Интеллигент и две Риты (сборник)

Рита вдруг рассмеялась.

– Кокнуть? Ты как ребенок, Захар! Прости, но в этой ситуации слово «кокнуть» так забавно прозвучало. Но попробую ответить на твой вопрос. Если бы ее, как ты выражаешься, «кокнули», главную свидетельницу защиты, это могло бы вызвать ненужные подозрения, и кто знает, чем бы дело кончилось.

– А такая резкая смена показаний?

– Совсем другой коленкор! Честная богобоязненная женщина хотела, но не смогла соврать под присягой.

– Нет, я все-таки не верю, что тут дело просто в деньгах.

– Может, и не в деньгах… Может, ей пригрозили, что ее самое «кокнут»… Но я лично так не думаю… Скажи, Захар, а тебе что, безразлично, что твоя женщина спала с кем-то еще?

– Честно? Мне просто очень противно. А вот все остальное повергло меня в шок.

Как я мог не раскусить ее за пять лет? Осел, самый настоящий осел!

– Ты любил ее?

– Нет.

– Ты так быстро и так твердо ответил…

– Я никогда не врал ни себе, ни ей. Никогда. Поначалу нам было хорошо вместе, не стану скрывать… Потом это переросло в привычку, было удобно нам обоим. Кстати, мой дед ее сразу невзлюбил. Но сейчас с нею покончено. Бесповоротно!

– А если я, в интересах своего подзащитного, попрошу тебя с ней встретиться?

– Я не смогу.

Рита засмеялась.

– Я не имела в виду интимную встречу. Просто пригласи ее поужинать, а я «случайно» окажусь в этом ресторане…

– И это может тебе помочь?

– Не исключено. Ну пожалуйста, Захар!

– Хорошо, если есть хоть малейший шанс, его надо использовать.

– Спасибо!

… Настроение упало до нуля, а тут еще жуткая пробка на пересечении Ленинского и Ломоносовского проспектов… Да, он не любил Лизу, но никогда не сомневался в ее порядочности. И дело вовсе не в измене, они оба свободные люди, и у него за эти пять лет тоже случались эпизоды… Но предательство, да еще когда человека обвиняют в убийстве… Немыслимо! Предстоящая вечеринка у Армена показалась нестерпимой докукой, но рядом сидела Рита, ослепительно красивая, поборница справедливости, и, кажется, она все понимает…

– Захар, я все понимаю, тебе тошно сейчас идти в гости, но ведь тебя там ждут. Не нужно из-за собственного разочарования разочаровывать хороших людей.

Он с облегчением улыбнулся.

– Ты кругом права. И говоришь совсем как мой дед. Надо бы тебя с ним познакомить. Уверен, вы найдете общий язык.

– Я с радостью!

– Сейчас поверни налево и вон к тому дому!

С заднего сиденья Рита достала букет красных роз и в ответ на недоуменный взгляд Захара объяснила:

– Это для армянской мамы.

– Ох, а я и не подумал, идиот! Виски для Армена взял, а цветы…

– Букет подаришь ты.

– Рита!

– Ничего не Рита! Это только нормально. А для Армена у меня есть роскошная визитница. Мне почему-то в этом году все время дарят визитницы, а эта мужская и мне ни к чему.

Он смотрел на нее с восхищением. Надо же, все продумала, все учла, даже сообразила, что я не успею или не догадаюсь купить цветы для армянской мамы. В груди вдруг стало тепло и сжавшееся в комок льда сердце стало оттаивать.

– Что, Захар? – словно издалека донесся до него голос Риты.

– Ничего. Идем!

Дверь открыл Армен.

– О, Захар Алексеевич! Боже, какая женщина!

Армен в смущении отвесил церемонный поклон.

– Проходите, проходите, гости дорогие!

– Познакомься, Рита, это виновник торжества Армен Туманян, талантливый и весьма перспективный молодой ученый, а это Маргарита, Рита, не просто красавица, а знаменитый адвокат. Поздравляю, дружище!

