Интеллект в подарок
Шрифт:
Я попробовал, мысленно представив его образ, кабинет, стол за которым он работает, телефоны на столе и получил отклик. Информационный канал между нами представил в виде нити, соединяющей наши головы. Затем сняв копию ПНМ-0, мысленно отправил её по этому каналу с пожеланием рабочего настроения и успешной работы. Убедившись, что информационный пакет ушёл по назначению, разорвал связь между нами.
— Молодец, ученик, — похвалил меня Ян.
— Нужно будет подумать мне о передаче какой-либо информации сразу и одновременно избранной группе людей, — родилась у меня мысль, — возможно, это когда-нибудь пригодится. Надо будет обязательно обдумать это на досуге.
Рабочий день только
— Установка человеку ПНМ без блокировки обучающих баз позволяет ему использовать все дополнительные возможности, которые предоставляет ему программа настройки мозга. Во-первых, он получает знание общеимперского языка Содружества, на котором у нас идёт обучение во всех учебных базах, доставшихся нам в наследство от Хари Ланса. Кроме этого, он получает возможность сам устанавливать себе на изучение любую учебную базу, которую ему удастся раздобыть, устанавливая информационный канал между своим мозгом и кристаллом с учебной базой. Ну, и прочие возможности, такие, как умение настраиваться на волны любых диапазонов и благодаря этому слушать радио по всему миру. Можно включать и выключать ночной и сумеречный режим зрения и что очень важно для людей позволяет управлять своей репродуктивной функцией.
— Э … э, правильно ли я понимаю, насчёт либидо? — уточнил я.
— Правильно, — ответил Ян, — человек сможет регулировать своё либидо и детей от него женщина сможет родить только тогда, когда он этого сам захочет.
— А ещё любые два человека, которым установили ПНМ, могут иметь друг с другом телепатическую связь, названивая друг другу как по телефону, — добавил я.
— Совершенно верно.
— А маги имеют свои возможности, — заметил я.
— Да, но ты только приступил к изучению учебной базы по магии, так что пока твои возможности как мага довольно ограничены, — остудил искин мой пыл.
Добравшись до управления, пошёл по проторённой дорожке, то есть, нашёл своего инспектора и спросил у него, кто из его коллег занимается полным средним образованием, кто работает со школами — десятилетками. Он указал мне на худую женщину с сильной проседью в волосах, сидевшую у окна и шепнул мне:
— Будь с ней предельно вежлив и аккуратен, она та ещё стерва.
Я кивком поблагодарил его и решил сначала сходить к начальнику управления. Тот оказался на месте и согласился меня принять. К моему удивлению меня он вспомнил сразу.
— Василий Берестов, проходи, проходи. Слышал, ты не только у нас отличился, но и на работе тоже в героях ходишь.
— Простите меня, пожалуйста, я забыл ваше имя-отчество.
— Мирон Афанасьевич, я.
Неожиданно он протянул мне руку, и мы поздоровались.
— Какими судьбами к нам, надумал дальше учиться, я угадал?
— Совершенно верно, Мирон Афанасьевич.
Не успел я и рта раскрыть, чтобы обратиться к нему с просьбой об экстернате, как он меня опередил.
— Только пока не говори мне об экстернате. Знаю, что ты можешь и способен. Послушай, сначала меня. Я ведь ещё в прошлый раз понял, что ты вскоре снова придёшь и теперь уже за десятилеткой. Я предлагаю тебе поучиться хотя бы одну четверть учебного года очно. Походить в школу, посидеть на уроках. Пусть учителя посмотрят на тебя, познакомятся с тобой поближе, а ты себя покажешь с хорошей стороны и как ученик, и как комсомолец. Понимаешь, десятилетка в нашей стране — это не только знания, но и способ мышления. Мы должны выпускать не просто грамотного человека. Из стен школы должен выходить гражданин с определённой жизненной позицией, патриот нашей страны, готовый жизнь отдать за наши социалистические завоевания. Сам должен понимать, что мы сначала должны увидеть в тебе своего, советского человека и только потом уже можно будет разговаривать об экзаменах экстерном. Я пойду тебе навстречу только
в одном, направлю тебя сразу в выпускной класс, в десятый. И в нашу лучшую школу города, двадцать девятую. Она находится в центре города, добираться до неё отовсюду удобно. Кстати, скоро трамвай пустят по маршруту ж/д вокзал — центр, что для тебя будет очень удобно. Что скажешь, Василий?— Спасибо вам за заботу, Мирон Афанасьевич, прямо не знаю, как мне вас отблагодарить. Конечно, я согласен.
