Институт неблагородных. Тёмные крылья

— Прям хоть сейчас для мужского журнала снимай!

— И что это значит? — прищурилась соседка и взглянула на Аду с подозрением и недоверием. — Так это нормально или ты вздумала надо мной смеяться?

— Что ты! Это значит, мужчины бы от твоего вида слюни бы начали пускать!

— Ааа, — протянула Далида и улыбнулась, махнув рукой. — Ты про это… Так и пускают, я ведь — суккуб. Ну, то есть должна была ей стать, если бы не родилась бракованной.

Соседка вздохнула и присела на кровать, свесив голову, облокотившись на колени и переплетя пальцы рук на затылке. Ада осторожно опустилась рядом.

— Ты и вправду — демон?

— Не знаю, кто это. Я родилась в Лемурии, у нас есть суккубы, инкубы, нефелимы, но о дэ-эмонах я не слышала.

— Но ты — суккуб?

— Если бы! — Далида подняла голову и мрачно усмехнулась. — Моя мать была суккуб, и тётка, и бабка, а я — нет. Мужской род не особо западал, а те, кому я нравилась, не подходили мим родителям по разным причинам. Короче, я — брак в семье, поэтому когда хвостатый предложил билет сюда, я обрадовалась. Да и моя семейка, должно быть, тоже.

— Тебе тоже грифон дал кривое зеркало?

Далида кивнула.

— Хорошо — показывай, что дальше надевать, — вздохнула она.

Ада помогла несчастной облачиться в холщовое, до колен платье, такого же цвета, как и бельё. Одежда была на удивление удобной и не стесняла движений, хотя с виду и напоминала униформу работниц ткацкой фабрики “Заря”, на которой много лет назад работала бабушка Ады. Девушка подвела соседку к старинному большому зеркалу в резной раме, стоящему у окна. Придирчиво оглядев себя и новую знакомую с головы до ног, Ада осталось вполне довольна увиденным.

— А вы все там ходите без одежды? — спросила Ада соседку. Было очень интересно послушать о других людях, если можно было так назвать тех, кого перечислила Далида.

— Нет, что ты! — та как раз закончила заплетать косу. Она так ловко это делала, быстро и аккуратно справляясь с густыми прядями, что Аде стало стыдно, поскольку максимум, как она могла сладить со своей копной волос — завязать их в хвост на затылке. — Мы ходим в платьях, иногда обтягивающих и коротких, а порой и в длинных, как вот эти, что на нас.

— А под платьем?

— Тонкая рубашка, открывающая грудь.

— А трусы, лифчики? — не сдавалась Ада. Спать совсем не хотелось. Закрытые туфли, похожие на мягкие мокасины, были такими красивыми и удобными, что Ада не желала их снимать.

— Не понимаю.

— Ну, две полоски ткани, которыми мы закрыли низ живота и грудь.

— Аа, сбруя… Нет, такого, слава Вете, не было.

— А как же месячные?

— Я опять тебя не понимаю, Ада. Говори яснее, не загадками.

— Кровь раз в месяц. Оттуда, — девушка выразительно приподняла бровь.

— У тебя идёт кровь раз в месяц? — Далида округлила и без того большие глаза. — Ты порченная что ли? Это заразно?

Ада только махнула рукой и решила пока прекратить расспросы, чтобы не настроить соседку против себя.

— Давай спать, — настроение у Ады испортилось. Месячные ей и самой не нравились, потому что в первый день цикла жутко болел низ живота, но с ними можно было мириться, понимая, что это — неибежное зло, как приход осени или трата наличности. А если на белом свете есть красивые женщины, которые несправедливым мирозданием избавлены от женских регул, и впрямь впору почувствовать себя порченной. Впрочем, Далиде тоже в чём-то не повезло, как и остальным. Жизнь вообще несправедлива. Всё существо Ады восставало против этого, но что она могла поделать? Хотя продолжала упрямо верить, что всегда можно изменить судьбу, пусть и в мелочах. А роптать — это последнее дело. Как там говорил Хедрик? Она сможет утолить страсть к справедливости, хотя Ада пока не представляла, каким образом.

Соседка ей нравилась какой-то внутренней свободой, раскованностью и наплевательским отношением к чужому мнению. Может, они неплохо поладят или даже станут подругами?

— Везёт тебе. Я рада, что в твоём мире не знают месячных, — тихонько сказала она, когда девушки улеглись постель. Далида по привычке сняла всю одежду, заявив, что даже куратор не сможет заставить её спать в тряпках.

— А я рада, что меня поселили с тобой. На самом деле, я просто душка. В глубине сущности, — зевнув, произнесла Далида, и через пару секунд Ада услышала её мерное дыхание.

“Что же будет завтра?” — предвкушала девушка, пока её саму не сморил глубокий сон. В эту ночь обошлось без кошмаров.

Глава третья. Время отбора

— Начнём, все в сборе! — произнесла Жилка Фрирр, дважды пересчитав по головам собравшихся.

Девушки сидели в квадратном зале, потолок которого подпирали массивные колонны. Ада чувствовала себя, словно на собрании секты, настолько помещение напоминало церковь, только вместо алтаря были кафедра и длинный стол из белого камня, похожего на мрамор. По обе его стороны возвышались статуи выше человеческого роста, выглядящие как живые; они изображали женщин, одни из которых смахивали на горгон, а другие — на птицелюдей, и мужчин со змеиными хвостами, державших в руках толстые книги.

Лавки, на которых сидели иномирянки, стояли в несколько рядов, зал был разделён на левую и правую половину широким проходом, ведущим прямо к столу преподавателей, как их окрестила Ада. За трибуной сидели три человека не старше сорока лет. Женщина в белоснежной рубашке, погружённая в собственные мысли, ни на кого не смотрела, но с первого взгляда было понятно, что она здесь главная. Двое мужчин, сидящих по бокам от холодной красавицы, были полными антиподами друг другу, как суровый аскет-учёный и светский фат.

— Разве нас было не двадцать? — спросила Далида, наклонившись к Аде, и одновременно оглядывая заполняющееся людьми помещение.

— С чего ты взяла, что мы — единственный набор? Возможно, каждую ночь прибывает пополнение. А за неделю могло столько Существ притащиться!

Ада счастливо вздохнула. Время в этом мире пролетело для неё как один миг: она успела сдружиться с Далидой и Селеной — застенчивой ундиной с фиолетовыми волосами. С остальными девушка тоже старалась быть доброжелательной.

Вся подготовка к распределению занимала несколько часов в день, в течение которых Ада выполняла различные задания: от выбора скрытых от её глаз предметов, до интуитивного составления зелий. Приходилось опускать руки в чаны с водой ядовито-жёлтого цвета, пересказывать сны, угадывать будущее неизвестных людей на картинах и слышать своё тело. Были и собеседования, где она сидела в комнате одна, и разные голоса задавали ей, на первый взгляд, весьма далёкие от магии вопросы. Ада старалась отвечать честно и спокойно, но иногда, казалось, что спрашивающие просто стараются вывести её из равновесия. Особенно, их интересовало: знает ли она своего настоящего отца. Девушка лишь пожимала плечами и качала головой. На очередной расспрос, кто дал ей такое имя, она без обиняков отвечала: