Инстинкт победителя

– В вуз, что ли? Да ты чё! Я, дай бог, на водителя вот такой машины, если приспичит, – показал он на приближающийся автобус. – Ладно, у тебя все? Я поехал?

– Давай, – кивнул Михаил, оставшись сидеть на опустевшей остановке.

Теперь в голове стала выстраиваться вполне логичная картинка. Если пропавший охранник работал на складе давно, значит, мог знать о наличии там титана. Мог и сам положить на него глаз и, как сказал Андрюша, не наглея, потихоньку его таскать. Во всяком случае, проволоку. И начал это делать, когда появился новый нерадивый хозяин, при котором такое допустимо. Но вот кто-то прознал про титан и деда убрал. Кто? Грузчик Степан? Валентин? Кто-то из кладовщиц? Из их помощников? Бухгалтер? А Щербаков? Или слишком простоват для этого, хотя ворует без зазрения совести. Так можно гадать до бесконечности. Нужны факты. Но прежде всего надо предупредить Андреева. «Уж он-то должен побеспокоиться о своем хозяйстве больше меня. А там, глядишь, раскроется причина исчезновения деда». Рассуждая таким образом, Родин поймал себя на мысли, что, уводя Щербакова от темы, так и не спросил у него имя старика. А впрочем, зачем? Что от этого меняется?

Между тем дождь усилился. В отличие от Щербакова, у Михаила не было денег на автобусный билет, оставшуюся мелочь он берег для покупки сигарет. Пришлось идти пешком. Для себя же решил, что завтра утром непременно сходит на товарку. Несмотря на жесткую конкуренцию со стороны многочисленных гастарбайтеров, у него там был свой прихват, и он всегда мог легко подзаработать три, пять сотен за полдня погрузочно-разгрузочных работ. Совершенно вымокший, Рудин вернулся к Марине на обещанный чай с пирожными.

– Господи, Мишка! Какой мокрый. Ты чего зонт не взял? Куда тебя носило? Раздевайся. Бегом в ванную греться. Я чайник ставлю? – как всегда потоком вопросов накинулась она на него. – Где твоя голова? Неужели нельзя взять зонт? До этого сложно додуматься? Или ты все стесняешься? – уже из кухни голосила она. – Заварные как раз подморозились. Я уже съела одно. Вкуснотища! Ты где? В ванной? Давай быстрее. А макароны с котлетами будешь? Я грею. Ага? – тараторила Марина без умолку.

Михаил понимал это так: все, что она думает, проговаривает вслух. Просто человек не в состоянии удерживать свои мысли внутри себя. Ему, немногословному и сдержанному, было сложно это принять. Но он принимал. Все-таки это лучше, чем бесконечная пьянка с Василичем. Хотя тоже напрягает.

Ночью они снова занимались сексом. Теперь уже Марина, чувствуя за собой вину за тот вечер, выкладывалась на полную катушку, ублажая Михаила. Ему это не совсем нравилось. Он был бруталом во всем и подчиняться женщине даже в постели не желал.

– Ну, лежи спокойно, не двигайся, – шептала она, сидя на нем верхом. – Я все сделаю сама.

– Тогда я всхрапну минут на десять, – без энтузиазма пошутил он.

– Какой же ты бука, успокойся, мне сегодня хочется именно так, – продолжала горячо дышать ему в ухо Марина.

– А мне – так. – И он, ловко повалив ее, подмял под себя.

Она взвизгнула, притихла и глухо застонала под ним:

– Боже, какой ты любовник! Ах, да…

– Не путай, я – человек, а не Бог.

– Нет… ах… Ты – Бог… ах… Да! Да! Да-а…

Утром они завтракали вместе – ели омлет с сыром.

– А ты когда-нибудь водил машину? – неожиданно поинтересовалась Марина. – У тебя права есть?

– Было дело. И права имеются, – кивнул он, глядя в тарелку.

– Правда?! – обрадовалась женщина, будто он сообщил ей, что у него в гараже стоит «Мерседес». – Это же здорово, Мишка! Я так хочу машину! Красную. Представляешь?

– Ты уже говорила.

– А знаешь, я думаю, она у нас скоро появится. Хочу взять кредит. И купим. Ага? А ты меня будешь возить. Я пока не умею, но ты научишь. Да? – взволнованно затараторила Марина.

