Инсургент

Двое суток спустя «Катран» под всеми парусами вышел в открытое море. К тому времени и волнение поутихло. Ходко добрались до Босфора и миновали пролив. На данный момент здесь уже ничего не напоминало об устроенном мной четверть века назад шурум-буруме. Бывший Стамбул, ныне Константинополь вместе с пострадавшими от удара водной стихии прилегающими населенными пунктами отстроили практически заново. Горожанам, вне зависимости от их вероисповедания, разрешили вернуться по местам их прежнего проживания. Единственно, кого не пустили на новые территории Российской Империи — всякую криминальную шушеру, наводнявшую в свое время город и портившую настроение законопослушным гражданам.

Останавливаться здесь не стали. Довольно бодро миновали Мраморное море, затем Дарданеллы и вскоре вышли на просторы Средиземного моря. До поры до времени наше путешествие проходило вполне себе гладко. Несмотря на едва ли не встречный ветер опытному мореходу Гелиодору удавалось вполне лихо лавировать галсами. В свое время я предлагал ему либо приобрести пароход поновее и водоизмещением побольше, на худой конец, оснастить «Катран» паровым двигателем. На что получил резкий отрицательный ответ, мол, истинные моряки на самоварах не ходят. Консерватором оказался мой боевой товарищ. Впрочем, я особо никуда не торопился. Более того, вдыхая свежий морской воздух, забывал обо всех своих заботах и отдыхал душой.

По пути завернули в Палермо, что на Сицилии. Там пополнили запас воды, закупились свежими фруктами, овощами, макаронными изделиями, сырами и прочими продуктами питания. В плане кормежки Константинопуло никогда не экономил, к тому же, в отличие от многих своих коллег-капитанов, сам не брезговал принимать пищу из общего котла, за что пользовался заслуженным уважением своего экипажа.

Когда «Катран» миновал южную оконечность Сардинии, мне слегка взгрустнулось. Маша с детьми всего в полутысяче километрах, а я не имею возможности хотя бы одним глазком взглянуть на самых дорогих мне людей. Ладно, надеюсь, скоро встретимся. Пусть пока побудут под бдительным оком преданных лично мне гридней под командованием Порфирия Захаровича Збруева, человека честного и преданного роду Воронцовых. Вот улажу срочные дела, тогда и свидимся.

Тем временем «Катран» довольно ходко шел к Геркулесовым Столпам, месту, именуемому в иной реальности проливом Гибралтар.

Когда до выхода в Атлантический океан по словам Константинопуло оставалось двое суток с нами случился казус изрядно напугавший экипаж шхуны и позабавивший меня. На нас, несмотря на заверения Гелиодора, всё-таки напали пираты. Об этом, пожалуй, стоит остановиться более подробно.

Итак, раннее утро, я досматриваю неведомо какой по счету приятный сон. Неожиданно в распахнутый иллюминатор влетает усиленный рупором голос капитана:

— Свистать всех наверх!

Затем раздался дружный топот грубых матросских ботинок но трапам и палубе. Сначала подумал, что Гелиодор устроил очередную тренировку команде по борьбе за живучесть судна. Хотел, было, перевернуться на другой бок и вернуться к просмотру прерванного сновидения. Однако поспать мне так и не довелось. Из сонно-дремотного состояния меня вывели чьи-то истошные вопли:

— Пираты, братва!..

— Догоняют!..

— Нам хана!..

И так далее, в том же духе.

— Отставить панику! — это уже Константинопуло решил навести порядок на борту. — Экипажу получить оружие! Всем готовиться к отражению абордажной атаки. Артиллерийский расчет, к кормовому орудию! Стрелять только по моей команде!

Как следствие, панические вопли прекратились. На палубе началась более или менее упорядоченная движуха. К этому времени я был уже полностью одет и обут.

Выйдя на палубу, первым делом заметил чрезвычайно расстроенного Гелиодора.

