Интерактивная игра-детектив. Mystery book: дело женщины-Рыбы

Чики и Барбитас приехали в город с пустыми руками, практически безо всего. И сейчас они так щедры ко всем несчастным, потому что прочувствовали на себе, каково это – ничего не иметь. Когда Чики узнала о дурной славе, нависшей над этим домом, она встала перед дверью, осмотрела ее, понюхала и прощупала (в буквальном смысле и именно в таком порядке) сверху донизу. Затем она обратилась в местную администрацию, переговорила с нужными людьми и быстренько купила этот дом за какие-то гроши. В течение нескольких месяцев они с Барбитасом перестраивали стены, заделывали дыры, красили дом внутри и снаружи, чтобы замазать разные надписи. Новые хозяева вынесли из дома немало мусора, одним словом, работали не покладая рук, ведь в их карманах никогда не водились деньги.

В доме была одна надпись, которую мы, дети, боялись до дрожи. Она гласила: «Я не нашел сокровища, но заберу самое ценное для вас, Мистер Монстр». Неизвестно, ни кто был автором, ни что он имел в виду. Список чудаковатых людей в моем городке довольно длинный, и начинается он с тех, кто управляет в городской мэрии. Когда мы поселились здесь, моя жена спала с ножом, спрятанным в бигуди, на случай, если кто-то заберется к нам посреди ночи и захочет нас убить. То были хорошие времена для нашей семьи. Любая глупость, которую делал другой, пробуждала в нас только страсть. Теперь единственное чувство, которое испытывает моя жена ко мне, – это чувство брезгливости.

Короче говоря, Чики и Барбитас все закрасили. И закончив ремонт, они вновь открыли двери гостиницы, которую сегодня называют «Домом Амьян», но все знают ее под другим названием: «Замурованные». И вот, в день открытия Чики с улыбкой на лице клятвенно всех заверила, что между этими стенами нет никакого мальчика.

Старый «Дом Дамьян» вернулся к жизни: он вновь стал обитаемым. Витраж входной двери впервые за много-много лет был очищен от грязи и начал пропускать солнечный свет в большой холл, где все еще просматривались отверстия, сделанные в стенах при поиске тел. Чики и Барбитас заделали их, как смогли, но несмотря на их старания, все еще было очевидно, что не так давно стены эти походили на цементное сито. Хотя, учитывая, сколько они взимают за номер, гостиница смотрелась достойно. Я уже говорил, что они для меня как родная семья.

До наших дней дожило совсем немного фонарей, освещавших «Дом Дамьян» во времена моего детства. Но сегодня не видно и их, честно говоря, я подъезжаю к гостинице в полной темноте.

Отключение света

Я заезжаю на парковку на заднем дворе «Дома Амьян». Она нависает над рекой и позволяет увидеть задний фасад дома, а также освещенные окна, за которыми постояльцы обустраивают свое временное жилье. Но, как я уже сказал, сегодня вечером все не так: отключился свет, и лишь несколько свечей мерцает на подоконниках. Черт бы побрал эти дорожные ямы. Их стало еще больше с последнего моего приезда сюда или это мне просто кажется?

Мне хотелось бы придать себе значительности и напыщенно поведать: стояла дождливая ночь, ничего не было видно, поля шляпы скрывали огонек моей сигареты, я провел рукой по ремню, чтобы убедиться, на месте ли мой пистолет, и беспечно прошел к входу в гостиницу. Но это было бы неправдой. Я не курю, у меня нет пистолета, и ночь такая тихая, что аж скучно. Да, я действительно ношу шляпу, потому что в долине холодно и потому что мои волосы стали редеть, что уж тут таить… Шляпа помогает. И что с того, что все здесь носят береты в шотландскую клетку? Мне нравится шляпа, и пусть люди смеются, зато мне тепло, как говорила моя мать. Ну и раз уж начали исповедоваться, будет честно, если ты узнаешь, что у меня дрожат колени каждый раз при виде мертвецов, будь то моя бабушка, соседская собака или совершенно незнакомый человек. Если мы собираемся работать вместе, нам лучше узнать друг друга поближе, не так ли?

Я припарковался и вышел из машины. Вокруг – сильный запах бензина, аж с ног сшибает.

– Почему все в темноте? – спрашиваю я.

– Электричество вырубило.