– Не лучше ли взять подержанную? Двухлетку, например. Гораздо дешевле и ничуть не хуже новой, если марка хорошая, – высказал свое мнение практичный Михаил. – Тысяч двести сэкономишь.

– Да? Нет! Я хочу новую. У меня скоро будут деньги на первоначальный взнос. Хорошие деньги, – похвалилась она и отпила глоток кофе, держа маленькую чашку обеими руками.

– И откуда?

– Пока – секрет. После расскажу.

– Ну-ну, – усмехнулся Родин. – Но сомневаюсь, что ты сможешь долго хранить этот секрет. Сегодня же и расскажешь.

– Нет, ничего не скажу! А то сглазишь, – захихикала она, жеманно оттопырив мизинчик. – Ладно, мне пора. Ой, уже половина девятого! Я опаздываю. Будь умным мальчиком, помой посуду. Надеюсь, ты еще будешь дома, когда я вернусь?

– Ну, если только не в первом часу ночи, – не удержался он от укола в ее адрес.

– Ну, Миша-а, ну хва-атит, – нараспев заканючила Марина, потупив глазки. – Я у подруги тогда засиде…

– Хва-атит, – оборвал он ее, передразнив и сожалея, что не сдержался. Просто само вылетело. Укорять ее не входило в его планы. Во всяком случае, пока. Пока он не имеет на ее счет серьезных намерений. – Иди уже, опоздаешь.

– Ты – прелесть! – очаровательно улыбнулась Марина.

В этот день Родин не стал мыть посуду, а сразу, как и запланировал, отправился на товарную станцию. Удалось получить немного наличных. И, довольно вымотанный погрузочными работами, он пришел на склад ровно к восьми. Не хотелось лишний раз пересекаться с Наденькой. Ее откровенное приставание ему было противно. А просто взять и послать он не мог. Не то воспитание. Но Наденька все же не собиралась вовремя покинуть свое рабочее место. На складе уже никого не было. Она же торчала в кабинете у компьютера и раскладывала пасьянс. Михаилу пришлось поздороваться, когда проходил мимо. Она немедленно вскочила с места и пошла за ним, неся какой-то пакет. Сегодня на ней была бирюзовая кофточка, расшитая по краю откровенного декольте какими-то блестяшками. Ее мощная грудь при ходьбе почти вываливалась оттуда наружу. «В таком наряде, пожалуй, можно идти в ресторан, но никак не сюда, – подумал Родин, глядя на кладовщицу из-за своего стола. – Как же ей хочется понравиться, бедняжке». В некотором роде он испытывал моральное удовлетворение за то унижение, которому она подвергла его в прошлом, но в то же время совсем не желал встречаться с ней так часто.

– Привет, – кокетливо улыбнулась Наденька. – Как дела? А я вот тут тебе пирожков напекла, – протянула она ему этот пакет. – Остыли, правда.

– Очень тронут твоим вниманием, но не стоило так напрягаться. У меня есть, – сухо ответил Родин, кивнув на свой пакет, в котором лежал неизменный бутерброд с сыром. Теперь он уже пожалел, что не соврал ей, будто женат.

– Да ладно, мне не трудно, – смутилась она и положила сверток на край стола. – Что-то мы с тобой так и не поговорили ни о чем. Столько лет не виделись.

– Есть о чем говорить, когда не видишься день. А когда много лет, так и не о чем. Разве не так? – сквозь зубы процедил Родин. Ему ужасно хотелось курить. Но доставать сейчас ее портсигар он не хотел. Еще подумает, что все эти годы он берег этот подарок в память о ней. Это было бы совсем неуместно.

– М-да, ты прав, – опустила она глаза и перемялась на высоких каблуках. – Но все-таки. Может, расскажешь, как живешь?

– А ты? – только и оставалось ответить Михаилу.

– А я тоже развелась, – охотно стала рассказывать Наденька, и он пожалел о своем вопросе. – Живу там же. Если помнишь. Так что заходи в гости. Мама вот умерла год назад.

– Прости, не знал.

– А твоя так и живет в Москве?

– Да.

– С этим? С новым мужем?

– Да.

– А ты с ней видишься? Ездил к ней?

– Один раз.

– А его видел?

– Да.

– И как он тебе? По-моему, ничего. Я его тоже раз видела. Ну, когда они переезжали. Случайно.

Михаил промолчал. Наденька, чувствуя, что беседа не клеится, решила перевести тему:

– А как твои дети?

– Не знаю.

– Что, Галька не дает тебе с ними видеться?!