— Насколько я понимаю, господин капитан, у нас неожиданная встреча, которой, по вашим авторитетным заверениям, не должно было случиться.

Уловив легкую язвинку в моем голосе, Гелиодор горестно вздохнул.

— Видите ли, уважаемый господин Тверской, в настоящий момент нас преследует Огненная Борода, назначивший меня своим личным врагом…

Из дальнейшего рассказа Константинопуло мне стало ясно, что около пяти лет назад в одной портовой забегаловке Танжера капитану «Катрана» не повезло столкнуться с родным братом одного из самых влиятельных морских разбойников тунисского араба по прозвищу Огненная Борода, прозванного так из-за привычки красить растительность на лице в яркий рыжий цвет. Точнее не повезло его братцу, ибо мужчины повздорили, не поделив проститутку, в результате короткого ножевого боестолкновения Измир (так звали брата Огненной Бороды) получил клинок в почку и практически мгновенно отправился в райские кущи к гуриям и винным рекам. Узнав о гибели родного человека, Огненная Борода поклялся отомстить Гелиодору. Сам же Константинопуло, отправляясь в плавание был твердо уверен, что флот из трех боевых кораблей его врага в данный момент находится где-то в далеком Карибском море. Но ни в коем случае не в Средиземноморье. Не повезло греку. Ну это он так считает. Я же считаю, что не повезло Рыжей Бороде, но об этом пока никому не скажу, пускай народ немного понервничает.

Вооружившись заимствованной у капитана подзорной трубой я наблюдал с кормы за приближающимися кораблями противника. В отличие от упертого Гелиодора, араб не побрезговал оборудовать свои суда паровыми силовыми установками. По этой причине с помощью винтов вполне уверенно догонял будущую жертву. Интересный флаг болтался на мачтах пиратских кораблей — черная на белом фоне злобно ухмыляющаяся Адамова голова с символизирующими бороду языками огня. Смотрится довольно жутко. Художник, создавший этот пиратский флаг, вне всякого сомнения, человек фантазией не обделенный.

Также отметил ажиотаж, царящий на верхних палубах кораблей-преследователей. Пираты явно готовятся взять на абордаж нашу мелкую по сравнению с ними посудину. Похоже, Огненная Борода вполне осознает, кого именно преследует его группа. Константинопуло, разумеется, уготована долгая мучительная смерть, выживших в результате предстоящей бойни членов экипажа собираются отправить на рабские рынки Северной Африки. Мечтать не вредно… впрочем, при сложившихся обстоятельствах я не был в этом абсолютно уверен.

Доводить дело до боевого столкновения не стал ибо устоять против значительно превосходящих сил пиратов у экипажа «Катрана» не было ни единого шанса.

Когда между кораблями преследователей и нашим суденышком оставалось порядка трех километров (да простят меня заядлые мореманы, поскольку оперировать морскими милями и кабельтовыми, как-то не научился), ударил по врагу поочередно заклинанием мощного воздушного кулака. Работал в полную силу ибо церемониться с пиратами не собирался. Как результат мачты, дымящиеся трубы вместе с палубными надстройками и скопившимися на верхней палубе людьми в мгновение ока были сметены в море. Оборотив лицо к стоящему рядом капитану, с улыбкой продекларировал навеянные из детства строки:

— Самый сильный, самый смелый человек — Джек. Победил он великана Корморана.

Обалдевший Гелиодор смотрел широко распахнутыми глазами за тем, как на всех трех пиратских кораблях занимается чадящее пламя. В котлы поврежденных силовых установок проникла вода, образовавшийся пар начал разбрасывать во все стороны куски горящего угля. Для деревянного судна сущая погибель. К моему немалому удивлению, быстро сообразив, что пиратские корабли «Катрану» больше не угрожают, с досадой молвил:

— Жаль трофеи не получится забрать. На флагмане должно быть прилично золота и серебра.