— Вот и отлично, — обрадовано воскликнул Мирон Афанасьевич, — а после зимних каникул, встретимся и поговорим ещё раз. Договорились?
Я кивнул головой. Мирон Афанасьевич, встал из-за стола и позвал меня за собой. Мы вышли в его приёмную и прошли в комнату инспекторов, где я уже был. Зашли туда и Мирон Афанасьевич обратился как раз к инспекторше, которую мой знакомый инспектор обозвал стервой:
— Валентина Николаевна, доброе утро. Выпишите, пожалуйста, направление на учёбу вот этому молодому человеку, в 29-ю школу. Звать его Василий Берестов, все остальное он вам сам скажет. И, попросите от моего имени Константина Андреевича, определить Берестова в десятый класс, с литерой "А".
Мирон Афанасьевич повернулся ко мне и протянул руку:
— Успехов тебе в учёбе, Василий. Надеюсь, что ты не подведёшь меня и учиться будешь только на пятёрки, и отзывы о тебе будут самые хорошие.
Мы пожали друг другу руки, и он ушёл, а я повернулся к инспектору и наткнулся на внимательный и пристальный взгляд, рассматривающий меня с любопытством учёного энтомолога, поймавшего редкого вида бабочку. Она рассматривала меня открыто и бесцеремонно. Я решил проверить её здоровье, и запустил магему диагностики, которую только недавно начал осваивать. Результат пришёл через пять секунд. На первых порах, озвучивать результаты диагностики я просил Яна, чтобы переводить неясные пока для меня термины на понятный мне язык. Не буду здесь повторять диагноз, но женщина была серьёзно больна.
— Я могу ей помочь чем-нибудь, Ян?
— Вылечить — нет, поддержать — да.
— Как?
— Попытайся выполнить вот это плетение.
Пока я его изучал, Ян выдал справку:
— Её точный биологический возраст составляет 38 лет и 9 месяцев. Внешний вид обусловлен плохим состоянием здоровья. Если ты сможешь выполнить плетение, которое я тебе показал, то лет пять она должна протянуть.
Инспектор продолжала молчать и разглядывать меня. Меня это стало раздражать.
— Может быть, уже начнём работать, товарищ инспектор, — сказал я и применил магему лёгкого внушения.
Она открыла рот, собираясь сказать мне что-то, но передумала и с невозмутимым видом принялась выписывать мне направление на учёбу. Пока она занималась этим, я старательно работал над плетением. Но, увы и ах, одного старания было мало. Требовался навык, которого я не успел пока наработать.
Инспектор протянула мне направление, а я, взяв его, добавил:
— Я надеюсь, что вы не забудете позвонить Константину Андреевичу и передать ему просьбу Мирона Афанасьевича.
Действие внушения уже ослабло, но ещё не прошло, поэтому она только сверкнула глазами на мои слова.
— Доброго вам здоровья, Валентина Николаевна, — искренне пожелал я ей напоследок и вышел из комнаты, кивком попрощавшись и со своим предыдущим инспектором.
Поход в школу я решил не откладывать. Мирон Афанасьевич сказал, что она находится в центре города, поэтому расспросив у прохожих как туда пройти, я был около школы через 20 минут. Учитывая, что от вокзала до управления я добирался около получаса, то от общежития до школы, я буду добираться минут сорок, это, если неторопливым шагом. Лёгкой трусцой, я доберусь за 20 минут, если поторопиться, то можно добежать за 15 минут и особо не запыхаться.