Интимные отношения

– Низкая арендная плата и послужила причиной, почему вы сняли именно его, когда четыре года назад переехали сюда из Йоркшира от своего дяди?

– Да.
– Она напряглась.
– А откуда вы все знаете?

– Я спросил Уильяма Прайса. Я навел у него справки о вас и вашем сыне. Когда собираешься жить с людьми бок о бок, в этом есть смысл, - спокойно ответил Гарсон Деверилл и указал на узкую лестницу.
– Пожалуйста, я за вами.

Энни поднималась по лестнице с поджатыми губами. Может быть, в этом и есть смысл, но ей совершенно не нравилось, что он наводит о ней справки, тем более что он еще не принял окончательного решения о покупке "Фермы".

– Это ванная, это комната Оливера, а это моя, - объясняла она, открывая перед ним двери быстрым, нетерпеливым движением.

Заглянув в первые две комнаты, Гарсон Деверилл зашел в ее спальню. Стены спальни Энни выкрасила в светло-лимонный цвет, который в сочетании с зеленым и белым повторялся на занавесках.

– Это одна из ваших композиций?
– указал он на прелестную корзинку с высушенными пионами на туалетном столике.

Энни кивнула и показала на вазы, полные лепестков и листьев, которые наполняли комнату легким ароматом.

– Я также составляю ароматические смеси из сухих цветочных лепестков.

Гарсон Деверилл, следуя своей привычке, подверг комнату тщательному и всестороннему осмотру, а затем повернулся к Энни.

– У вас есть приятель?

Энни сжала кулаки. Значит, ему не хватает тех сведений, которые он успел собрать, и он собирается совать нос в ее личную жизнь? Ну и нахал! Все же он наверняка уже узнал, что она одинокая мать.

– Простите?
– переспросила она тоном, который должен был заставить его прекратить расспросы.

Его синие глаза пробежали по цветному покрывалу на постели, затем взглянули прямо на нее.

– У вас есть приятель?

У нее упало сердце. Мало того что в его взгляде ясно читалось сексуальное влечение, так он еще заставил ее вдруг осознать, что она находится с ним наедине в своей собственной спальне. И ни души во всем доме. Энни закусила губу. Может быть, из-за того, что он нарушил уединенность комнаты, где она одевалась и раздевалась, где она спала, где мечтала, но она вдруг ощутила, что Гарсон Деверилл - настоящий мужчина, а она слабая и мягкая женщина.

– Уверена, вы уже поинтересовались у Уильяма Прайса, живу ли я одна или делю крышу с каким-нибудь мужчиной, - съязвила она.

– Да, поинтересовался, - признался он, глядя ей прямо в глаза.
– И мистер Прайс ответил, что нет.

Энни уперла руки в бока.

– Но все же вы опасаетесь, что толпы моих поклонников с утра до ночи осаждают мои ворота? Нет. И я не вывешиваю в сумерках красный фонарь на крыльце, не надеваю декольтированных топов, облегающих шелковых юбок и сетчатых колготок!

Как и утром, у него поднялись уголки губ.

– Какая потрясающая картинка, - растягивая слова, произнес он.
– Хотя лично я считаю, что в тех брюках, которые были на вас утром, вы завлекли бы гораздо больше клиентов. Ваши длинные ножки и крепкая маленькая попка в черной коже - ммм, у меня чешутся руки.

Энни смотрела на него, не в силах произнести ни слова. У нее тоже чесались руки - врезать по его высокомерной роже. Но к возмущению примешивалось чувство смутного удовлетворения при мысли о том, что, несмотря на непонятную антипатию, он испытывает к ней влечение, пусть даже чисто физическое.

– У вас пунктик насчет черной кожи?
– ледяным тоном произнесла она.

– Это зависит от того, кто ее носит.
– Его глаза скользнули вниз.
– Если это гибкая, с упругой грудью...

– Отвечаю на ваш вопрос - в моей жизни нет мужчины, - заявила Энни и, выскользнув из комнаты, спустилась по лестнице.

Она вынуждена была убежать. Во-первых, чтобы не слышать продолжения описания, явно выходящего за рамки приличия, а во-вторых, сейчас, когда Гарсон Деверилл смотрел на нее, чувствовалось, что он мысленно раздевает ее - и это действовало на нее возбуждающе. У нее болезненно затвердели соски и тепло разлилось по всему телу.

Господи, хоть бы он не заметил! Но эти синие глубокие глаза мало что пропускали. Для Энни возбудиться от одного лишь мужского взгляда было в новинку. Тень пробежала по ее лицу. Даже Дирку, которого она когда-то считала идеалом, это никогда не удавалось.

– У вас, наверное, есть ключи от "Фермы"?
– спросил Гарсон Деверилл, через несколько минут спустившийся вслед за ней.
– Не проведете меня к ней?

У Энни даже живот подвело. Она так хотела, чтобы он уехал, чтобы она могла успокоиться. Но самое главное - она так хотела, чтобы он отказался от мысли купить "Ферму"!

– Вы уже дважды осматривали ее, - пробурчала она.

– Я бы хотел посмотреть в третий раз, - твердо ответил он и добавил:

– Пожалуйста.

В какую-то долю секунды Энни хотела сказать, что не помнит, куда засунула ключи, но потом решительно взяла их со столика у окна.

– Пошли, - вздохнула она и вышла.
– Если вы купите "Ферму", то будете жить здесь постоянно или приезжать на выходные?
– спросила она, когда они шагали по медового цвета гравию.

– Буду приезжать на выходные, - ответил Гарсон Деверилл, - но поскольку шестьдесят процентов времени я провожу в путешествиях, то на все выходные не получится.

– Если вы так много путешествуете, то не лучше было бы купить усадьбу там, откуда легче добираться до аэропорта?
– предложила она.

– Может быть, но...
– Он пожал плечами. Энни отперла дверь, и они вошли в холл. Выцветшие желтые обои, темно-коричневые стены и дубовый пол придавали ему вид благородной запущенности, которая была характерна и для всего дома.

– А что думает ваша жена по поводу этого приобретения?
– поинтересовалась Энни.

Хотя Гарсон Деверилл не производил впечатления женатого человека, но кто знает - а Энни вдруг ощутила странную потребность знать это.

– У меня нет жены, - коротко ответил он. Она изучающе посмотрела на него.

– А как насчет подружки?

– Тоже нет.

У него заходили желваки. Видимо, он понял, что раз он сам расспрашивал агента по недвижимости, то не может возражать и против ее расспросов - хотя они ему и не нравились.

Энни ослепительно улыбнулась.

– Может быть, вы закоренелый холостяк?

– Если вы намекаете, что я голубой, то нет, - ответил Гарсон Деверилл.
– Я на сто процентов нормальный мужчина.