Интерпол

Надо сказать, что общественность не питает больших иллюзий в отношении эффективности усилий полиции в розыске украденных шедевров. Британский журнал «Собиратель древностей» в сентябре 1991 года писал, что шанс на возвращение украденных произведений искусства не превышает 3 процентов. Международный фонд исследований искусств (ИФАР) в Нью-Йорке, единственное в США место, где накапливаются данные по Штатам о пропажах шедевров, приводит цифру в 10 процентов. Так же считает и Гордон Хенли, британский полисмен, возглавляющий Группу по преступлениям общего характера в Лионе, но собственные оценки мадам Грае ближе к тем, что даны в «Собирателе древностей»: «Я бы сказала, что наш коэффициент удачи составляет около 5 процентов».

Из двенадцати украденных предметов, перечисленных в первом выпуске за июнь 1972 года, официально был разыскан лишь'один — портрет работы Тулуз-Лотрека «Марсель» из музея Альби на юго-западе Франции. Его похитили в декабре 1968 года из Музея современного искусства в Киото, когда экспозиция временно находилась в Японии. Неофициально сообщалось (в лондонской «Таймс»в мае 1991 года), что бесценная работа Караваджо «Рождение Св. Лоренцо», также входившая в этот первый список и украденная из церкви Сан Лоренцо в Палермо в октябре 1969 года, никогда не покидала остров, как это вначале предполагалось, и все это время использовалась «семьями» местной мафии как средство залога в их сделках с наркотиками.

Но, несмотря на всю эту удручающую статистику, я хочу поведать одну оптимистическую историю, создающую, правда, двойственное впечатление.

Картины Коро и Моне

В октябре 1984 года, когда муниципальный музей в Семюран-Осуа в Бургундии был закрыт на выходные дни, в него проникли воры и унесли пять картин Камиля Коро, одного из ведущих французских мастеров ландшафта XIX века.

Интерпол выдал индивидуальное извещение на продажу произведений искусства, а французская полиция занялась поисками любых возможных зацепок. И действительно, ей удалбсь решить проблему, к собственному удовлетворению, хотя улик, достаточных для ареста, собрать не удалось. Полиция была уверена, что тут орудовала «Банда обервильцев» — группа мошенников из пригорода Парижа, прославившихся тем, что соглашались на любое грязное дело, будь то вооруженный налет, ограбление банка или кража шедевра. Кто были их клиентами? Да никто иной, как «Якудза», японская организованная преступность. У нее тоже имелись свои «клиенты»: супербогатые японские промышленники, которым хотелось, чтобы Коро украшал стены их жилищ, а не какой-нибудь тихий провинциальный французский музей.

И вот почти через год эта банда вновь дала о себе знать. На этот раз в музее Мармоттан, когда-то бывшим частным домом на окраине Парижа возле ипподрома в Отейле. В воскресенье 27 октября 1985 года, вскоре после открытия музея в 10 часов утра, семь «любителей искусства», выхватив оружие в зале Моне, приказали немногим находившимся в помещении посетителям лечь на пол лицом вниз и сорвали со стен девять картин, в том числе картину Клода Моне «Впечатление от восходящего солнца», которая дала название целому направлению во французской живописи — импрессионизму. Эта кража была надлежащим образом отражена как в индивидуальных извещениях, так и в плакате «Двенадцать наиболее ценных из разыскиваемых шедевров».

Все считали, что эти драгоценные работы навсегда потеряны для Франции. Но в октябре 1987 года картины Коро вернули в Токио, а в декабре 1990 года все девять картин, украденных из музея Мармоттан, были найдены в целости и сохранности на чердаке заброшенного бара в Порто-Веккьо, Корсика.

Главный суперинтендант Мирейлли Баллестраци, глава французского Центрального бюро по борьбе с кражами произведений искусства, расположенного в парижском пригороде Нантер, старший офицер французской полиции, летала в Японию для получения украденных работ Коро. Деловитая и лаконичная, она была не очень разговорчива, когда в апреле 1991 года я расспрашивал ее о том, как все происходило: «Люди, которые приобрели Коро в Японии, сказали, что искренне считали, что покупки ничем не запятнаны, но с помощью японской полиции мне удалось убедить их вернуть картины. Да, конечно, Интерпол сыграл здесь свою роль. Он помог скоординировать действия полицейских органов, без чего сотрудничество было бы невозможно. Оба представительства — в Париже и Токио — наладили связь между собой, Генеральный секретариат тоже был полезен».

Вот так. Я не смог убедить ее рассказать мне подробнее об этой истории, поскольку слышал, что потребовались долгие и порой трудные переговоры. Но она в конце концов согласилась изложить мне свою точку зрения, основанную на существенном опыте, на то, что действительно происходит, когда крадут шедевры по заказу.