Мне отвечает Френсис – семейный врач, ветеринар и городской судмедэксперт. Все по одной цене. Как говорится, три в одном. У него в руке фонарик, который нужно постоянно трясти, чтобы тот светил. Поди узнай, где он его достал.

– Похоже, что свет отключился, когда… существо… она окочурилась. Сейчас Барбитас пытается это исправить, – объясняет он.

– Да что такое со всеми вами творится? Что ты имеешь в виду, говоря «существо»? Мне этот недотепа Хуарес сказал, что убили рыбу. Сделай одолжение, объясни нормально. Ты же все-таки образованный человек.

– Пойдем, ты сам все увидишь.

Когда мы приближаемся к дому, раздается небольшой хлопок, сопровождаемый жужжанием, а затем – бах! Вспыхивает свет, и в дверях появляется Барбитас. Он замечает меня, подходит и по-дружески обнимает.

– Я запустил бензиновый генератор, его хватит надолго, но я уже оповестил энергокомпанию об аварии. Ты видел?.. Ты видел… ту штуку? Нет? Так пойдем же.

Мы входим через заднюю дверь, прямо перед которой расположена лестница, ведущая к четырем комнатам на верхнем этаже. Остальные комнаты находятся за пределами главного здания. Я вижу, как Чики убирает свечи, предусмотрительно расставленные по столам, и складывает пледы, которые ранее она, должно быть, раздала гостям, чтобы они не замерзли. Она даже не приветствует меня. А это уже говорит о всей серьезности ситуации.

Я следую за Барбитасом по каменной лестнице, по которой мы, будучи детьми, бегали, громко крича, чтобы не услышать голоса мертвецов. На какое-то мгновение по моей спине пробегает холодок, как когда-то в былые времена, когда мне казалось, что замурованные дети смотрят мне в затылок.

И могу поклясться тебе чем угодно, я чуть ли не ору от страха. Но потом вспоминаю, кто я. Я детектив. Трусливый, но детектив в конце концов. Ты ведь меня понимаешь, да?

Комната жертвы

Убийство произошло в комнате 102, как мне сообщил Барбитас. Он и Фрэнсис ведут меня по коридору, ни слишком длинному, ни слишком узкому, это просто коридор. На этаже четыре комнаты. В декорировании я никогда толком не разбирался: в этом коридоре полно картин, которые наверняка заслуживают внимания, но их никто не может оценить по достоинству, а пол покрыт коврами, и, если честно, это излишне. Я знаю, что это идеи Чики, и полагаю, она постелила ковры, чтобы скрыть ободранный пол, и развесила картины, чтобы отвлечь внимание клиентов, но как бы я ее ни любил и ни считал бы ее умнее и образованнее, чем все мы вместе, я не разделяю ее вкуса в оформлении интерьеров.

Слепой Матиас караулит около комнаты 102. Да, все верно: он слепой, и его зовут Матиас.

– Кто это там? Дайте-ка угадаю… Это шлейф красного вина и бара… Глядите-ка! Доктор Формалин и Мистер Пистолет. Мое чутье никогда меня не подводит. Добро пожаловать, Суаве. Или я должен называть тебя детективом? Как поживает Мари?

– Матиас, приятель! Что, помогаешь здесь, да? – обращаюсь я к нему. – Мари дома, я полагаю. И ты прекрасно знаешь, что ей не нравится, когда ее зовут по первому имени [3] , она считает, что это и не имя вовсе, так как всем женщинам дают имя Мария в качестве первого.

3

В Испании очень многие жители обладают двойным именем. «Мария» – традиционно одно из самых популярных. Примечание переводчика.

– Ты еще хуже, ведь ты споришь с ней даже по поводу имени. Я хотя бы называю ее одним из имен, которые есть в ее паспорте.

– Не начинай.

– Ладно, ладно, не заводись. Я лично вызвался охранять место преступления. И не делай такую кислую мину, а то будут морщины.

Он, как всегда, попадает в точку. Иногда я даже сомневаюсь, что Матиас действительно слепой, как он утверждает. У него исключительный нюх, как у ищейки. Тем не менее, поставить слепого охранять место преступления мне кажется бредом. Я смотрю на Френсиса, пожимающего плечами. Мы оба знаем, что именно Матиас настоял на этом, а когда ему что-то приходит в голову, переубедить его невозможно.