Инструктор. Пока горит звезда

– Твой источник ошибся, – перебил его Сорокин.

– То есть? – удивился Илларион и в то же время восхитился про себя Сорокиным. Молодец, не ждет, когда его удавкой придушат, а борется, что-то делает.

– Все сводится к тому, что это – межэтнический конфликт. Вопрос в том, что они там не поделили. По моим сведениям, армяне крышевали наркоторговлю азеров, и все мирно уживались. Поговори со своим информатором.

– Этот информатор близок к тому, чтобы подняться среди азеров. Если он поднимется, нам это поможет. Он пробовал, кстати говоря, выйти на след однорукого чиновника, но ему посоветовали успокоиться и обо всем забыть.

Сорокин хмыкнул.

– Похоже, кто-то заинтересован, чтобы спустить все на тормозах. Кажется, теперь я понимаю, почему тогда мы никого не взяли в «Праге».

– Его кто-то слил. Будь осторожен, полковник. Тебя могут окружать враги.

– Так недолго и параноиком стать, Илларион.

– Можно и шизофреником, если неудачно вляпаешься, – философски заметил Забродов и добавил: – Полковник, у меня есть еще одна новость.

– Выкладывай без этих театральных пауз. Или ты мечтаешь, чтобы меня хватил удар прямо на рабочем месте?

– Он дал мне адреса главарей азеров.

– И что это нам даст? Будет одной грустной мордой больше в СИЗО, и все равно придется всех отпустить. У меня ничего на них нет.

– Мы возьмем всех, и этого информатора тоже. Он, кстати говоря, работает под прикрытием ФСБ, так что ты с ним поделикатнее. Там поговорим с ним. Заодно и выясним, почему он соврал.

– Забродов, объясни мне, как ты умеешь получать нужную информацию? Ты что, их пытаешь?

– Раскаленными щипцами, потом в воду на десять секунд и в гараже знакомого сдавливаю голову тисками, что-то типа испанских сапог, только для головы. Я же не такой нежный, как ты, Сорокин.

– На твоей совести, Забродов, десятки статей Уголовного кодекса!

– Спишь и видишь меня за решеткой?

– Типун тебе на язык, – отмахнулся Сорокин. – Никакой совести и морали! И почему ты пошел в ГРУ? Тебе в КВН надо было идти!

– Если мне в КВН, то тебе в цирк, Сорокин. Значит, будем брать всех завтра. Я тебя предварительно наберу.

– Вдвоем что ли? Ты сдурел Забродов? Хочешь, чтобы нас перестреляли?

– Лиха беда начало! – усмехнулся Илларион и прекратил разговор с Сорокиным на самом интригующем моменте. – До завтра!

Заодно будет полковнику занятие на грядущую ночь. Пускай займется переоценкой ценностей и осмыслит прожитую жизнь, что бывает весьма полезно.

Илларион не беспокоился о будущем дне, исходя из тех соображений, что он договорился с ребятами – своими бывшими учениками, так что волноваться было нечего. Он их учил уму-разуму и прекрасно знал, на что они были способны.

* * *

Задержание главарей азербайджанских бандформирований происходило в обычном многоквартирном доме на окраине Москвы. Рядовой обыватель, пожалуй, и не подозревал, что живет на одном этаже с криминальными авторитетами, чьи имена приводят в трепет даже бывалых бандитов.

Вначале Сорокин предложил побеспокоить соседей, чтобы их чего доброго не задели при задержании. Но, как подозревал Илларион, он боялся, что соседи могут пожаловаться, что следователь в компании с какими-то неустановленными лицами занимался самоуправством.

– Не бойся, Сорокин. Знаешь, как говорят? Надейся на лучшее, готовься к худшему, – сказал Илларион и поправил под рубашкой бронежилет.

– Тебе хорошо шуточки отпускать, когда ты уже на пенсии! А мне еще надо ее получить!

– С твоими навыками можно подрабатывать наемным киллером. Конфиденциально и, между прочим, платят хорошие деньги.

– Ага, а потом меня прибьют такие вот пенсионеры, вроде тебя! Завидую я тебе, Забродов, белой завистью! Ты уже закон столько раз нарушал, что меня десятки раз бы уже посадили, а тебе хоть бы хны!

Одного бывшего ученика Илларион оставил около входа в подъезд, чтобы тот сигнализировал в случае опасности. Бывают разные ситуации. Вдруг еще не все в сборе? Забродову не очень-то хотелось, чтобы его с тыла нашпиговали свинцом как поросенка. Второму ученику Забродов приказал оставаться около лифтов этажом ниже. Сорокин, наблюдая за этими манипуляциями, ужаснулся:

– Ты в своем уме? Это ты что, собрался вдвоем штурмовать осиное гнездо?

– Двум смертям не бывать, одной не миновать, – оптимистично ответил Илларион и вежливо постучал в дверь.

Можно было подумать, что в этой квартире проходила дискотека каких-то подростков, у которых родители уехали на дачу. Звуки музыки разносились на весь подъезд.

– Шансон любишь? – и, не дожидаясь ответа Сорокина, Илларион сам же ответил: – Я недолюбливаю.

Дверь никто не открывал.

– Естественно, тут ничего не услышишь, – и Забродов властно застучал кулаком.

Его стук возымел эффект, и ровно через минуту дверь открылась, оттуда высунулась нахально-невозмутимая рожа. На Забродова, как на врага народа, не уничтоженного по недосмотру советской власти, смотрел парень лет тридцати, смуглый, небритый, эдакий красавчик, любимчик русских дам.

– Не могли бы вы сделать музыку потише? – вкрадчиво произнес Илларион.

Парень явно хотел ответить что-то нецензурное, но, заметив пистолет Сорокина, направленный прямо ему в живот, притих и попятился. Забродов резко схватил парня за руку и вытащил его на лестничную площадку. Тут же повернул его лицом к стене и достал пистолет из кармана его куртки.

– Ого! С каких это пор законопослушные граждане пользуются пистолетом «ТТ»?

– Это статья, – добавил Сорокин. – Состав преступления налицо.

– Отпустите! – взмолился азербайджанец.

Илларион, переглянувшись с Сорокиным, мягким ударом в затылок вырубил азербайджанца.

– Ты что делаешь? – возмутился Сорокин.

– Извини, – усмехнулся Илларион. – Я тебя неправильно понял. Я вбегаю первым, ты за мной. Этот еще очнется нескоро, а если и очнется раньше, то оружия у него нет и телефона тоже. Из подъезда ему не выйти.

Квартира была двухкомнатной, с небогатой обстановкой. Илларион, зайдя в коридор, первым делом закрыл за собой дверь. Не любил он, чтобы соседи подглядывали. Вызовут еще милицию, и разбирайся потом, кто прав, кто виноват, теряя драгоценное время. Азербайджанцам только это и надо: свяжутся потом со своими покровителями из правоохранительных органов, и их придется сразу же отпустить. Не станет же Сорокин ради каких-то азербайджанцев, пускай и серьезных преступников, рисковать дальнейшей карьерой.