Иной мир. Компиляция

Время сдвинулось. Нарочно ли я его сдвинул, или случайно, но обстановка резко изменилась. Темнота вокруг поляны, на которой стоит предок, начала двигаться. Враги везде. Их не меньше двух сотен, но они не спешат атаковать Ждут. Что ж, Вольг не против начать первым.

Стрелы полетели одна за другой и каждая в цель. Лесовики начали отстреливаться. Вольг, перемещающийся словно бесплотная тень, только усмехнулся – это его бой и когда он закончится, решать только ему.

– Как же красиво он движется! – воскликнул я, наблюдая за боем со стороны. – Каждый раз словно угадывает, куда стреляют лесовики. Да, варяг минимум сотни таких дурачков стоит. Это не в беспомощных зайчат стрелять. Сотник княжий бой даёт! Берегитесь!

– Соглашусь, - отозвался Второй. – Предок хорош!

Трофейные стрелы кончились и опустевший тул с луком упали на землю. Сабля в правой руке и меч в левой. Железный веер закрутился, отбивая стрелы лесовиков. Вольг закричал «Перун!» и бросился на врагов. Просто побежал прямо, потому что лесовики повсюду.

Несколько стрел ударили в спину. Первые попадания, но Вольг их будто и не заметил. Кольчуга уберегла. Не пробить её охотничьим срезом. Бронебойная стрела нужна, а их у лесовиков, видимо, нет.

Предок стал смертью-вихрем. Лесовики налетали на него живой волной, вооружённые кто чем, и откатывались, оставляя мёртвых и умирающих сородичей.

– Зажмут… - огорчённо сказал я, видя сжимающееся кольцо лесовиков вокруг предка. – Слишком много.

– Не зажмут, - отмахнулся Второй. – Куда им с варягом тягаться. Эти совсем никчёмные. Всех мало-мальски достойных ещё в первом бою положили. Тут молодёжь да старики в основном.

Сложно понять, какого возраста лесовики, но я поверил. Ещё память предка подсказала: будь он не один, а хотя бы с четвёркой лучших бойцов – выстояли бы против смердов. В одиночку не выстоять. Совсем немного потерпеть осталось, а потом в Ирий.

Лесовики, оказалось, не столь глупые, как я думал. Потеряв почти пол сотни сородичей, они решили отступить. Волна откатилась от варяга-предка и растворилась в темноте. Остались только крики и стоны раненых.

Вольг, победоносно вскинув руки с оружием, закричал «Перун, я иду!» и в него полетели стрелы. Много стрел. Основная масса ударила в тело и ноги, но одна всё-таки нашла незащищённый шлемом глаз.

– Ну вот и всё, - успел сказать я и воспоминание предка оборвалось.

На его смену пришла комната моей Земной квартиры. Снова в креслах со Вторым сидим.

– Обратно выбросило, - сказал он, озадаченно почёсывая подбородок. – Странно…

Я, вскочив с кресла, воскликнул:

– Пофиг! Главное, не взяли предка лесовики живьём! Ух, как он дрался! Хочу к предку нурману в память! Поехали, Второй! Как же там интересно…

Стоило захотеть и новое воспоминание приняло меня…

*** Оставлю маленькое примечание, так как фрагмент сильно уходит во времена Княжьей Руси. Первое правило - я автор и я так помню. Нурманы, они же Норманны, но именно первым словом их звали на Руси. Так же такие моменты, как “в деснице сабля, а в шуйце меч” намеренно написаны нашими словами, потому что многие даже не знают, что десница - правая рука, а шуйца - левая. Просто полагаемся на восприятие Ермакова - выходца из 21 века. Ну и Константинополь, конечно же. Можно было Царьградом обозвать. А можно и вообще Стамбулом)))

Так что, прежде чем кидать тапками, думаем - а правильно ли то, что утверждаешь именно ты. Я не кричу с двумя поднятыми руками, что всё написанное мной - правда. Это ведь боевое фэнтези, если на жанр полагаться).

Фрагмент 14

Воспоминание Владимира Росса, единственного родственника, которого удалось увидеть живым – вот куда меня забросило на этот раз. Лет на тридцать пять назад закинуло, как минимум. Может, чуть меньше.