«Я не думаю, что случаи, когда некий богатый коллекционер заявляет: «Я хочу вот это и вот это, и я плачу столько-то» — бывают часто. Уверена, что скорее это инициатива преступника, который знает личный вкус своих потенциальных клиентов. Люди, занимающиеся такими кражами, знают рынок. Они знают, кто предположительно может купить и какую работу. Не думаю, что какой-нибудь миллионер рисковал своим благополучием, откровенно заявляя вору: «Укради для меня эту вещь, а я тебе хорошо заплачу!»

Тогда почему же картины из музея Мармоттан остались лежать нетронутыми на корсиканском чердаке? Все хранят молчание, но во французской прессе появились предположения, что эти работы, как и картины Коро, были украдены для «Якудза», и фотографии картин в Япониибыли показаны французскому дипломату в Токио в 1986 году. Есть основания предполагать, что какой-то выкуп был уплачен, но официально подтверждения не было — и вряд ли оно когда-нибудь появится.

В октябре 1990 года Интерпол в Лионе ввел компьютерную индексацию международных краж произведений искусства, что вообще-то надо было сделать много раньше. В США «ИФАР» имеет в своем банке данных свыше 32 000 таких дел. В Великобритании существуют два частных реестра украденных шедевров: Международный реестр пропаж шедевров, созданный в 1991 годы при финансовой поддержке таких организаций, как «Сотби», «Кристи», Общество коллекционеров произведений искусства, лондонская страховая компания «Ллойд», а также журнал «Трейс»(«След») — частное ежемесячное издание, в котором перечисляются вместе с фотографиями недавно похищенные произведения искусства и предметы старины.

Распространяемый по подписке среди всех полицейских учреждений Великобритании, многих стран Европы, в Австралии, Японии, США, Канаде и Южной Америке, среди музеев, консультантов-искусствоведов, страховых компаний и т. п. по всему миру, он помог с момента своего появления на свет в ноябре 1988 года возвратить шедевров на сумму более $ 10 миллионов.

Но эти частные реестры не соперничают с Интерполом, они просто дополняют его. В двух первых ежемесячных выпусках 1992 года журнала «Трейс»британское НЦБ поместило пять различных сообщений о пропавших художественных ценностях (бронзовые скульптуры Аристида Майоля, украденные из частного дома в северном Йоркшире в октябре 1991 года, медная статуя Юлиана Бедойа, похищенная в ноябре 1990 года из частной коллекции в Нью-Йорке, картина Ренуара, похищенная из музея в Баньоль-сюр-сез (Франция) в марте 1991 года, четыре иконы византийского стиля, похищенные из церкви на Кипре в августе 1990 года и акварель Поля Дельво, пропавшая из Культурного центра в Кнок-Хейсте (Бельгия) в мае 1991 года), а канадское НЦБ опубликовало статью о двух бронзовых скульптурах известного канадского художника Жерара Беланже, украденных в апреле 1991 года из галереи Монреаля.

Перспективы на будущее не очень обнадеживают. Когда Филиппу Саундерсу задали вопрос, какие последствия, по его мнению, будет иметь отмена границ в Европе после 1992 года, исполнительный директор «Трейс»ответил, что не видит большой разницы. «Уже сейчас просто упаковывают ценные вещи в багажник и проскальзывают через границу».

И он абсолютно прав. Именно так Джакомо Морини и его сообщники выкрали и вывезли из страны семь бесценных картин будапештского Музея изобразительных искусств. И границы, которые им пришлось пересечь по пути, охранялись куда более строго, чем те, которые возникнут после 1 января 1993 года между двенадцатью странами Европейского сообщества.

Глава 25 Разыскиваются Интерполом

15 апреля 1991 года к консулу США в Тунисе пришел посетитель. У него было по-тунисски звучащее имя — Джафар Саиди, но говорил он с сильным американским акцентом и предъявил американский паспорт. Причина его визита к консулу? Он подал прошение о получении американского паспорта его дочерью, которая родилась четыре месяца назад у его жены-марокканки.

В этом не было ничего необычного: если женщина действительно его жена, то ребенок будет иметь двойное гражданство — американское и тунисское. Посетитель старался выглядеть дружелюбным и любезным, но Грета Хольц, консул США, припомнила, что какая-то женщина, родившаяся в Америке и выдавшая себя за «миссис Саиди», уже приходила ранее за паспортом для себя и своих детей. Что же случилось с ней?

Саиди объяснил, что они развелись, но документов на этот счет у него не было, так как он «несколько раз» менял свое имя. У мисс Хольц появились подозрения, а когда он вручил ей свой паспорт, она насторожилась: в нем отсутствовало несколько страниц, а некоторые были склеены. Почему? Саиди стал рассказывать ей бессвязную историю о том, что ему три раза пришлось менять свое имя, что он переехал в Тунис из Марокко в прошлом июле и что сейчас преподает английский язык в частной филологической школе в Тунисе.