Интервью в чёрно-белом цвете

Вместо Игоря ответил генерал:

– То, что терять ему особо нечего. Имитируя несчастный случай на работе, фигурант сильно рисковал. Если убийство всё же обнаружится, мотивы, средства и возможность неизбежно приведут к нему. Видимо, он рассчитывал на прочность своей «крыши», способной повести следствие куда надо. Ясен пень, журналюга с репутацией Могилевича, владеющий притом информацией, можно сказать, из загробного мира, опасен для него смертельно. Вариант «А», безусловно, здесь не канает.

– К тому же, – подхватил Фролов, – ещё и стажёрка наша неуёмная сюда окунулась. Как говорится, всё до кучи.

Брови генерала приподнялись.

Незаданный вопрос озвучила Инга:

– Что за стажёрка?

– Это геморрой величиной с арбуз.

– Со стажёркой уладим, – перехватил инициативу Игорь. – Насчёт его «крыши», Димон. Не прошерстить ли у вас в Конторе?

Генерал кивнул задумчиво.

– Попробую пощупать. Даже знаю кого.

– В таком случае, – подытожила Инга, – доедайте, допивайте. А после кофе, надеюсь, Димон почитает нам свои стихи.

Покраснев, генерал качнул головой.

Толян поддержал жену:

– Прочтёшь как миленький.

И Могилевич добавил жару:

– Не приставайте. Поэт имеет право капризничать.

Генерал хлопнул ладонью по столу.

– Засранцы, вы поломали мне жизнь!

Игорь с Толяном переглянулись.

– Он это просёк, – прошептал Игорь.

– Ой, что теперь будет? – отозвался Толян.

Обнявшись, они захныкали.

Димон смеялся вместе с Ингой, однако стихи на сей раз читать не стал. Капризничал.

18

Кафе «Пингвин» от посетителей не ломилось, потому, возможно, что народ не оклемался ещё после майских праздников. Интерьер кафе – мебель, стены, пол и потолок – был исключительно сине-белым. Дескать мы тут среди снега, льда и морской воды, и холодное небо над нами. Гавайская рубаха Лёвы Бокова здесь выглядела вызывающе. Впрочем, как отметила про себя Рита, рубаху Лёва успел сменить, и потом от него не пахло. Упрёк Могилевича, очевидно, принят был к сведению. Перед Лёвой стоял графинчик с коньяком, и он, Лёва, заметно уже под мухой, делился с коллегами всеобъемлющей своей мудростью. Витя Даль прятал усмешку в небритость своих щёк. Лида Богарт на бумажной салфетке рисовала фломастером рожицу Лёвы, рисовала классно.

Сев за столик, Рита восхитилась:

– Подаришь?

Лида кивком указала на Виктора.

– Это ему. Плата за ужин.

Прервав свою витиеватую реплику, Лёва приобнял Риту.

– Душа моя, опоздала – сиди тихо как мышка. Позволь закончить диатрибу. – Язык его слегка заплетался. – Врубись наконец, – обратился он к Виктору, – экономика – всего лишь набор шаманских приёмов: завывания, прыжки и удары в бубен. Наш девиз: «Делай вид, будто смыслишь. Избегай предсказаний. Ответственности не бери.» Ну и, само собой, заучи глоссарий: деривативы, капитализация, рецессия…

– Так зачем ты этим занимаешься? – перебил Виктор.

– Затем что я, – Боков хлопнул себя по заду, – вот этим местом чувствую, когда и каким словом плюнуть в гоблинов.

Завершая рисунок, Лида прокомменитировала:

– Циничненько.

Лёва обернулся к ней.

– Айм сори, душа моя. Не добавить ли сиропа?

– Где моё мороженое? – напомнила Рита. – Шоколадное. Три кило.

– Ах, я остолоп! – Лёва плеснул себе в рюмку из графинчика. – Душа моя! – окликнул он официантку. – Могу я вас ангажировать?

Девчонка в кружевном передничке, на которую Боков, похоже, произвёл ошеломляющее впечатление, приняла заказ и упорхнула с ощущением высокой своей миссии. Лида меж тем украдкой передала Виктору салфетку с портретом Лёвы. Спортмастер прыснул, чуть не поперхнувшись яблочным соком, и спрятал салфетку в карман.

Рита осведомилась небрежно:

– Кто-нибудь в курсе, ожидать ли Могилевича завтра?

На мгновение все примолкли.

– Сие только Богу известно, – ухмыльнулся Лёва, смакуя коньяк.

Виктор воззрился на Риту глазами ясными до опупения.

– Тебе зачем?

Лида сморщила носик.

– Она зациклилась на Могилевиче. Отдохни, Ритка: перемирие.

– Вот и я о том же, – отыграла назад Рита. – Может, удастся с ним как-то миром…

К счастью, официантка принесла ей мороженое. Шоколадное с орехами. Не три кило, конечно, однако вполне солидная вазочка. И фужер с яблочным соком. Рита, голодная до головокружения, волевым усилием, удержалась от того, чтобы проглотить лакомство вместе с посудой. Лилипутской ложечкой она принялась есть как бы нехотя.

Лёва Боков, перед которым вместо опустевшего графинчика возник наполненный, качнул сократовским лбом.

– Поскольку «Наполеоном» вы брезгуете…

– Мы за рулём, – ввернула Рита. – Прости, брат.

– …поэтому, – продолжил пьянеющий экономический аналитик, – попробуйте задаться вопросом: почему Игоряшу Могилевича в наших кругах кличут Могильщиком?

Лида насмешливо закатила глаза к потолку.

Виктор пожал плечами.

Рита ответили так же, как ответила заместителю прокурора:

– Скорей всего, из-за фамилии. Чего проще.

Не услышав других версий, Лёва показал коллегам средний палец.

– Вот вам фамилия, душа мо… души мои! У Игоряши имеются две особенности, отличающие его от собратьев, которые шебуршат грязное бабло и коррупционные схемы. Какие это особенности, кто скажет?

– Он пишет блестяще, – отозвалась Лида.

Лёва отмахнулся.

– Я тоже пишу нехило, другие – тоже. Фигня всё это. Первая особенность Игоряши заключается в том, что каждая его публикация завершается арестом плохого парня. Обычно у нас как? Журналист, проведя расследование, публикует статью, где слуга государев, к примеру, предстаёт людоедом с педофильским уклоном. Журналист приводит доказательства, либеральная общественность выпрыгивает из пижам, и что в результате? Ни внятных опровержений, ни отставки – тишина, как после атомного взрыва. Мол, срать мы на вас хотели. Иное дело – Могилевич. Про кого ни напишет – тот или садится, или объявлен в розыск, или в СИЗО коньки отбросил. За такую вот жуткую эффективность Игоряшу и прозвали Могильщиком. Фамилия по звучанию совпала. – Лёва плеснул себе коньяку и выпил залпом.

Рита, замерев с ложечкой у рта, задумчиво пробормотала:

– Как ему это удаётся?

Лёва развёл руками.

– Шут его знает. Имеется, напомню, и вторая его особенность. В отличие от коллег, работавших в той же группе риска, Игоряшу до сих пор не грохнули, не покалечили и даже не побили. И это в нашем-то суверенном отечестве. Тут вон спортянке нашему, – Лёва кивнул на Виктора, – за критическую ремарку болельщики «Зенита» чуть рожу не подправили, едва уберёгся.

– Чудом повезло, – подтвердил Витя Даль. – Ты ешь, Ритуля, ешь: мороженое тает.