– Вовка, - улыбнулся Второй. – Шестнадцать лет ему здесь. Кстати, мама и отец в это время уже вместе. Ждут ребёнка. Я про Людмилу Росс и Андрея Ермакова говорю.

– Их можно увидеть? – тут же спросил я. Мама для меня – тайна. Хочу до безумия узнать, какой была она. Увидеть её живой и здоровой. Весёлой, влюблённой в отца. Счастливой!

– Нет, - ответил Второй. – Они сейчас далеко. Не то воспоминание. И не нужно тебе их видеть. Не вороши прошлое…

Вовка одет в потрёпанную афганку и сам выглядит не лучше. Видимо, совсем недавно побывал в передряге. Синяки под глазами от недосыпа. Царапины на щеках и шее глубокие, но уже покрывшиеся коркой. Волосы на затылке слеплены кровавым сгустком. Руки изодраны в кровь, словно по стеклу полз. На аппетит повреждения, впрочем, не влияют. Уплетает Вовка жареное мясо с овощами так, словно был в голоде дня три. Бегающие по полу землянки тараканы, размером со спичечный коробок, его не смущают. Особо прытких, пытающихся забраться под одежду, он просто отщёлкивает сильными и резкими щелбанами.

– Досталось Вовке, - пробормотал я, закончив его разглядывать. – Прояснишь картину, где его так потрепало?

– Не вижу смысла, - отозвался Второй, изучающий минимализм землянки. – Скоро он сам всё расскажет.

Землянка не большая, но сделана добротно, если не учитывать тараканов, которых кишмя кишит. На две нары, имеющихся у стен, они не лезут. Скорее всего, боятся травы, которой обсыпано пространство под ними. В потолке имеются три дыры, через которые проникает свет. Его достаточно, чтобы не напрягать глаза. В углу, под грудой тряпья, прячется увесистый ящик. Что в нём лежит - не узнать. Память младшего Росса не сохранила об этом информации. Наверное, там оружие. Вот если бы Вовка открыл сундук, то информация бы записалась в память. Но, видимо, не открывал.

Закрывающий вход в землянку полог откинулся. Человек, одетый в новенькую афганку, вошёл и остановился напротив младшего Росса. У меня отвисла челюсть. Столь удивительно сходство, что даже не верится.

– Блин… - я впал в ступор. – Михаил Росс… верно?

Второй кивнул.

– Он же моя копия… Точнее, я - его копия.

– Так и есть, - согласился Второй. – Отцовского в тебе всё же немного имеется. К примеру, глаза. Взгляд, если правильнее. Но внешность чисто дедовская. За исключением, что дед Миша был малость повыше, значительно шире и во много раз злее. Не забывай про взгляд. Ты то добряк у нас, по сравнению с ним. И я вместе с тобой, потому что мы одно целое.

Старшему Россу, Михаилу, в этом фрагменте памяти его сына, Владимира, сорок с чем-то лет. «Сорок три» - вежливо подсказала память. Похожи мы с ним так сильно, что и не верится. Да, дед и вправду выше сантиметров на пять, шире в плечах и тяжелее, но последнее скорее возрастное. Может и я таким в сорок три буду, за исключением роста. Седины в волосах деда немного, но зато злобы и тоски во взгляде – немерено. Так смотрит матёрый волк одиночка. Одними глазами говорит – не дамся, чтобы не произошло. И никогда не сдамся. Такие люди, как дед, знают, что такое принципы и никогда им не изменяют. Цель и её достижение – самое главное. И не важно, какие средства на это потребуются. Ерунда, если потребуется отдать жизнь ради цели.

– Мыслишь правильно, - сказал Второй. – Дед, он тот ещё эгоист. Боюсь, что ты можешь возненавидеть его, если будешь слишком много просматривать память Владимира Росса. Залезешь в память матери – возненавидишь наверняка.

Нависнув над сыном, Михаил Росс спросил:

– Ты поел?

– Да, пап, я поел. – Вовка положил ложку в тарелку и осторожно посмотрел на возвышающегося над ним словно гора отца. По глазам побежали слёзы. Он прошептал: - Пап, мама… я попытался найти её… она… она могла погибнуть… Мейзер сказал…