Интимные связи
Шрифт:
– Пять! – сказал Бережковский.
– Что пять?
– Пять любовниц! И все пишут! Одна пишет сериал про Бисмарка, вторая – пьесу, третья – роман, четвертая – рекламу, а пятая – мюзикл по «Камасутре». Киса, я тебя умоляю! Я обещал Эрасту новогоднюю историю…
– А мне?
– Что тебе?
– Ты забыл? Ты обещал, что мы всегда будем вместе – в беде и в радости, в горе и в удаче… И вот я жду как дура! – со слезами сказала жена. – Годами! Сижу дома и жду!..
– Хорошо, хорошо, я понял, – поспешно заверил ее Бережковский. – Знаешь что? Давай действительно плюнем
– Ты обещаешь?
– Конечно. Если Эраст купит мою историю – сразу заказываешь билеты. Идет? Ну, будь умницей и не плачь. Хорошо? Я тебя целую!
– И я тебя…
Бережковский дал отбой и снова услышал громкое гульканье голубей в окне и на веранде.
– Кыш! Кыш, суки! – крикнул он в досаде. – Блин! Плохая примета – голубь в окно…
Звонок в дверь.
– Открыто!
Сделав нечто вроде кульбита, влетел семнадцатилетний разносчик с пиццей в коробке и двумя бутылками пива.
– Оп! – сказал он и театрально расшаркался. – Кушать пода…
Но Бережковский недовольно перебил:
– Привет! Что так долго? Ты Коля или Сережа?
– Я Сережа, – сообщил разносчик.
Бережковский стал расплачиваться за пиццу.
– Вечно я вас путаю. А мать-то вас различает?
– Только по голосу. Но мы ее тоже дурим.
– Сдачу не нужно.
– Спасибо. А можно спросить?
– Валяй. – Бережковский открыл коробку и принялся за еду.
– Вот вы сейчас кино снимаете…
– Я – нет.
– Ну, по вашему сценарию снимают, я слышал. А мы с Колей могли бы там сняться?
– В массовке? Наверное…
– Знаете, я хочу подарить вам нашу кассету. Вот. Мы с братаном песни пишем, у нас и группа есть. Только раскрутиться, конечно, не на что. Даже нормальной гитары нет. Может, вы нам поможете? Послушайте кассету.
Двумя нежирными пальцами Бережковский взял кассету и усмехнулся:
– Как же я вам помогу?
– Ну, вас все знают! Вы все можете.
– Нет, дорогой, я не лезу в шоу-бизнес. Это отдельный мир. – Бережковский взглянул на кассету. – А что тут написано?
– «Группа товарищей». Это наша группа так называется.
Бережковский впервые внимательно посмотрел на разносчика:
– Гм… Хорошее название… – И, осененный идеей, заинтересованно шагнул к разносчику. – Слушай, а тебе сколько лет?
Тот отодвинулся:
– Девятнадцать. А что?
– То есть ты уже это… взрослый?
Разносчик опять отодвинулся:
– А-а… а вам зачем?
– Ну, мне-то ты можешь сказать. Чего ты боишься?
– Мало ли?.. Мне Коля сказал… Вы это… Вы имейте в виду: I am strait.
– Мудак! – в сердцах сказал Бережковский. – Я тоже «стрэйт»! – И вернулся к пицце. – Вот публика! «Группа товарищей»!.. Ты, группа товарищей! Ну-ка, скажи мне: сколько вы зарабатываете?
– В каком смысле? Песнями?
– Нет, песнями вы еще ни хрена не зарабатываете. Пиццами. Вот ты пиццу целый день разносишь. Сколько ты на этом имеешь?
– Ну, как когда…
– Меня не интересует, как и когда. Меня интересует конкретно: сколько вы набиваете за день? Максимум.
– Ну,
больше десятки мало кто сверху дает. Если в день двадцать заказов…– Двести рублей.
– Плюс зарплата сто баксов.
– И вы с братом работаете через день? Выходит, в месяц каждый из вас имеет двести баксов. А теперь скажи мне, как мужчина мужчине, у тебя бывают взрослые женщины?
– В каком смысле? – осторожно спросил разносчик.
– В каком, в каком! В прямом! – И Бережковский сделал выразительный жест. – Вот в этом!
– Ну, Андрей Петрович… – замялся разносчик. – Честное слово, я не по этому делу. Я только пиццу доставляю…
– Мудак! Я что – прошу тебя мне бабу доставить? Ты хочешь, чтобы я вам помог с раскруткой? Отвечай на вопросы. Какая самая взрослая женщина у тебя была? Какого возраста? Только честно!
– Ну, если честно, то одна была. Заказала пиццу, а потом…
– Сколько ей лет?
– Тридцатник. С гаком.
– Так. Ну и как тебе?
– Что?
– Ну, как тебе было с ней?
– Ничё… Нормально… – ухмыльнулся парень. – Сиськи, конечно, висяк. А так ничё.
– Ясно. Значит, в месяц ты делаешь двести баксов, и твой брат двести. А хорошая гитара сколько стоит?
– Ну, разные есть…
– А самая приемлемая, по минимуму?
– Ну, одну нам предлагают, не новую, но вполне…
– Сколько?
– Хотят шесть сотен. Зелеными.
– Значит, за пять отдадут. А у вас сколько есть?
– У нас? Триста двадцать. – И с надеждой: – А вы чё, добавите?
– Я – нет. Но представь ситуацию. В вашу пиццерию приходят три девицы лет по семнадцать – двадцать. И говорят: «Коля…»
– Я Сережа, – поправил парень.
– Не важно. «Сережа, – они говорят, – сегодня нашей маме сорок, и мы хотим сделать ей подарок. Отнеси ей пиццу, шампанское и… Ну, ты понимаешь. Проведи с ней ночь и получишь двести баксов». Пойдешь?
Сережа возмутился:
– Да вы чё?!
– Я ничё. Они тебе ее фото показывают. Нормальная женщина. Не Волочкова, конечно, но, допустим, Яковлева. Пойдешь?
– Вы серьезно, что ли?
– Еще как серьезно! Ночь с Яковлевой, и гитара – твоя. А?
– Ну, я не знаю… А если она не даст?
– Тебе? Как это? Ты посмотри на себя! Ты же герой! Домогаров! Будешь ей свои песни петь! Ну, договорились?
– Не знаю… Надо подумать… Может, мы с братаном «орел-решку» кинем…
– Вот именно, – удовлетворенно сказал Бережковский. – Иди подумай.
– А где эти девахи?
– Какие?
– Ну, заказчицы.
– А! Уже решился! Ты иди, я их вызвоню. Пока.
– Yes! – И, сделав выразительно-мужской победный жест, Сережа выскочил за дверь.
А Бережковский поспешно набрал телефонный номер.
– Приемная, – отозвался голос секретарши.
– Наташа, здра… – начал Бережковский, но спохватился: – Гм… Это Бережковский. Меня Эраст Константинович просил ему позвонить…
– Я в курсе. Сейчас попробую.
И опять из телефона грянула песня «С нами пушки системы „Град“, за нами Путин и Сталинград!». После чего мужской голос перебил мелодию: