Интернетки

– Ну, без юбочки и джинсов можно и на коленки, – нагло нашёлся я, – эта примета ещё не проверена, но я готов рискнуть.

Опять смешок, и вот она у меня на коленях. Ну, и какая может быть после этого охота, когда так охота? Одна рука непроизвольно легла ей на колено, а вторая на талию. Ох, и эмоции я тогда испытал! До сих пор, вспоминая, дрожь идёт по телу. И вроде не мальчик давно, и потискал женского пола предостаточно, но в тот момент… Ох, дышать я перестал совсем, чтобы не спугнуть.

Так мы и доехали почти до моей остановки: она, прижавшись ко мне и обняв за шею, а я – обнимая её за талию и поглаживая ножку. Оба на взводе, но ещё не взорвавшиеся.

– Следующая остановка моя, – грустно констатировал я сей факт.

– А куда ты едешь? – изящно перейдя на «ты», спросила фея.

– Ну, вообще-то ехал на охоту, но готов нарушить планы, – с надеждой в голосе изрёк я.

– А можно я с тобой? – улыбнулась она.

Я чуть не задохнулся от радости. Такого продолжения не предполагала даже моя фантазия.

– Конечно можно! – чуть не подпрыгнул я. Но от станции восемь километров пешком.

– Ну, ты же будешь идти рядом?

– Я могу даже иногда нести. Только джинсы пока надень.

И мы вышли из вагона вдвоём. Перрон был пуст, единственная дорога уводила в лес. Мы обнялись и начали наматывать первые метры. Я не ощущал ни веса старенького рюкзака за плечами, ни ружья, висевшего на шее, только тепло её тела и лёгкость руки, обнимающей меня за место, где лет пять назад была талия.

Так мы прошли около километра. Асфальт сменился грунтом, и я увидел в лесу небольшую полянку, недалеко от дороги. Она проследила мой взгляд, и мы, не сговариваясь, изменили траекторию движения. Так быстро палатку я не ставил никогда, ни до, ни после этого случая. Дальше мы пошли только на следующий день, уже узнав имена друг друга, и став несколько ближе.

Её звали Ксюша. Неуёмная энергия и детская непосредственность сводили меня с ума. Просто идти по дороге она не могла. Я пытался удержать её в объятиях, но с таким же успехом можно было пытаться удержать полёт фантазии при виде её попки. Она постоянно забегала в лес, выискивала первые весенние цветы и разные кривые веточки и, вернувшись на дорогу, показывала их мне, затем, потеряв к ним интерес, целовала меня и опять убегала, а я потихоньку топал вперёд. Так мы преодолели ещё четыре километра. На этом наше терпение кончилось, надежды поохотиться растаяли. Да и какая к чёрту охота, мой трофей уже был рядом. Опять лихорадочная установка палатки и буря чувств и эмоций.

На следующий день мы отправились в обратный путь. Мысли об окончании этого весеннего приключения приносили печаль, и мы опять устроили стоянку на первой поляне, надеясь покинуть её к вечеру. Ага. В поезд мы погрузились только в понедельник, во второй половине дня. Она вышла на своей станции, не оставив мне даже телефона, а я поехал дальше. Больше мы не встречались. Я несколько раз ездил на ту станцию, где она вышла, но найти её так и не смог.

Так Ксюша и осталась моим наилучшим воспоминанием о весенней охоте, которая без единого выстрела принесла мне столько положительных эмоций…

Казнь любовью, или Гидроксоний

Было мне тогда всего двадцать лет, энергия хлестала через край, и сбрасывать я ее предпочитал на любовь. Согласитесь, не самое плохое применение для излишков жизненных сил.

Так получилось, что судьба свела меня с тремя подругами-студентками. Очень милые молоденькие первокурсницы медицинского института работали на летних каникулах медсестрами в больнице, где мне пришлось несколько дней провести после очередного приключения. Не буду рассказывать, какого, скажу только, что в результате его я оказался в отделении травмы с картонным фиксирующим воротником на шее.

Подруги работали сутки через двое, и за три дня я… закрутил с каждой. Ох, и весело было! Женщины – народ болтливый. Они мне рассказывали друг про друга самые сокровенные тайны, что помогло мне залезть в их сердца по самое «не балуй». Так я залюбился с компанией из трех подружек и зародил в их сердцах «великое чувство».

