Инструктор над законом

– Проведем в лучшем виде, - с готовностью откликнулся тот.
– Впервой нам, что ли? Давай, ехай, чего стал?

Машина осторожно двинулась по грунтовой дороге между двумя стенами леса, который в свете фар казался совершенно непроходимым. Несмотря на жару, дорога то и дело ныряла в глубокие лужи, объехать которые не было никакой возможности - лес подступал к грунтовке вплотную. По лобовому стеклу то и дело хлестали ветки, корявые пальцы сучьев царапали борта, а в воздухе мелодично звенели неисчислимые полчища кровожадных комаров. Один раз дорогу перебежал кто-то неразличимо-стремительный и довольно крупный, и женщина вздрогнула, с трудом подавив испуганный вскрик.

В редких просветах между ветвями над головой сверкали звезды, крупные, как шляпки шиферных гвоздей.

– Р-р-романтика, - мечтательно сказал Квадрат, посмотрев на звезды. Машину немедленно тряхнуло на ухабе, Борисыч ударился носом о ствол ружья и снова добродушно выматерился.

– На дорогу смотри, - скомандовала женщина, - романтик!

– Да чего на нее смотреть, - огрызнулся Квадрат, - все равно ухаб на ухабе. Хочешь, чтобы не трясло, летай самолетами Аэрофлота... Правда, там таможню по лесу не обойдешь, - подумав, добавил он.

Женщина промолчала. Ей было не до пререканий.

Чем ближе подъезжали они к условной линии, разделявшей два государства, тем сильнее становилось нервное напряжение и тем меньшее значение имело то, что говорил и делал ее спутник. Совсем скоро этот зануда вообще перестанет иметь какое-либо значение, если все пойдет как надо и если проводник не выберет какой-нибудь новый маршрут.

Борисыч, впрочем, и тут остался верен традиции, не считая нужным искать новый маршрут. Некоторое время в машине царило молчание, нарушаемое только репликами проводника, указывавшего, в какую сторону свернуть на очередной развилке.

Напряжение росло, и наконец даже толстокожий Квадрат почувствовал его.

– Что-то мне не по себе, - сказал он, внимательно глядя перед собой в рассеченную бледным светом фар темноту.

– Надо же, - насмешливо сказала женщина, - неужто испугался?

– Да нет, - досадливо дернул головой водитель, - не то. Просто такое чувство, будто что-то не так.

Женщина покосилась в его сторону с невольным уважением. Все-таки не стоило сбрасывать со счетов его бывшую специальность. Совсем недавно этот человек был майором госбезопасности, а это что-нибудь да значило. Он, похоже, обладал феноменальным чутьем на опасность. Впрочем, не таким уж и феноменальным, раз согласился на эту поездку и добрался почти до самого конца.

– Нервы, - стараясь, чтобы голос звучал спокойно, проговорила она, нервишки. Нервишечки.

– Да, ребяты, - подал голос с заднего сиденья Борисыч, - работенка у нас с вами нервная.

"Тоже мне, коллега выискался, - подумала она.
– С нервами".

– Направо ворочай, - сказал Борисыч через некоторое время. Квадрат послушно повернул и сразу же надавил на тормоз.

– Вот, блин, - в сердцах сказал он, - плакали наши денежки. Придется отстегивать. Эй, дед, - обернулся он к Борисычу, - это что, уже граница?

– Ни хрена не понимаю, - растерялся тот.
– До границы еще километров пять будет. Откуда ж они тут взялись? Навстречу машине шел, прикрываясь ладонью от света фар, человек в плащ-накидке, из-под которой виднелась форма латышского пограничника. Из-под правой руки у него выглядывало куцее рыло короткоствольного автомата.

– Латышские стрелки, мать их, - копаясь в бумажнике, пробормотал Квадрат.
– Бабки на дорогах отстреливают. Пограничник подошел, нагнулся, и отступив на шаг от дверцы, с твердым прибалтийским акцентом скомандовал:

– Всем выйти из машины! Таможенный и паспортный контроль.

– Слушай, командир, - начал Квадрат, - какой таможенный контроль, тут же Россия. Ты, браток, того.., заплутал малость.
– Всем выйти из машины, не меняя тона, сказал пограничник.
– Вы находитесь на территории Латвийской республики.

Прошу предъявить документы и вещи для досмотра.

