Интернат
Шрифт:
– Плохо мне, – опять повторила Таня, обнимая ее, – на душе тяжело, Мариш…
Эти чувства были такие сильные, что Таня даже не могла передать их словами. Грусть, боль, обида, злость, зависть – все смешалось внутри, не давало покоя…
– Танюш, тебе расслабиться надо, – твердо сказала Марина, выслушав ее, – иди с пацанами погуляй, отвлекись.
– Я хочу с тобой погулять, Марин, – сказала Таня, – давай сходим куда-нибудь?
– Давай! – согласилась Марина, – только я сегодня не могу, сама знаешь. Мне кажется, сегодня Люба и Вадим мне скажут, что
– Ой, Мариш, какая ты счастливая, – тоскливо сказала Таня, – у тебя скоро будут и мама и папа…
– Тань, давай пока не будем об этом, – попросила Марина, – я даже думать об этом боюсь.
– Почему?
– Потому что я боюсь, что все получится как с тетей Наташей. Вдруг они меня возьмут, а потом обратно вернут?
– Ну, ты веди себя хорошо!
– Ага! Это легко сказать! Я у тетки тоже себя хорошо вела, а ей показалось что плохо! А Вадим, Любин муж – мент. Он знаешь какой строгий!
– Тяжело, – согласилась Таня, – ну, старайся быть хорошей.
– Буду стараться! – пообещала Марина, – Танюш, мне пора. Я в понедельник приеду – погуляем.
Во дворе Любу и Марину встретил Вадим и усадил в машину. Вадим даже разрешил Марине сесть на первое сидение! А впереди ее ждал вкусный обед и, наверное, тортик, а потом мультики, а потом еще что-нибудь интересное! Это было так здорово, что лучше, казалось, уже не могло быть…
Вадим любил скорость, и ехать на машине с ним было так классно, что у Марины даже перехватило дыхание от переполнявшего ее счастья.
Вечер прошёл замечательно, по-семейному. Они пили чай, разговаривали, шутили, смеялись. Вадим и Люба наконец-то сказали Марине, что собираются забрать её к себе, и эта новость сделала девочку совершенно счастливой…
На следующее утро Марина проснулась рано. Она не любила долго валяться в постели, и поэтому достала тетрадь и ручку и уселась за стол.
Привет, дневник. Наконец-то! Вчера Вадим и Люба сказали мне, что начали оформлять документы на мою опеку, и даже ходили на первое занятие в "Школу приемных родителей". Ой, дневник, если бы ты знал, как бы мне хотелось, чтоб в детдоме еще открыли школу "Приемных детей", и там бы учили, как вести себя с родителями. Мне почему-то стало страшно, появились странные мысли… Вот сейчас они документы на меня оформят… и как вдруг начнут мной командовать… Сделай это! Сделай то! А потом еще орать на меня начнут, как тётка… Теперь сиги надо прятать, жвачки мятные постоянно покупать. А Антошка? Как я буду с ним встречаться? Вадик, когда узнал, что у него судимость, он чуть чаем не захлебнулся, бедненький… Правильно, он же мент! А Антошу менты вообще не очень любят, да и он их тоже…
Любу-то я не боюсь, она добрая, а вот с Вадимом не забалуешь, у него глаза как видеокамеры, а когда он со мной разговаривает, у меня такое ощущение что я на допросе. Со мной только один раз так разговаривали, когда нас с Антошей в магазине с ворованными продуктами поймали. Вадим конечно хороший, но очень строгий!
Марина отложила ручку и еще раз прочитала все что написала.
– Надеюсь, они мой дневник читать не будут, – испуганно
подумала она, но на всякий случай подписала.Вадим и Люба, я вас очень люблю…
Потом Марине показалось, что этого мало, и она еще раз перечитала весь дневник, и долго переправляла и зачеркивала некоторые записи.
– Вроде все! – наконец задумчиво сказала она, – я пойму, а остальным знать не надо. Она захлопнула тетрадку и немного погрызла колпачок ручки, а потом решила сходить на кухню. Но до кухни она не дошла, потому что на тумбочке зазвонил телефон.
– А Марину можно? – послышался в трубке Кристинин голос.
Марина её сразу узнала и была очень удивлена тем, что Кристина звонит ей сюда.
– Это я, – быстро сказала она.
– А… Шальнева, привет. У меня для тебя новость. Ты только с ума не сойди…
– Что?!
– Это про подружку твою, Таню… Ну так вот… её больше нет.
– А где она?..
– Умерла.
– Что?..
– Умерла она! Нет её больше! Нет!
– Как....
– Ваши вчера… ну… Чернов и все остальные "паленки" нажрались. Пацаны в больнице, а Таня твоя уже всё… мертвая.
Марина нажала на рычаг и долго слушала короткие гудки. Ей показалось, что это какая-то шутка. А может быть, это и есть шутка? Может, Кристина захотела над ней поиздеваться? Нет! Так не шутят даже в интернате!
Как так получилось?!
Но этого не может быть! Нет! Нет! Нет!
Марина вскочила и как ошпаренная бросилась к двери. Она была в таком состоянии, что даже не сообразила сказать Любе, куда ушла. Она быстро выскочила из квартиры и побежала на остановку. Через двадцать минут она была уже около интерната.
Со страхом она подходила к дому. Марине казалось, что весь интернат должен быть погружён в траур, чувство непоправимой беды и боли, но… на футбольной площадке как ни в чём не бывало играли мальчишки.
– Леш…Таня… её больше нет?.. это правда? – спросила Марина у первого, кого ей удалось поймать.
– Какая Таня? – не сразу сообразил парень. – А, Баранова? Сестрёнка твоя? Ну да! Там на входе её портрет и цветы… ваще молодцы… хорошо посидели!
– Лёш, Таня что, правда умерла?.. – ещё раз спросила Марина.
– Ну да! Завтра похороны… ладно… я в футбол играю.. – сердито сказал он.
– Лёш, Таня умерла… а вы в футбол… – попыталась сказать Марина.
– А чо, нам теперь у её гроба рыдать? – ответил он, и побежал обратно к пацанам.
Марина развернулась и пошла к интернат. Кругом стояла тишина, видимо в интернате никого не было. Около входа как обычно сидела вахтёрша и читала журнал, рядом с ней стояла школьная парта, и на ней была фотография Тани и цветы. Марина медленно подошла, провела пальцем по фотографии. Слёз почему-то не было – Марина была в таком шоке, что ещё не осознавала весь