Insipiens: абсурд как фундамент культуры

В марксизме роль человеческого сознания ("надстройки") всегда сильно умалялась: развитием человечества всегда движут сугубо экономика, производство и прочие "объективные условия". Но критиками очень ловко подмечено, что сам же марксизм на примере СССР доказал обратное: выступая доминирующей государственной идеологией, он подчинил себе и всю экономику, и морально-этическую сферы общества. "Сам марксизм как именно надстройка сыграл в трагической истории человечества ХХ в. свою страшную роль как раз потому, что первоосновой на деле являются не материально-технические и финансово-экономические реалии. Дорогу в жизнь для этих столь любимых и так очевидно предпочитаемых марксизмом реалий открывают идеи" (Васильев, 2011, с. 12). Как было сказано выше, марксизм сильно тормозил и развитие наук в СССР (и речь не только о печально известной генетике, но и об истории, и этнографии).

Именно тот факт, что философия марксизма опиралась на некоторые никак не доказанные догмы, а просто принимавшиеся на веру, позволил многим исследователям считать марксизм религией (Годелье, с. 92-99; Харари, с. 278). То есть системой представлений, определявших реальную практику людей. Знаменитый экономист Мейнард Кейнс справедливо задавался вопросом о марксистском догматизме: "Как мне принять теорию, которую необходимо принимать как Библию – вне и выше всякой критики, – но которая похожа на устаревший учебник по экономике, не просто научно неправильный, но читаемый без всякого интереса и к современному миру неприменимый?" (Кейнс, с. 58).

Когда решает сфера представлений

Важны не только объективные условия существования, но и специфика их осмысления в представлениях человека – это равнозначные факторы.

Самый показательный пример – это табу менструации. Признание женщины опасной в эти дни и изолирование её в особых менструальных хижинах распространено по всему миру, что говорит об особой древности этих взглядов, которые, судя по всему, были присущи человеку ещё до его выхода за пределы Африки 100-60 тысяч лет назад. Известно, что страх перед месячными плотно связан с легендами о змеях, живущими внутри женщины, или же с легендами о зубах во влагалище (vagina dentate). Было предпринято много попыток объяснить это суеверие, но ни одно не оказалось убедительным, хотя, конечно, многие из объяснений были именно наивной рационализацией (в духе "секс в менструацию нёс повышенный риск заражения, что и было понято древними людьми"). Но дело в том, что наиболее адекватно понять истоки подобного суеверия можно лишь исходя именно из иррациональности человека, из его неспособности создавать адекватную картину мира.

В мифах женские половые органы символизируют не только плодородие, но и тёмное начало, таящее для мужчины опасность и угрозу смерти. Иногда его заменяет какое-то ужасное чудовище. У некоторых народов существуют легенды о живущих во влагалище змеях. Мифы говорят, что в половом акте влагалище "съедает" мужской член (Кон, 2004, с. 73). У некоторых африканцев даже в XX веке вагину называли по-разному в зависимости от возраста хозяйки: у маленькой девочки это "ротик", у подростка это уже "змея", а у взрослой женщины (после инициации) – "ловушка" (Андреев, 2008, с. 104). Как тут не вспомнить и библейского змея, побудившего Еву соблазнить Адама на недоброе дело, да и греческий миф о первой женщине – Пандоре с её легендарным ящиком, полным невзгод.

Даже древнегреческая поэтесса Сапфо отождествляла сексуальное влечение со змеем. Ей принадлежат строки: "Эрос вновь меня мучит истомчивый – горько-сладостный, необоримый змей". То есть отождествление сексуальности со змеем прослеживалось во многих человеческих культурах (как увидим дальше, так обстояло и в средневековом христианстве).

Исследователи фольклора давно установили, что сказки и мифы разных народов отражают содержание древних (6-12 тысяч лет назад) ритуалов инициации, обрядовой дефлорации и брака (Кузьменко, 2014, с. 19). При этом, удивительно, но и образ змея возникает в этой же сфере. Опасный змей присутствует в мифологии почти всех континентов (Васильев и др., 2015, с. 365), но при этом он – "одна из наиболее сложных и неразгаданных фигур мирового фольклора и мировой религии" (Пропп, 1998, с. 299). Анализ мировых мифов показывает, что змей непременно связан с женщиной – он её похищает (с. 301). После этого змей, овладевший женщиной, стремится проглотить мужчину – героя сказки (с. 302), зачастую при этом змей вдруг обретает женские черты (с. 303). Исследователи мировых сказаний пишут, что мотив змееборства возник из мотива поглощения и наслоился на него, поэтому наиболее архаической формой змея является змей-поглотитель (с. 307).

Конец ознакомительного фрагмента.