Интеллигент и две Риты (сборник)
Шрифт:
– Любишь сушки, красавица? Да? А это собакам не вредно? Нет, говоришь? Ну, вот, возьми еще!
Вскоре каша остыла и Джина с упоением вылизала миску. Потом попила воды и куда-то отправилась, видимо, осматривать квартиру. Он вымыл миску и убрал в шкаф. Вряд ли она еще понадобится. Захотелось спать. Он зашел в спальню и увидел, что Джина спит на коврике у кровати. Надо же… Он тихонько лег и мгновенно уснул.
… Утром он первым делом позвонил хозяевам Джины. Абонент по-прежнему был недоступен. Дрыхнут, что ли, по случаю выходного дня? Ничего, я вас разбужу! Он оделся, съел йогурт и позвал Джину, которая, казалось,
– Ну что, красавица, поехали домой, а? Позвоним в дверь, а если понадобится, будем колотить в нее, пока они не проснутся, эти ублюдки…
Он был очень сердит, надо же, пропала такая чудесная собака, а они спокойно дрыхнут, да еще и телефон выключили.
Он скормил Джине упаковку сыра, взял ее за ошейник и спустился во двор, к машине. Нормальному человеку тут от силы минут пятнадцать ходу, но ему такое расстояние было не под силу. Джина сама запрыгнула на сиденье рядом с водительским и вопросительно взглянула на нового знакомца. Он ей нравился. Добрый и надежный.
– Домой поедешь, красавица!
Он легко нашел нужный дом, с раздражением подумал, что в подъезде, наверное, кодовый замок, но, к счастью, оттуда как раз вышла женщина-почтальон, не обратившая внимания на собаку. Квартира, указанная на ошейнике, находилась на втором этаже. Джина вдруг вырвалась и кинулась наверх, и громко залаяла. Ну, сейчас-то эти гаврики должны проснуться. Слава богу, можно не подниматься, зачем? Тем более в доме нет лифта.
Но все-таки хотелось бы убедиться, что собака попадет домой. Джина все продолжала лаять. Ну что за люди? Я умираю, а они… Надо все же подняться и позвонить в дверь.
В подъезд вошла пожилая женщина с хозяйственной сумкой.
– Ох ты господи, неужто Джинка вернулась? Вот беда-то!
– Почему беда? – спросил он.
Женщина внимательно на него посмотрела.
– Да как же не беда?! Она потерялась, а хозяевам улетать аж в Австралию. И она с ними должна была лететь. Все документы ей выправили… А теперь что ж, улетели они…
– Надолго?
– Да навсегда. У Лидки там тетка померла, наследство большое оставила. А я не могу собаку к себе взять, астма у меня и еще всякие болячки… А это вы ее нашли?
– Я. Но я тоже не могу ее взять…
– Да вы-то почему не можете? Она такая умница, золото, а не собака…
Женщина вдруг осеклась и смерила его испытующим взглядом.
– Э, да вы… Знаете что, пойдемте ко мне.
– Зачем это?
– Надо!
– Кому надо?
– Вам!
Она говорила таким непререкаемым тоном, что он невольно подчинился. Не было сил противиться.
Они поднялись на второй этаж. Обоим это далось нелегко.
Джина с несчастным видом сидела на коврике перед дверью, за которой осталась вся ее прежняя жизнь.
– Заходи, милый, – пригласила женщина, – идем на кухню. Садись. И рассказывай.
– Что?
– Все.
– Ну, я ночью вышел на Самотечный бульвар, а там Джина. Я позвонил, мне не ответили, я взял ее к себе, а сейчас вот привез…
– Нет, не это…
– А что же?
– Что с тобой такое творится?
– А что со мной?
– Да плохо с тобой! Такой молодой красивый мужик, а глаза как у покойника. Что за беда у тебя? Ты скажи, может, полегчает.
– Да, вы правильно выразились, со мной плохо, а почему… Я вдруг стал терять силы, думал, заболел, полетел в Германию,
прошел там полное обследование, меня заверили, что я абсолютно здоров. А мне с каждым днем все хуже и хуже… Знаете, а вы первый человек, который заметил…– А у тебя что, матери нет?
– Мать далеко, в Барнауле… И не хочется ее огорчать…
– И жены нет, и девушки?
– Нет, сейчас никого, только сослуживцы…
– Вот как, одинокий ты совсем… Неправильно это… Скажи, милый, а тебя часом никто не проклинал?
– Что?
– Ну, может, баба какая-нибудь тебя прокляла или порчу навела?
– А разве это не отражается на здоровье? А мне сказали, я практически здоров. Но чувствую, что скоро умру. И поскорей бы…
– Нет, милый, ты не умрешь. Ты уже сам себя спас.
– Как это?
– Ты почему ночью на бульвар поперся? Или это у тебя привычка такая?
– Нет. Просто сон страшный приснился, я боялся снова заснуть, вот и пошел… А там Джина…
– Она и есть твое спасение.
– Не понимаю.
– Из-за нее ты сюда пришел, а я по твоим глазам поняла, что тебе ой как плохо… Ты сейчас мне расскажешь все, что с тобой было в последние год-два, потом возьмешь к себе Джину, и все у тебя будет нормально и даже хорошо…
Хитра тетка, подумал он, во что бы то ни стало хочет сбагрить мне собаку. Но, с другой стороны, она единственная, кто заметил, как мне хреново… А я ведь работаю среди людей, и вроде неплохо ко мне на работе относятся… И она такая уютная, эта тетка…
Женщина между тем налила ему крепкого чаю в большущую кружку с Нижегородским кремлем и поставила перед ним тарелку с большущим куском пирога. Он таких пирогов с детства не видел, такие пироги пекла его бабушка – толстое дрожжевое тесто с толстым слоем повидла. У него слюнки потекли.
– Боже, как вкусно! – простонал он с набитым ртом, и сам себе удивился – в последнее время никакая еда не доставляла удовольствия.
– Ешь, милый, ешь, – женщина ласково похлопала его по плечу. – У меня еще много…
Он умял два громадных куска, наслаждаясь не столько даже пирогом, сколько своим наслаждением.
– Ну вот, тебе уже маленько полегче. А теперь рассказывай.
И он стал рассказывать, сам себе удивляясь, о каких-то событиях, которые словно бы стерлись из памяти в силу своей незначительности. И в частности припомнил эпизод, о котором не вспомнил ни разу, как будто его и не было. Он словно воочию увидал свою девушку, на том самом Самотечном бульваре. Она целовалась с другим, целовалась страстно, самозабвенно. Он пошел домой, а когда вечером она явилась, сказал ей все, что думает о ней, добавив, что не желает больше ее видеть. Боже, как она кричала… Потом просила прощения, клялась в вечной любви. А когда поняла, что все это бесполезно, затопала ногами и крикнула уже в дверях:
– Ну и ладно, пропади ты пропадом! И ведь пропадешь, не сомневайся! Сдохнешь от одиночества!
И долго еще сыпала проклятиями, пока он не вытолкал ее за дверь.
Она была так непереносимо вульгарна, что он поблагодарил судьбу за то, что избавился от нее.
– Вот! – перебила его пожилая женщина. – Вот!
– Что вот?
– Это она! Это все из-за нее!
– Да что вы в самом деле! Я про нее и думать забыл через два дня. И не вспоминал ни разу.
– Ты-то, может, и забыл, а вот подкорка твоя не забыла.