Интерпретаторы

Банделе оглянулся на Эгбо и наконец решился:

— Да, владелец квартиры спугнул его, и он разбился.

Банделе сказал это громко, как правду. Эгбо лишь вздрогнул и с презрением посмотрел на Банделе и Колу. Лазарь повернулся лицом к стене, и они вышли из мастерской.

— Его надо отвезти в безопасное место. Болтовня доведет его до беды.

— Придется заявить в полицию. Тут-то и начнутся неприятности.

— Я поговорю с врачом. Если у Джо нервное потрясение, он не вправе давать показания.

Эгбо отказался сесть с ними в машину. Он сказал, что пройдет пешком четыре мили до дома Сими.

18

— Все это было бы ничего, — сказал Саго, — если бы он выражался не так цветисто. Но он дал полную волю необузданному воображению. — И Саго вновь стал читать вслух передовицу: — «В заключение отметим, что фантазия многоуважаемого депутата от округа Леко, разбрызгавшаяся по достопочтенным стенам изумленного парламента, обладала бы силой вдохновенной импровизации, если бы ей хватило свежести и первозданности».

Стараясь отделаться от неотвязных мыслей о Ное, они благодарно схватились за новую тему.

— Не иначе, это ты написал сам?

— Разумеется. Узнаете мой стиль?

— Первым делом ты сбил его с панталыку.

— Не без умысла. Послушайте все, и ты, Банделе, я хочу знать ваше мнение...

— Давай...

— Так вот, как все это вышло. Я встретил этого типа на одном дипломатическом приеме. В его обязанности входило улещивать журналистов. И он сказал мне: «Вы, молодые люди, вечно нас критикуете. Но ваша критика всегда носит разрушительный характер, так отчего бы вам не выдвинуть какое-нибудь конкретное предложение, направленное на благо страны? Тогда бы вы посмотрели, поддержим мы его или нет».

— Ты и уцепился за чудную возможность.

— Только чтобы избавиться от него. Я сказал достопочтенному вождю Койоми — он из тех, кто становится на колени перед каждым священником и целует ему руку, — я сказал ему, что он должен noзаботиться о вывозе нечистот из города, что позорно в двадцатом веке слышать, как по ночам в столице звякают ведра ассенизаторов. Кроме того, нельзя ли это как-нибудь использовать в народном хозяйстве? Взгляните на бесплодные пустыни Севера, — сказал я. — Вам следовало бы вывозить фекалии по железной дороге на Север и превратить Сардауну в цветущий сад. Чем больше плодородной земли, тем меньше безработицы.

— Экономически здраво, — признал Эгбо. — Банделе, ты у нас экономист, что ты думаешь?.. Ох, я и забыл, что он не разговаривает.

— Погоди, я не кончил. Я предложил ему, чтобы Север в виде компенсации присылал сюда ослов для транспортировки нечистот в черте города. Таким образом, освободилось бы немало рабочих рук для промышленности, которая получит развитие в результате осуществления новой земельной программы.

— Лишь одно затруднение, — возразил Эгбо. — Каста ассенизаторов не поддержит этот законопроект. Кажется, они смотрят на свое занятие, как на призвание.

— Если они уж так обожают копаться в дерьме, то могут ехать в деревню и мешать его с землей. Я сказал вождю Койоми, что нужно отправлять особые ночные поезда, к которым на каждой станции прицепляли бы цистерны с местными вкладами. Через год, сказал я ему, урожай по стране удвоится.

— Минутку, минутку, — Эгбо выискивал в газетном отчете соответствующие места. — Ага, я так и думал, буквально слово в слово.

— Отдадим ему должное, у него фантастическая память. Если только он не стенографировал, держа руки в карманах. Имейте в виду, что я наговорил ему черт знает что, и к тому же с неотразимой убедительностью. Кажется, я ему говорил и о метафизической стороне проекта, о замкнутом круге плодородия и так далее.

— Вот пожалуйста! — воскликнул Эгбо. — Он назвал это мотофизической и химической идейной основой.

— Я же говорил, что он дал волю воображению.

— Послушайте — это явно твое творчество: «Собирание нечистот в ведра — бесчеловечно, — заявил достопочтенный Койоми. Во время речи многоуважаемого оратора было видно, как его доселе бесплодный мозг оживает от величественных планов и прорастает невиданными цветами различных оттенков и запахов...» — это твое, ведь правда?

— Мой стиль ни с чьим не спутаешь. Матиас оказался предателем. Главный редактор вызвал меня и сказал: «Матиас говорит, что вы интересуетесь подобными делами, не возьметесь ли вы написать отчет?»

— Мне нравится идея с ослами, — сказал Кола. — Разве что у них может возникнуть аллергия к зловонию.

— А противогазы на что? Полиция предоставит их сколько угодно.

— Это может подвергнуть опасности правопорядок. Разве можно давать противогазы ослам? А если они устроят демонстрацию? Слезоточивый газ будет бессилен.

— А я все равно за ослов. Только почему лишь в городе? Почему не возить на них это добро прямо на Север?

— Что, поезда кажутся тебе чересчур прозаичными?

— Вот именно.

— Гм. В твоих словах что-то есть. Представь себе, кочевник, привстав на стременах, видит стада, бредущие на Юг, и караваны ослов с дерьмом, направляющиеся на Север.

Банделе встал и вышел.

Они долго смотрели на захлопнувшуюся дверь.

— Что его заедает? — наконец спросил Эгбо. Он взглянул на Сими, потом на Дехайнву. — Что думают женщины? Какие дополнения подсказала вам интуиция?

Сими погладила его по затылку, а Дехайнва сказала:

— От ваших разговорчиков забегаешь по стене.

Саго расхохотался.

— Ты не поверишь, Кола, да и ты, Эгбо, но однажды, напившись, я неосторожно пообещал этой женщине, что, когда мы поженимся, я сожгу свою Священную Книгу.

— Ты поклялся, — подтвердила Дехайнва.

— И хотя меня вынудили нечестным способом, я сдержу свое слово.

— Как это ей удалось?

Саго мстительно взглянул на нее:

— Рассказать?

— Только посмей...

— Посмею.

— Не смей...

— Это произошло, скажем, в момент наивысшего... — Дехайнва под хохот Саго унеслась вверх по лестнице. — Какой ценою, Далила! И чем заплатил я за девство Далилы!

— Вы правда поженитесь? — спросила Сими.

— Я в ловушке, — вздохнул Саго. — В ловушке, и это мне нравится.

— Скажи когда, и я подарю ей полицейские наручники, — пообещал Кола.

— А от меня тебе будет ночной горшок, — заключил Эгбо.

Банделе вновь появился в комнате, колонна из железного дерева.

— Джо Голдеру действительно придется пройти сквозь все испытания?

— Как ты не понимаешь, Банделе, — улыбнулся Кола. — Что еще ему делать? В противном случае он будет сидеть на месте и сходить с ума.