Мужчины обнялись.

– Армен, что ты держишь гостей в прихожей? – донесся откуда-то приятный низкий голос невидимой женщины.

– Да, да, идемте в комнату, еще минут пять, и сядем за стол.

– Арменчик, познакомь меня с мамой, – потребовал Захар, – я жажду сказать ей несколько хороших слов о ее сыне.

Армен слегка смутился.

– Мама скоро придет. Когда она на кухне… ее лучше не трогать.

Гостей было человек пятнадцать. Захар многих знал. Рита сразу же разговорилась с какой-то женщиной, а он стал рассматривать многочисленные фотографии на стенах. В основном черно-белые. Он вообще любил черно-белые снимки, ему казалось, что они куда ближе к жизни, нежели цветные. И вдруг взгляд его зацепился за один снимок – на берегу моря стоят обнявшись четыре хорошенькие девушки в старомодных купальниках. Они радостно улыбаются то ли фотографу, то ли просто своей молодой жизни… Не может такого быть – одна из девушек, самая красивая – его мать! Невероятно! Опять совпадение. Но, может, я ошибаюсь?

– Здравствуйте, дорогой! Что это вы тут разглядываете? – спросил давешний приятный голос.

Он резко обернулся.

– Я знаю, вы Захар Алексеевич! – улыбнулась ему необыкновенно обаятельная пожилая дама. – А я Татьяна Ашотовна, мама Арменчика.

– О, Татьяна Ашотовна, я страшно рад возможности сказать вам, что ваш сын редкостно способный тип, умница и моя правая рука.

– Вот спасибо! Матери так радостно это слышать… А я несказанно рада тому, что мой Арменчик попал в такие надежные и, судя по всему, добрые руки. Ну все, хватит любезностей, – очаровательно улыбнулась Татьяна Ашотовна. – И все-таки, что вы тут рассматривали? Увидели знакомое лицо?

– Татьяна Ашотовна, кто это?

Захар ткнул пальцем в старую фотографию.

– О! Это я со своими подружками по ГИТИСу. В Коктебеле. У нас была веселая компания, но ни одна из нас не стала актрисой.

– А эта девушка кто?

– Инга Зерчанинова, самая красивая девушка в институте. Ой, что это с вами? Вы ее знаете?

– Да. Некоторым образом.

– Она жива?

– Живехонька.

– Ой, а я совсем ее из виду потеряла. Она была такая веселая, заводная… Собиралась замуж за одного до ужаса скучного типа, а потом ее прямо из Коктебеля умыкнул сын какого-то академика, такой потрясающий парень… Забыла его фамилию. Из института Инга ушла, говорили, вышла за этого красавчика, а потом говорили, сбежала за границу. Ой, как бы я хотела с ней повидаться… А вы где с ней встречались?

– Это моя мать, – с трудом выдавил он.

– Мать? Господи помилуй… А ваш отец?

– Мой отец тот самый сын академика. Но он давно умер.

– С ума сойти! Значит, это неправда, что Инга осталась за границей?

– Увы, правда.

– Но как же…

– О, простите, Татьяна Ашотовна, но это совсем непраздничная история.

– Она что, бросила вас?

– Увы. Но я вовсе не был эдаким сиротинушкой. А вот у нее была нелегкая жизнь. Я недавно был у нее, она теперь живет в Израиле.

Он сам не мог понять, с чего вдруг разоткровенничался с незнакомой, но такой симпатичной и располагающей к себе женщиной.

– Скажите, Захар Алексеевич, она… Инга… все еще красива?

– О да, очень! И ее мучает совесть.

– Ну еще бы! Бросить сына… Как такое вообще возможно?

– Я долго держал на нее обиду, а потом вдруг понял – она сама судит себя куда строже других.

И вдруг Татьяна Ашотовна поднялась на цыпочки и поцеловала Захара в щеку.

– Вах, какой хороший мальчик!