Инструктор над законом

– Ты чего вздыхаешь, как влюбленный симментал?
– спросил Забродов. Что замолчал?

– Да нет, - сказал Мещеряков, - ничего. Поговорим на месте. Расскажешь подробно, что там и как, дернем с Борисычем самогонки...

– Нету Борисыча, - сухо сообщил Илларион.
– Отвали, Андрей, я тороплюсь. Уж очень долго вы копались с перегрузкой.

Черная "Волга" отстала, давая Иллариону свободу для маневрирования, и пошла в хвосте трейлера.

Седоки начали задыхаться в поднятой им пыли, и Мещеряков поспешно поднял стекло.

– Ну, что?
– заинтересованно спросил Сорокин.

Мещеряков вкратце пересказал ему то немногое, что сообщил ему Илларион.

– Ох, полковник, - сказал Сорокин, - кисло нам будет. Мещеряков покосился на него, вздохнул и отвернулся.

– Не то слово, - успокоил он Сорокина.

В сгущающихся сумерках трейлер свернул на боковое ответвление шоссе. Асфальт здесь был похуже, и глядя на то, как подскакивает на многочисленных колдобинах тяжелый полуприцеп, Мещеряков болезненно поморщился.

Илларион гнал машину, снедаемый знакомым нетерпением. Больше не нужно было хитрить и притворяться, оставалось покончить с этим затянувшимся отдыхом одним мощным ударом. Он ощущал себя чем-то вроде брошенного в цель копья. Ощущение это многократно усиливалось мощью, скоростью и огромной массой машины, за рулем которой он сидел.

Вскоре по обеим сторонам дороги замелькали знакомые пейзажи, едва различимые в потемневшем вечернем воздухе. Илларион включил фары. Через несколько километров он без малейшего удивления увидел установленную посреди шоссе рогатку с "кирпичом" и стрелкой с надписью "ОБЪЕЗД". Он сильно удивился бы, не предприми Старцев чего-нибудь в этом роде почему-то Илларион был уверен, что появление посторонних автомобилей в зоне предстоящего выяснения отношений не понравилось бы Сергею Ивановичу. Он готов был биться об заклад, что очень похожая штуковина перегораживает шоссе на латвийской стороне.

Мощный бампер "мерседеса" с треском ударил в рогатку, разнеся ее на куски, как артиллерийский снаряд. Жестяной круг запрещающего знака взлетел высоко в воздух, приземлился на ребро и, дребезжа, покатился по асфальту, описывая широкую дугу, которая закончилась как раз под колесами ехавшей позади трейлера "Волги".

– Во, блин, дает, - восхитился водитель, не поворачивая головы к шушукавшимся позади полковникам.
– Камикадзе.

– Что там еще?
– недовольно спросил Мещеряков.

– Уже ничего, - пожал плечами водитель, - а был объезд.

– А, - сказал Мещеряков.
– Ну, это ерунда. Ты, главное, не прижимайся к нему слишком близко.

– Что мне, жить надоело?
– искренне ответил водитель, немного притормаживая, чтобы еще больше увеличить дистанцию между собой и задним бортом трейлера.

Илларион спешил. Он был уверен, что те, кто собрался на шоссе, никуда не денутся, даже если он основательно опоздает, но ему не давала покоя мысль о судьбе Виктории. Теперь он жалел о том, что подверг девушку опасности. Его расчет на то, что два шакала все-таки договорятся между собой и дело обойдется без стрельбы, теперь не казался ему таким уж верным - шансы, пожалуй, были пятьдесят на пятьдесят.

Он снова вдавил педаль газа в пол кабины, идя на опасной скорости. Мимо промелькнула знакомая деревушка, название которой он позабыл, Илларион проскочил ее, не снижая скорости, непрерывно сигналя и поставив левую ногу на педаль тормоза.

До границы оставались считанные километры.

Еще издалека он услышал приглушенный расстоянием прерывистый треск, то затихавший, то вспыхивавший с новой силой, и безошибочно определил, что это. Стреляли, в основном, из автоматов Калашникова, но он различал в общем хоре и отрывистые хлопки пистолетных выстрелов, и раскатистый кашель охотничьих ружей, и даже редкое буханье трехлинейной винтовки.

– Вот козлы, - сказал Илларион, нашаривая на сиденье револьвер Архипыча.

Наконец машина преодолела последний поворот, и он увидел впереди дымный костер догорающей машины, мутное пятно света, отбрасываемое чудом уцелевшим прожектором, и мигающие вспышки выстрелов. Дорога была загромождена беспорядочно стоявшими автомобилями, между которыми, пригнувшись, перебегали темные фигуры. Мощные фары "мерседеса" ударили по ним сзади, освещая побоище с тыла. На мгновение прятавшиеся за искалеченными машинами люди замерли, загипнотизированные этим внезапным ярким светом, но быстро опомнились и врассыпную бросились в разные стороны, торопясь убраться с пути стремительно надвигающейся громадины.

Многотонная махина прошла сквозь нагромождение автомобилей, как пушечное ядро сквозь кучу спичечных коробков, с грохотом сминая и расшвыривая лакированные корпуса, в лязге, скрежете и снопах высекаемых из металла искр. Разбившись, погасла правая фара. Выскочив на свободное пространство, Илларион ударил по тормозам. Оставляя на асфальте черные дымящиеся следы, машина юзом прошла еще несколько метров и остановилась, напоследок с лязгом боднув стоявший уже по ту сторону границы автомобиль. Прятавшийся за ним латыш вскочил и бросился в темноту.

Прихватив с сиденья револьвер, Забродов выпрыгнул из машины в неразбериху возобновившейся перестрелки. Он торопился к заднему борту, чтобы поскорее расстегнуть удерживающие тент крепления, но уже на полдороги понял, что опоздал, - там обошлись без него. Кто-то, не дожидаясь помощи извне, вспорол тент изнутри остро отточенным штыком. На асфальте было полно спецназовцев, но они все еще продолжали сыпаться из необъятного кузова, стремительно разбегаясь в стороны и не торопясь открывать огонь. Впрочем, у Иллариона были все основания предполагать, что они справятся.

Вспыхнувшая было с новой силой стрельба быстро пошла на убыль, а вместо нее стали слышны звуки ударов, какие-то неразборчивые вопли и звон бьющегося стекла.

Рядом с Илларионом как из-под земли возник потный и ощеренный старшина-контрактник в разорванной и сбившейся на сторону черной трикотажной маске. Забродов предусмотрительно отступил в густую тень высокого борта, чтобы не попасть под горячую руку.

– Где водитель?
– прорычал старшина.
– Покажите мне эту сволочь! Он у меня свои права сожрет, космонавт, трах-тарарах!

– Ну, я водитель, - признался Илларион, выходя из тени.
– Что, растрясло?

– Растрясло?!
– старшина от возмущения хватанул ртом воздух и занес пудовый кулак, примериваясь съездить Иллариону по шее.

– Ну-ну, - сказал Забродов, - не надо горячиться.

Старшина нерешительно замер, вглядываясь в него и все еще держа кулак на весу.

– Не понял, - сказал он.
– Ты, капитан?

– Привет, Антон. Что, сильно я вас прокатил?

– Точно, Забродов, - сказал старшина и опустил кулак.
– Хорошо, что я тебя вовремя узнал. До сих пор, как вспомню твои занятия, все кости болят. А насчет прокатил.., сам знаешь, бывало и хуже. Слушай, капитан, это чего здесь такое творится?