его кодлаки сильно потрепали. Сейчас, правда, Мартинос совсем не живой, но это неважно. Мы ждали вас и хотим отблагодарить. Это староста посёлка, – белорус указал на англичанина. – Зовут его Николас. Меня зовут Матвей. Я главный помощник старосты.

– Давно старостой он стал? – Я встал рядом с Андрюхой и тоже протянул руку Матвею. – Попробую угадать: несколько часов прошло, как староста. С тобой аналогично, верно?

Матвей улыбнулся и кивнул:

– Всё верно. Власть сменилась благодаря вам…

Мигель Мартинос был тираном, но при его власти посёлок Речной быстро поднялся. Три неполных года испанец правил посёлком. Сельское хозяйство и рыбный промысел приносили столь ничтожный доход, что его хватало лишь на поддержание того, что имеется. Бизнес Мартиноса, а по сути, простой грабёж, доходу приносил намного больше. Но этот бизнес был построен на крови. Роптали жители на тирана, да всё-таки были довольны. Почти у каждого имелся транспорт и всё, что нужно для дела, которым живёт. И рабы имелись, чтобы жителям грязной работой не утруждаться. Ими становились новоприбывшие.

Жителей в посёлке Речной почти две сотни наберётся, если вместе с рабами считать. Могли они Мартиноса с его бандой своими силами ухлопать, да боялись. Переворот – это стрельба. А стрельба – это убитые. По обе стороны. Жители понимали, что любой из них может трупануться во время переворота, и менять власть не спешили. До того момента, пока Мартинос не лишился банды. Причапал в посёлок, уставший и немного погрызенный кодлаками, надеясь на поддержку подданных, да тут же был взят в нехороший оборот. Шкуру сняли, гениталии отрезали, а затем повесили. И повесили еще десятерых парней Мартиноса, что в посёлке оставались и порядок блюли. Злые люди в посёлке живут, однако. Если бы Мартинос не пожаловался, что какие-то наглецы перестреляли всю его братву, то мог подольше прожить. Не прожил, а прошлого не воротишь.

Выборы нового главы посёлка и его помощника – дело техники. Час, и на посту главы Николас Уайт, а его помощником стал Матвей Гриневич. И даже имущество банды до нашего приезда поделить успели. Потом вернули, но наверняка не всё до единого.

Всё это нам рассказали Уайт и Гриневич, да только не поверили мы им. И на гостеприимство, предложенное, уклончиво ответили. Спешка, она ведь при ловле блох нужна. Подозрительными мы были и остались, а поэтому решили показать главный козырь: медведей. Удивлению главы посёлка не было предела. Помощник так вообще заикаться начал. Угрх, впрочем, их быстро успокоил, пообещав не убивать никого без надобностей. И заверил нас, что говорят новоизбранные властители правду. Не врут насчёт гостеприимства и смерти Мартиноса. Властители же на заявление не убивать отреагировали посредственно, потому что не Угрх их пугает, а берсерки. Многие в этом мире о разумных медведях слышали, да немногие видели их. Берсерков же вообще только избранным удаётся повстречать. Мы все, получается, избранные.