Но вот пришло время покинуть стены медицинского учреждения… В этом были свои плюсы и минусы. Теперь была возможность встречаться каждый день не с одной из подружек – с той, которая дежурила в больнице, а с двумя, которые отдыхали, но по очереди. Развлекуха великолепная, но увеличивался риск, что раскроется моя афера. Они ведь даже не догадывались о своем соперничестве. Я крутился, как белка в колесе. Надо было и развлекать их, и доставлять удовольствие… Ну, вы понимаете… И рассчитывать время встреч надо было так, чтобы их пути не пересекались. Сколько это требовало сил – уму непостижимо. А сколько выдумки, сколько фантазии!.. Я заявил, что работаю в КГБ и могу узнать про них любую информацию. Как вы догадываетесь, ее я черпал из их же рассказов друг о друге. Немножко приукрашивал, чуточку домысливал, но факты оставлял неизменными. Ох, и распаляло это их! Да еще моя травма, «полученная в боях за Отечество»… – совсем герой.

Хватило меня ровно на две недели. Нет, хватило бы и на больше, но вмешался Его Величество Случай. Ну, не повезло. У какой-то их общей знакомой приключился, как на грех, день рождения, и там они все вместе и собрались. Приглашали и меня, каждая – как своего жениха, но, вы же понимаете, пойти с ними я не мог. Жить о-о-очень хотелось…

Там они, по причине врожденной болтливости, выяснили все тонкости моей аферы и на следующий день нагрянули в гости. (А ведь они были будущие медики.) Когда я увидел в глазок всех троих, то на горизонте замаячила кастрация с личным поеданием ее последствий… Не хотелось этого жутко, но их три! И такие фурии, подумал, вынесут дверь в считанные минуты… Открыл.

Мои грехи перечислялись в течение часа. Связанный по рукам и ногам, я слушал… и понимал всю глубину своего проступка, многократно раскаивался и ждал приговора. Видимо, первая седина появилась в моей шевелюре, тогда еще пышной, именно в тот момент. Закончив с обвинением, красотки перешли к обсуждению казни. Было выдвинуто больше десятка вариантов, от самого простого, когда они меня будут разрезать на кусочки и мне же их скармливать, до сложного, связанного с операцией по смене пола и последующей принудительной беременностью и смертью в момент родов. Все это расписывалось в красках, с использованием медицинских терминов и знанием анатомии.

Остановились они на трех возможных разновидностях казни. И предложили мне их на выбор. Первый – они проводят кастрацию, и я любуюсь на свою крайнюю плоть в стаканчике со спиртом, пока не истеку кровью. Второй, королевский, по мотивам Дюма, – раскаленный штырь вводится в анал до наступления летального исхода. И третий – смерть через любовь. Как вы понимаете, я выбрал последний. Уйти в момент секса – это мечта.

Тот вечер я помню до сих пор. Меня «казнили»… Потом еще раз «казнили», потом всем четверым это начало нравиться еще больше, и действо продолжилось… Только вот наказанием это быть уже перестало. Так родился на пару месяцев наш ГИДРОКСОНИЙ 2 .

2

Гидроксоний – неустойчивое химическое соединение Н3О.

Вчетвером мы встречались до конца лета, а потом – институт, работа по совместительству и… новые романы. Приятная расплата за аферу закончилась… Но я готов опять подвергнуться такой экзекуции, хоть сейчас…

СВ

И какой паразит придумал железные дороги? Ну, таскали древние греки свои корабли по каменной дороге в далёком прошлом, ну придумали немцы деревянные рельсы для вагонеток, но дальше-то зачем было изобретать? Сидели бы мы в своих городах и горя не знали, так нет, опутали металлоломом всю планету и ползают теперь червяки-поезда туда-сюда. Вы скажете: не нравится ездить на паровозе, летай самолётом. Один раз попробовал. Ничего интересного. Сел в летающий гроб, как дурак, в одном городе, и через пару-тройку часов вышел из него в другом. Только седых волос прибавилось, да молитвы новые узнал, пока дрожал на высоте с десяток тысяч метров. Увольте. По рельсам, хоть и долго, муторно и нудно, но поближе к матушке земле.