Интернет-романс

— Интересно, откуда Олеговна узнала, что ей весь коллектив кости перемывает, — задумалась я.

— Да мало ли, кто настучал. А ты откуда знаешь, что она знает?

— Меня к себе вызывала, обвинила в распространении слухов. Мы их с Дашкой на прошлой неделе встретили, но я не думала, что это так серьёзно.

— Ещё как серьёзно! Супруг теперь её может в неверности обвинять. Там какой-то сложный раздел имущества идёт, — воодушевленно объясняла мне Ирина.

Мне почему-то стало жаль свою успешную начальницу. Ингу Олеговну угораздило влюбиться в какого-то лопоухого мальчишку, и теперь все за её спиной шушукаются. Хотя, какое кому дело, кто с кем встречается! Зато как мне хорошо — меня любит Князев. Жаль, что нас по телевизору не показали, а то все бы увидели, какой классный у меня возлюбленный. Как он пьяный говорил: «Я так люблю Марусеньку. Я ею брежу…».

Перед сном уже по привычке зашла в интернет. Надо же узнать, как дела у Михаила в Питере.

Михаил

Маша, нас сильно подпортил предыдущий опыт. Нежелание наступать на грабли. Вспомни, когда люди расстаются, они почти всегда думают, что найдут во сто крат лучше. И это уже сидит в подсознании. Неподкрепленные амбиции на ярмарке тщеславия.

Мария

Миша, насчет предыдущего опыта не могу не согласиться. Мой муж не был ни надежной стеной, ни тылом, а являлся пятой колонной, и я регулярно получала доказательства того, что в любой сложной ситуации первый, кто меня сдаст, будет мой муж. Такая вот обычная женская история. Вероятно, какие-то проблемы не решались и в твоей семейной жизни, поэтому сегодня мы и имеем то, что имеем.

Михаил

Спасибо за откровенный, прямой ответ.

И еще один момент: если ты испытываешь счастье, то это не значит, что и объект твоего воздыхания испытывает то же. У Ю. Семенова хорошо сказано: "В любви равных не бывает. Кому-то приходится нести крест".

ГЛАВА 11

Зима долго не приходила в том году, но так же долго она собиралась уходить, цепко цепляясь снежными лапами за март, дыша холодом, пугая ветрами и позёмкой, но наступил апрель, и зима наконец сдалась. На газонах ещё кое-где лежал снег, но рядом пробивалась первая трава, по тротуарам побежали весёлые ручейки, а воздух наполнился пьянящей весенней энергией. У входа в офис меня догнала Ирина. Она весело улыбалась, глаза светились радостью. Я её такой давно не видела, а может, даже не видела никогда. Вот что значит весна! Но оказалось, что дело не только в весне.

— Хлебодаров вернулся, — Ирина хотела это сказать небрежно, но не получилось: в голосе звучало ликование.

Несмотря на наличие компьютера, составлявшего, по мнению Иры, единственный Вовин интерес, несмотря на новые знакомства, Хлебодаров вернулся.

— Пришёл вчера к Максимке и не уходит, — взволнованно рассказывала Ира, — я, говорит, дурак, и жить без вас не могу. На коленях стоял, прощенья просил. Говорит: всё понял, сам, говорит, виноват.

— Так вы теперь опять вместе?

— Вот ещё, — Ира гордо подняла голову, — он по бабам бегал, лучше искал. Так теперь, когда понял, что лучше не найдёт, пусть помучается.

— И долго он должен мучиться?

— Пока не осознает, сколько нервных клеток он мне убил. Я его ждала, страдала, а он с этой проституткой жил, — радость в Ирином голосе сменилось гневом. — Он говорит, что с этой бабой сошёлся, чтобы доказать мне, что он не никчёмный мужик. А я говорю, вот как раз этим и доказал, что самый никчёмный и есть. Не работу, говорю ему, пошёл искать, а бабу.

— Так он работу до сих пор не нашёл?

— Конечно нет, как дедову квартиру сдавал, так и сдает, это его доход. Рантье, блин, — Ира уже говорила о муже с привычным раздражением. — Думает опять ко мне на шею взобраться и ноги свесить. Он за компьютер в войнушку играть и с бабами кадриться, а я — паши за всех.