– Старый козел, - сказал проводнику Квадрат, неохотно открывая дверцу.
– Хрен тебе, а не бабки. Таксу ему повысить...

– Ни хрена не понимаю, - как заведенный, повторял Борисыч, - не понимаю ни хрена.

Между тем из темноты на дорогу шагнули еще двое пограничников, недвусмысленно наводя автоматы. Пассажиры "москвича" вслед за хмурым Квадратом выбрались из салона в звенящую комарами ночную прохладу. У Борисыча сразу же отобрали ружье, которое тот безропотно отдал.

– Мужики, - сказал бывший майор госбезопасности Круглов заискивающим тоном, - давайте разойдемся по-хорошему...

Он снова полез в бумажник. Пограничник ждал, стоя с протянутой рукой. Взяв деньги, он посветил на них фонариком, кивнул, спрятал куда-то под плащ-накидку и вдруг спокойным и в то же время почти неуловимым жестом выдернул у Круглова из пальцев бумажник.

– Теперь товар, - стальным голосом приказал он.

– Какой еще товар?
– не вполне соображая, что происходит, удивился Круглов. То, что происходило с ним сейчас, напоминало кошмарный сон никогда до сих пор у него не возникало проблем с таможенниками ни с той, ни с другой стороны границы. Механизм перевозок до сих пор функционировал безупречно, удовлетворяя всех, и казался отлаженным раз и навсегда. И вот теперь в нем что-то дало сбой, и сбой этот, похоже, мог ему дорого обойтись.
– Какой товар, ребята? Вы что, белены объелись? Какой вам нужен товар?

– Вольфрам, - спокойно сказал латыш.
– Иридий... Я не знаю, что еще. Вы знаете. Отдайте товар.

– Что-то я вас, ребята, не пойму, - еле сдерживая злобу, произнес Круглов-Квадрат.
– Вы, кажется, не совсем понимаете, что творите. Да стоит мне словечко шепнуть, от вас мокрого места не останется...

Однако, посмотрев на их лица, он вдруг понял, что все трое находятся в здравом уме и твердой памяти, и, как человек многоопытный, словно наяву увидел то, что будет дальше. Затравленно взвизгнув, он пригнулся и метнулся в сторону, прочь от машины и стоявших возле нее людей, и ему удалось раствориться в темноте, но навстречу ему оттуда, из темноты, вдруг ударила короткая очередь, остановив его на бегу и швырнув навзничь на сырую от росы землю. Из темноты вышли еще двое в плащ-накидках и приблизились к лежавшему на земле экс-майору, который еще слабо шевелился, скребя пятками по земле, - видимо, ему представлялось, что он бежит через лес, уходя от погони. Один из пограничников наклонился, словно намереваясь помочь раненому. Приглушенно и буднично хлопнул контрольный выстрел, тело Круглова выгнулось крутой дугой и, безвольно обмякнув, глухо шлепнулось о землю.

Борисыч вышел из транса, чувствуя, как быстро остывает на ночном холодке пропитавшая брюки горячая влага. "Мать честная, обмочился", подумал он, но тут же отогнал неуместную мысль - сейчас было не до того. Бросив быстрый взгляд на соседку, он едва не впал в полубессознательное состояние вторично - в рассеянном свете фар было отчетливо видно, что та улыбается, жадно наблюдая за тем, как убивают ее напарника. Туда же смотрели и те трое, что стояли у машины.

Все они стояли у передней части автомобиля, в то время как Борисыч, вылезший из задней дверцы, так возле нее и остался. Ему показалось, что у него есть один-единственный шанс. Стоять здесь означало дождаться неминуемой смерти, и Борисыч решил рискнуть. Он резко присел и метнулся под прикрытие заднего борта, а уже оттуда, не чуя под собой ног, пулей метнулся через дорогу в лес. Ему удалось проделать это быстро и бесшумно, и он исчез в темноте прежде, чем автоматчики успели среагировать; но спасительная темнота подвела, и в лес он вломился с треском и хрустом, как стадо ошалевших от ужаса лосей, за которыми гонятся волки. На этот треск и хруст отозвались автоматы, вокруг засвистело и защелкало, но не задело, и он уже решил было, что пронесло, но тут с маху налетел левым плечом на невидимое впотьмах дерево, и его отбросило назад и в сторону, как раз под пулю, которая раскаленным шилом воткнулась в другое плечо.