Институт будущих магисс
Шрифт:
Он не смог вздохнуть, и тогда Конор помог сесть, подперев плечом.
— Да… Так лучше… — Он скосил глаза на лорда Ространа. — Натворили мы с тобой дел… Ты был достойным врагом…
Конор грустно хмыкнул.
— А ты был отличным другом… Помнишь, на первом курсе? Как мы познакомились? Заклинание левитации дало сбой, я сорвался с крыши. А ты подхватил.
При этом воспоминании по губам Ларана скользнула тень улыбки.
— Уже тогда был слабаком…
Оба усмехнулись. И Вертрана вдруг увидела двух мальчишек. Вечных соперников и забияк. Двух друзей, какими они были когда-то.
—
Он недоговорил. Судорога исказила лицо. Ларан выдохнул последнее слово:
— Легко…
*** 72 ***
Вертрана всхлипнула и еще долго, не отрываясь, смотрела на лицо Ларана, которое теперь выглядело спокойным и умиротворенным.
— Он даже не успел сказать, что мы должны передать Эмбер…
— Думаю, он только собирался сказать, что любит ее. Я бы попросил о том же.
Вертрана разревелась. Больше всего ей хотелось остаться в объятиях Конора и выплакать все потрясения сегодняшнего дня. Но тревоги не закончились: они в кабинете госпожи Амафреи, директриса обратилась в горстку праха, Ларан мертв, а весь Институт скоро будет стоять на ушах. Воспитанницы получили свободу. Вертрана ощущала ее как внезапную пустоту и невесомость в душе, там, где прежде будто лежал тяжелый камень. Клятвы разрушились.
Вот только девушки могут воспринять эту новость по-разному. Они привыкли жить под гнетом страха и правил, а теперь, когда дамоклов меч над головой исчез, кто-то обрадуется, кто-то запаникует, а кто-то устроит бунт, да такой, что не оставит от Института камня на камне, — ведь больше незачем держать свои силы в узде.
За дверью уже слышались возбужденные голоса, топот ног: воспитанницы, почувствовав неладное, торопились спуститься в холл. Ведь должен появиться кто-то старший и умный и все объяснить!
— Идем, — тихо сказала Верта.
Придется им с Конором стать этими старшими и умными.
— Да, надо идти.
Он неуклюже попытался встать, стараясь не опираться на руки, и Вертрана вскрикнула, увидев, во что превратились его ладони: места живого нет!
— Ничего, ерунда, — отмахнулся он. — Это подождет…
— Надо перевязать! Подлечу позже, резерв почти весь потратила…
Вертрана огляделась, выискивая что-то, что можно использовать как перевязочный материал, уперлась взглядом в рубашку Конора, от которой и так уже был оторван лоскут.
— Ага!
Отхватила кусок ткани, только пуговицы полетели. Конор с растерянностью покосился на собственную грудь, выглядывающую в прореху.
— Не припомню, когда в последний раз появлялся в обществе в таком непотребном виде, — поморщился он.
Аристократ внутри него снова поднял голову. А там и до снобизма рукой подать. Вертрана внезапно разозлилась, оторвала еще лоскут и сердито принялась перебинтовывать раны. Он молчал-молчал, глядя на нее сверху вниз, на склоненную макушку, на проворные пальцы, и вдруг подул ей на волосы, а когда Вертрана запрокинула лицо, коснулся поцелуями век, лба, щек и губ.
— Сейчас не время и не место, но… Я недавно понял, что если слишком долго ждать подходящего времени, чтобы рассказать о своих чувствах, можно навсегда потерять того, кто дорог…
Верта замерла, лорд Конор осторожно взял рукой, замотанной в обрывки ткани, ее ладонь.
— Когда
я привел в дом юную дерзкую девочку, которая воспринимала в штыки каждое слово и на все имела собственное мнение… — продолжил он внезапно осипшим голосом. — я и подумать не мог, что на самом деле не магиссу приобрел…— Ценное приобретение, не правда ли?
Верта дернулась, вырываясь, но поняла, что делает Конору больно, и топнула ногой:
— Ты невозможный!
— Да услышь меня, маленькая гордячка! Я не магиссу приобрел, я привел в дом свою судьбу! Ты не знаешь, во что я превратился за эти годы… Одиночество и смерть, что постоянно ходила рядом… Слуги шарахались в стороны при виде меня…
— О, поверь, не только слуги!
Вертрана вспомнила день, когда Богомолиха в первый раз представляла гостей. Вспомнила лорда с холодными, отчужденными глазами, острый блеск его улыбки, его высокомерие…
Подняла глаза на человека, который стоял рядом с ней. Неужели это один и тот же мужчина? Тот пугающий незнакомец и ее Корн?
Лорд Конор, словно в ответ на незаданный вопрос, тепло улыбнулся.
— Ты мне вернула себя самого, Вертрана. Никто другой бы не смог. О, как я злился сначала! Казалось, еще одно слово, еще один вызывающий взгляд — и взорвусь. А на самом деле это трещала по швам броня, сковавшее сердце. Потом я понял, что не просто существую, как прежде. Что рядом с тобой я живу. Ты вернула мне мою жизнь. Вернула мне мою дочь. Вернула мне способность любить.
Вертрана слушала, не поднимая головы.
— Я совершил ужасную ошибку… Я воспринял свалившееся на меня счастье как должное. Я думал, что так будет всегда… А когда едва не потерял тебя, Вертрана… Вертрана!
Он обнял ее очень нежно, так и застыл, будто боялся: раскроет объятия — а там никого, испарилась, пропала!
— Больше никогда так меня не пугай!
Верта не ответила, но и вырываться уже не пыталась.
— И все становится в нашей жизни еще более запутанным… — вздохнула она. — Что нас ждет дальше? Что ждет всех магисс? Нашего сына…
— Все будет хорошо, — уверенно сказал Конор. — Главное, мы вместе. И подожди секунду… Я зачем весь этот разговор затеял! Слушай, вот. Вертрана, я люблю тебя! И прошу провести со мной остаток жизни!
Лорд Ростран, покрытый ссадинами, порезами и кровоподтеками, попробовал опуститься, вернее, рухнуть, на колено, но Верта воспротивилась:
— Нет, стой! Я тебя потом не подниму! И остаток жизни окажется очень коротким! Я согласна…
Они потянулись друг к другу, но тут дверь, перекосившаяся от удара, — Ларан выбил ее вместе с замком, — приотворилась.
Порог перешагнула Эйлин. Прекрасная Эйлин. В белой короткой шубке, с идеальной прической, с капельками-бриллиантами на мочках ушей. Она скользнула взглядом по распластанному на полу телу Ларана, по скомканной черной тряпке, когда-то бывшей платьем госпожи Амафреи, по черной горке пепла, в которую обратился Небесный Алтарь. Ее красиво очерченные губы удивленно приоткрылись, но почти сразу она снова овладела собой.
«Элли! Как же я скучала!» — хотелось крикнуть Вертране.
Броситься подруге на шею, расцеловать в обе щеки. Но эта Эйлин была какая-то другая, более серьезная и взрослая. Будто бы чужая…