Интим предлагать!

– Матерь Божья… – самопроизвольно шевелятся мои губы и, решив, что упоминать Божью матерь в подобном месте – кощунство, затыкаю себе рот.

Тем не менее, это же надо, как уместен здесь этот вопрос.

На полу красная ковровая дорожка, убегающая вперед, то есть вглубь салона. Разуваться, что ли, надо?

Стены черные.

Тусклые плафоны под потолком едва освещают этот подвал. Ставлю сотку, будучи уверенной, что тут ни раз кто-нибудь ломал ноги.

Интересно, такая мрачная обстановка должна вызывать какие-то эмоции, реакции, к чему-то побуждать? Лично мне пока хочется лишь обоссаться. От страха.

– Ну наконец-то! – взвизгивает непонятно откуда взявшаяся Анюта. – Ты где ходишь? Я уже опаздываю… – сетует она и хватает меня за руку.

Тянет вглубь салона.

К слову, в самом салоне гораздо светлее.

– Так, там касса, – инструктирует Анька, махнув рукой на тумбу, – это всё ты знаешь, сама за кассой стоишь. Вон там – подсобка и там же туалет, – указывает на шторку, за которой, судя по всему, и находится перечисленное. – Можешь там бросить верхнюю одежду. Такс… Что еще… – сестра задумывается. – А! Вспомнила! – она снимает с себя именной бейджик и вручает его мне. – Это на всякий случай.

– Какой случай? – взволнованно интересуюсь я. – Ты же сказала, сюда никто не придет.

– Да не придет, конечно! Но всякое же бывает, мало ли… – пожимает она плечами.

– Вот не надо мне твоего «мало ли», – фыркаю я и всё же креплю бейдж на рубашку.

– Ой, да не душни. Всё будет нормально, – заверяет сестра с оптимизмом, который я не разделяю. – Ну всё, осматривайся, ознакамливайся с товаром! Просвещайся, так сказать! А в качестве компенсации можешь выбрать себе что захочешь! Я оплачу! – хихикает Аня.

– Да Боже упаси, – морщусь я.

– А что? – оскорбляется Анюта. – Это естественно. А что естественно, как мы знаем, то не без оргазма! – хохочет она и уносится по коридору. – Я ушла! И кстати, входная дверь плохо закрывается, – голос сестры становится все отдаленнее и отдаленнее, – её нужно сначала на себя, потом от себя и два раза…

– Что-что два раза? – уточняю я, но вместо ответа слышу, как звякают яички-бубенчики.

Ну всё, вот я и осталась одна в царстве… членов.

Ладно…

Два. Часа. Да?

«Пф-ф-ф. Легко, Настя!» – пытаюсь себя подбодрить.

Обвожу взглядом стеклянные витрины вдоль чёрных стен, стараясь ни на одном товаре особо не задерживаться и не думать о практическом применении, к примеру, во-о-он того ядерно-розового резинового кулака. Или вот этой шипастой булавы…

Но это практически невозможно!

И, если что делают с кулаком, я еще смутно представляю, хоть и краснею при этом до состояния астраханского помидора, то булава ломает мой мозг окончательно.

Есть какой-то особый БДСМ для любителей средневековья?

Воображение тут же накидывает пару диких картинок. Зажимаю руками уши, будто мне их кто-то нашептывает. Нет. Стоп. Я не хочу это знать!

Да и вообще… Может, это всего лишь сувенирная продукция. Хотя не удивлюсь, если окажется, что завсегдатаи этого магазина способны найти практическое применение любому сувениру.

Кошусь на огромный фикус в углу с подозрением. Может, я просто и о нем чего-то не знаю?

«Ну, ты и ханжа!» – звучит в голове нараспев Анюткиным голосом. – «Тебе точно двадцать три, а не девяносто?».

Со вздохом признаю, что воображаемая Анюта в чем-то права.

Я действительно далека от этого эротического силиконового разнообразия всех цветов радуги. И, может быть, даже зря…

Мой скромный интимный опыт с бывшим парнем не предполагал никаких изысков, а скорее напоминал специфический спринтерский забег, где партнер уже, запыхавшись и вспотев, финишировал, а ты даже не стартовала.

Но Костик бы жутко обиделся, если бы я хотя бы намекнула на… Кошусь на симпатичного вибро-пингвинчика с желтой бабочкой и, порозовев от мысли, для чего его используют девушки, рвано вздыхаю.

Нет, он бы такого питомца точно не одобрил.

Костик вообще был очень мнительный и нервный. Любое замечание воспринимал как оскорбление. Начинал орать, стоило попытаться о чем-то серьезном поговорить. Например, о том, что он, не работая, занимал у меня деньги. Или сломал мне дверцу холодильника и так и не починил. С ним приходилось за каждым словом следить.

Когда мне хватило решимости сказать, что мы расстаемся, он устроил пятичасовую истерику. Плакал и угрожал. Я до сих пор покрываюсь испариной, вспоминая. Потом еще пару месяцев ходил ко мне в кофейню и, усевшись на барный стул и потягивая одинарный американо, злобно и обиженно смотрел по сорок минут.

Это были самые ужасные минуты в течение всего рабочего дня, во время которых мне хотелось притвориться вторым капучинатором.

Слава Богу, что достаточно скоро жмотство Костика перекрыло обиду и страстное желание меня вернуть. Так что к нам в кофейню он ходить перестал, посчитав, наверное, сколько за два месяца потратил на американо.

Прогнав из головы мысли о недостойном бывшем, я делаю шажок к витрине с членами, твердо намереваясь расширить свои сексуальные горизонты.

Колени трусливо подкашиваются. Щеки начинают болезненно гореть, и жар с лица стремительно сползает на шею.

Сглатываю.

Так, и что тут у нас?

Кхм…

Ну-у-у… вот этот салатовый очень даже милый. Толстый, но не пугающий. Такой… По сравнению с жутким гигантским фиолетовым соседом, можно сказать, даже интеллигентный. Доброжелательный. Вон, как головка изогнута… будто кланяется. И… Ой, все. Сдаюсь!

Да, я ханжа. Я даже у Костика так и не рассмотрела – смущалась. Да и, честно сказать, особо не на что было смотреть.

Тряхнув головой, я миную витрину с членами всех возможных размеров и цветов, и захожу в подсобку. Здесь царит густой полумрак, пахнет пылью и картоном. Все завалено коробками, рисунки на которых смущают гораздо меньше, чем реальные образцы на витринах. В углу небольшой умывальник, у двери погребенная под куртками вешалка и маленький табурет.

Повесив сумку на вешалку, присаживаюсь на стул, упираюсь локтями в колени, подпираю одной ладонью щеку, в то время как второй рукой достаю из кармана телефон. Смахиваю блокировку. Залезаю в ленту соцсети, бездумно ее листая.

Да, именно так и именно здесь я планирую провести ближайшие два часа. Если, конечно, повезет.

Но мне не везет! Ведь буквально через минуту в глубине коридора хлопает металлическая дверь, а затем весело и тревожно начинают звенеть колокольчики – мужские бубенцы.