Интересная Фаина

Фаина занадеялась, что Новикова в церкви забрызгают до самой ниточной мокроты. Тогда Новиков до рая не успеет высохнуть, и матери будет приятно, что Новиков тоже утонул.

Раз Фаина взяла и положила сухую рубашку на мокрое полотенце, и рубашка потом взяла и вся на свете сделалась с желтыми разводами.

Марина научила Фаину, что сухое мокрому никогда не пара. Фаина подумала, что хорошо человеку быть не материей.

А дальше все начали жить дальше.

Серковский женился на Елизавете, а Елизавета вышла замуж за Серковского.

При Серковском Елизавета сильно похорошела, даже горб у Елизаветы смотрел веселей.

А Фаина при них обоих была Фаиной.

Серковский в душе сильно страдал от наступившего семейного счастья, потому что сам по себе привык к другому счастью и тем более в других домах. Но Серковский по своему опыту человека уже давно знал – если Бог дает человеку, человеку надо брать и тихонечко ждать, когда можно будет сбежать хоть куда.

Женился Серковский на Елизавете и начал сильно хотеть поскорей ехать к Баранидзе-племяннику.

Хотел Серковский поскорей, а получилось, что поехал не с бухты-барахты.

Серковский дождался писем про Баранидзе-племянника и его нехорошую подноготную от хороших людей из Ленинграда, который при царизме звали Петербург. Интересно, что Ленин тогда уже родился, но решил подождать до после Октябрьской революции.

Племянник Баранидзе шел от линии старшего брата Баранидзе-дяди.

Баранидзе как раз ждал хорошего места в самом Министерстве финансов, в Канцелярии по кредитной части. При царизме капиталисты любили брать себе кредиты. А где деньги берут, там как хотят, так и дают.

Племянник Баранидзе с самого своего детства стремился быть при таком месте.

Баранидзе-племянник был мужчина умный, тем более совсем ни на ком не женатый.

Папа Баранидзе-племянника умер за год до Баранидзе, который дядя.

Племянник сначала от родного папы получил хороший капитал, а потом от дяди. Сложилось один и один, и получилось два капитала в одни руки. Другой бы жил и ничего не делал, а Баранидзе был не другой и потому не знал себе покоя.

Особенно Баранидзе-племянник не знал покоя от коней, из-за того что сильно любил с ними играться. Играться с конями – это такое: кони сначала бегут, а потом прибегают. Какой конь первый прибежит, того получаются и деньги. Коням деньги не нужны, потому деньги даются человеку, который загадал на этого самого коня.

Баранидзе-племянник в основном умел загадывать правильно. Наверно, хорошо слышал конское слово. Но случалось и такое, что Баранидзе-племянник плохо расслышивал и тогда отдавал деньги из своих.

При царизме играть в коней было не стыдно, и много кто из буржуазии занимался подобным.

Но этого буржуазии было мало, и некоторые занимались отношениями не с женщинами, а с мужчинами. Баранидзе-племянник как раз был из некоторых и занимался с мужчиной из Атлетического общества.

При царизме мужчины тоже имели болезни. Некоторые имели хорошие болезни, а некоторые – плохие. Баранидзе-племянник опять как раз был из некоторых.

Если б Баранидзе-племянник был некоторый один раз – еще ничего, а два раза – уже сильно много.

И вот Серковский взял свой портфель на замочке и поехал в Петербург.

Баранидзе-племянник жил на Бассейной улице, в богатом доме, на втором этаже. Квартира у Баранидзе была вся в бархатах и канделябрах, а под потолком – люстра с электричеством.

Баранидзе-племянник пустил Серковского к себе.

Этот Баранидзе сам по себе был блондин. Серковский увидел в таком цвете привет от Баранидзе Фаине и заранее обрадовался.

Баранидзе спросил, в чем у Серковского дело.

Серковский начал рассказывать от «а».

Серковский рассказал Баранидзе про Марию и Баранидзе, про большую любовь с разных сторон, про мечты и прочее. Про руки рассказал и про последнее удовольствие тоже.

Потом показал Баранидзе карточку Фаины и стал водить по Фаине руками. Вот носик, вот глазки, вот лобик, вот щечки. И приговорил: дитя похоже на своего родителя как капля в капле.

Баранидзе посмотрел на карточку Фаины, потрогал носик, глазки, лобик, щечки и сказал, что сходства нету никакого. Во-первых, это девочка, а Баранидзе был не девочка.

Серковкий взял и сказал, что бывает интересно – отец девочки брюнет, а девочка пошла по цвету в племянника. А дядя и племянник – это в науке считается родня, и по такой родне можно много сказать на следствии и тем более в суде.

Баранидзе ответил, что у Фаины наука не найдет капель Баранидзе – ни дяди, ни тем более племянника. Из науки уже давно известно – что куда что-то не залилось, то там и не ночевало и прочее.

Серковский взял и достал буквы, каких нету ни в каких азбуках на свете.

Буквы получились такие.

Баранидзе Георгий Александрович инкогнито ездил с господином Карповым Владимиром Матвеевичем в Варшаву, где одиннадцатого дня прошлого мая означенные господа предавались предосудительным действиям в доме господина Юзефа Салецкого (улица Пивная, дом номер двадцать девять, во втором этаже). А шестнадцатого дня прошлого мая господин Карпов обратился к доктору Л., который уже давно знал господина Карпова за больного плохой болезнью, и получил от доктора рецепт на сулему с висмутом и хороший совет показать кому следует, где живет означенный доктор Л. Семнадцатого дня прошлого мая к доктору обратился господин Баранидзе и прочее.

Еще Серковский достал буквы про то, что Баранидзе при живом Атлетическом обществе с плохой болезнью наладился жениться – для порядка и для поправки своего капитала, который был сначала сильно большой, а потом уже стал сильно меньше. И что невеста со своим папой сильно заплачут, если узнают про то и про это тоже.

Из науки уже давно известно – человека устроили так, что все на свете для человека кончается, тем более буквы и слова.

Баранидзе-племянник не стал ждать, когда у Серковского народятся новые буквы, и предложил договориться. Сторговались на сто тысяч без никаких в будущем, и на молчок тоже сторговались. Тем более Баранидзе тихонечко попросил у Серковского расписку, что сто тысяч получаются на сиротку Фаину в знак и прочее.

Серковский и Баранидзе-племянник разошлись хорошо, хоть были как волк волку.

При царизме вся буржуазия между собой была как волк волку. А из науки уже давно известно, что волк волка видит издалека и потому ничего на свете не выклюет. Так и получилось.

* * *

И вот Серковский через бумагу от Елизаветы, которая переняла от Новикова наследство и Фаину, стал по закону опекать Фаину с фаинским капиталом.

Серковский положил капитал под хороший процент и сделал так, чтоб брать оттуда по десять тысяч в год на разное – вроде для Фаины. Еще Серковский сделал на бумаге условие, что Фаина получит свое, только когда выйдет замуж за мужчину, которого Серковский одобрит своими руками. Тем более Серковский уже собрался в нужную минуточку сильно одобрить себя. Еще на бумаге записалось, что если Фаина умрет незамужняя, так капитал перейдет Елизавете или наследнику Елизаветы.