— Так, ты его решила не пускать?

— Ничего я не решила, — вздохнула Ирина. — И так плохо, и этак нехорошо.

— Ириш, а попробуй помириться, — мне так хотелось, чтобы никто не страдал, даже Хлебодаров. — Договоритесь, чтобы он работу по-настоящему искал и за компьютером сутками не сидел, может быть, всё и наладится.

— Маш, ты прямо не человек, а голубь мира.

— Но ты Вове условия поставь, что как прежде жить не будете.

— Условия любые можно поставить, только будут ли они выполняться, — скривила Ирина губы в горькой усмешке.

— Хочет в семью вернуться — пусть обещает.

— Маш, удивляюсь я на тебя. Пообещать что угодно можно. Тебе по ушам поезди — ты и поверишь. Интересно, тебе Толик твой египетский обещание случайно не давал, что женится, как жена преставится? А теперь Князев твой в уши тебе льёт, тоже, наверное, что-то обещает. А ты переживаешь: позвонит — не позвонит, придёт — не придёт.

— Миша меня любит, — мне стало обидно и за себя, и за Князева, — он пьяный проговорился, что мною бредит, потому что таких как я не встречал.

— Маша, ты блаженная. Если бы всё, что мне Вова по пьяни говорил, было реальностью, так я бы уже давно не работала, а любовалась морскими закатами и кошку чёрной икрой кормила.

Может, я действительно, блаженная, но так хочется быть любимой и любить. Сколько бы любви я ни отдавала дочери, ещё много остается. Хорошо, что у меня есть Князев, ему весь нерастраченный запас любви не жаль отдать, пусть я и чувствую себя женщиной, которая несет на себе весь эмоциональный груз наших отношений. Думать о Мише я могла бесконечно, однако надо было работать. Но только я сосредоточилась на экселевских столбцах, как раздался звонок. Бархатный голос Князева вырвал меня из повседневности:

— У тебя на вечер какие планы, душа моя?

«Душа моя» — как же Мишенька умеет порадовать сердце. Какая я счастливая!

— Я подъеду за тобой на работу к шести часам. Нормально?

И он ещё спрашивает! Конечно, нормально. Князев подъедет к нашему крыльцу, я выйду из здания и увижу его… Только бы ничего на этот раз не поменялось в Мишиных планах.

Действительно, когда я вышла из офиса, Князев ожидал меня. Под любопытные взгляды сотрудников я села в роскошный автомобиль, жаль, что Князев не вышел, вот бы Ирина посмотрела на него. Если бы увидела, как он хорош, не говорила бы мне больше: «Нафиг он тебе сдался. Только нервы мотает».

— Марусенька, я вот подумал, что ты у меня на Восьмое марта без подарка осталась, — глаза Князева лучились теплотой. — Давай заедем куда-нибудь и посмотрим тебе что-то красивое.

— А ничего, что больше месяца прошло?

— Это упрёк?

— Это вопрос.

— Тогда отвечаю: лучше поздно, чем никогда.

Князев повёз меня на Кузнецкий мост и повёл в ювелирный магазин. Мы подошли к витрине с бриллиантовыми сережками.

— Выбирай, — Миша широко улыбнулся.

Легко сказать «выбирай», когда мне от одного только блеска витрины уже стало не по себе.

— Вам помочь? — девушка-продавец вежливо спросила, причем, не меня, а Князева, или это мне показалось.

— Помогите, пожалуйста, — обаятельная улыбка досталась и продавщице.

Мы купили очень дорогие серьги из белого золота, усыпанные бриллиантами, с изумрудами в центре. Такой дорогостоящей вещи у меня никогда не было. Куда одевать этакую роскошь, я не представляла.

— Мишенька, спасибо огромное! — мне не хватало слов, чтобы выразить благодарность.

— Рад, что угодил, будешь одевать — меня вспомнишь, — Князев снова улыбнулся своей широкой улыбкой. Так красиво, как он, никто больше не улыбается, ни один голливудский актёр.