Интрузия

– У меня, между прочим, жених есть!
– пискнула девушка, пытаясь отстраниться.

– Надо же, - пробормотал Барго, - не все ещё в проститутки подались, - но руки убрал.

– Общие представления об обществе индивидуум черпает из своего ближайшего окружения, - совершенно неожиданно сообщила рыжая.

– Ты меня как обозвала?
– на автомате спросил парень, хотя прекрасно понял, что она сказала. Просто не ожидал от столь глубокомысленных обобщений в этом месте и в это время.

– Я хотела сказать...

– Я понял, что ты хотела сказать, - перебил её Барго, - не тупой. Ты права. В нашем городе у нас своя жизнь, у вас - своя.

– Я не с вашего города, я к дедушке приехала, - сообщила рыжая, - только дедушке плохо и мне надо в аптеку! Срочно, в аптеку, - упрямо добавила она.

– Какая аптека в это время? Вызови доктора.

– У нас нет денег на доктора, а я знаю, какие капли нужны дедушке!
– упорствовала рыжая.

– Ты пока до той аптеки, которая работает, дойдёшь, тебя на каждом перекрёстке...
– Барго хотел сказать "будут раскладывать", но неожиданно смутился, - неприятности ожидают. До аптеки старика Кругеса надо через весь город тащиться.

– Но дедушке плохо! У него сердце! Надо срочно!
– чуть не плача, но, тем не менее, твёрдо объявила девушка.
– Нет, ты не поможешь? Нет? Ну тогда я сама!

С точки зрения Барго это было совершеннейшим безумием. Хотя, судя по всему, эта малахольная готова пройти через весь город, смириться с разными групповыми извращениями, но лекарство больному дедушке принести. Просто она не понимает ещё, догадался Барго, не понимает, что это такое. Что такое попасть на хор к отморозкам в районе Рынка, и куда потом такие непроходимые идеалистки исчезают. Хотя, в нормальных районах идеалисток днём с огнём не найдешь, исчезли в порядке естественного отбора, а те дуры, что идут в такое время на Рынок, точно знают, зачем идут, и умеют избегать всяких ненужных встреч. Господи, и откуда она такая взялась на мою голову? Мысль задрать ей подол никуда не исчезла, - чёрт, такая нежная грудь, а губы? нежно-розовые сухие губы очаровательной формы, и нижняя губа чуть-чуть больше верхней, а глаза её и вовсе вгоняли его в ступор, - но Барго отодвинул её на потом. Никуда рыжая, в самом деле, не исчезнет, а пока надо разобраться с непонятками. Кочегар страсть как не любил мутных мест в своей жизни.

– Стой здесь! Не дёргайся, дура. Пойдёт она! Стой и жди, я сейчас.

Он подошёл к лежащему в позе эмбриона парню и пощупал пульс. Чёрт, помер. Очень некстати, видать не рассчитал, порвал печень. Барго подошел к следующему телу и пнул его. Бандит застонал, открыл глаза и простонал:

– Ты знаешь, на кого ты наехал, Горбатый? Я тебя узнал! Ты труп, Горбатый, за нас весь девятый блок подпишется.

– От как, - Кочегар ещё раз пнул по рёбрам говорившего, - это тебе за Горбатого. Девятый блок, гришь? А за каким хреном в шаритесь по нашему раёну? Вы чё, нюх потеряли и берега попутали? Вы девку на Шпильке хотели разложить и думаете это вам так?

– Иди ты нахрен, Горбатый! Девятый блок где хочет, там и ходит!

– Ну-ну. Это в корне меняет дело.

Третий парень так в сознание и не пришёл. Барго подошёл к канализационному люку, заточкой из толстой арматурины поддел крышку. Осторожно, чтобы не греметь, отложил её в сторону.

– Ты чё задумал, Барго! Барго! Может не надо?
– заскулил бандит, поняв, куда клонится дело, и начал отползать к стене

– А, значть вспомнил, как меня зовут? Это хорошо. Хотя тебе уже всё равно. Прежде чем доставать ствол, чудила, надо знать, что им не угрожают, а из него стреляют. Но тебе-то уже всё равно.

Кочегар резким движением воткнул нож бандиту в сердце. Тело дёрнулось и затихло. Подтащил его к колодцу, перевернул на бок и столкнул труп вниз. То же самое сделал и с остальными бандитами. Контролька, пробормотал он, ишь, повадились, а свидетели мне на хрен не упали. Похоже, Опарыша надо на толковище вызывать, или приструнить более радикальными средствами. Осторожно закрыл крышку люка, обернулся к рыжей. Девушку трясло.

– Ты ... ты... что? Ты их за-за-чем в колодец? Ты их убил?

Дура, последний раз констатировал Барго, непроходимая дура, хотя бы потому, что любая другая сейчас уже сломя голову убегала бы отсюда. И забыла бы происшедшее, как страшный сон. Но тут какой-то особый случай.

– Твою и свою жизнь спасаю, дурочка, - Барго внезапно захотелось погладить её роскошные волосы, - нет трупов - нет дела у полиции.

– И-и-и... как же... как же теперь? Их же родственники искать будут...

Нет, это не дура. Это какая-то редкая разновидность полного идиотизма. В довершение ко всему где-то вдали начала подвывать сирена полицейского патруля. Барго стряхнул оцепенение, быстро поднял с земли серенькую кошёлку и сунул в руки девушке.

– А вот теперь, детка, надо быра линять, пока мусоровоз не приехал. Платок поправь.

– Что делать? Какой мусоровоз?
– девушка продолжала тупить.

– Ну, блин! Рвать когти, пока воронок не подкатил.

– Не понимаю, что ты говоришь, кого рвать?

Барго схватил её за руку и потащил в сторону своего блока.

– Куда вы меня тащите? Пустите! Мне в аптеку надо!

– Сматываться надо, дура. Ща повяжут, будем в обезьяннике ночевать!

– Какой обезьянник? При чем здесь зоопарк?

– Да шевели же копытами, дура.

Вой сирены был все ближе и ближе. Барго чуть ли не волоком тащил девушку к дому, потом понял, что не успевает. Поднял её на руки и перебросил через плечо. Под его рукой оказалась упругая попка, но сейчас не до сексуальных фантазий, ноги бы унести. Девушка колотила его кулачками по спине и возмущалась. Хорошо, хоть не верещала, видимо, тревога Барго передалась и ей:

– Пустите! Как вы смеете?

– Тише, тише. Щас, погоди, не нервничай.

В завершение этого сумасшедшего галопа, в небе блеснула молния и оглушительно прогрохотал гром. Дождь, до этого момента вялый и анемичный, полил как из ведра. Полицейская сирена провыла совсем рядом, но Барго уже скрылся в подворотне. Успел. Быстро открыл дверь в квартиру, грудью протолкнул девушку внутрь.

– Вы! Вы - мерзавец!
– задыхаясь от возмущения, выкрикнула деваха, - Дедушке плохо, а вы!

– А мы, - ответил Барго, разозлённый её наездами, - кое-кого выдёргиваем из-под троих мужиков! Ты бы им сейчас и объясняла, что у тебя дедушка больной. Заодно бы и подмахивала!

Рыжая сникла.

– Я хотела объяснить... Но.. это какие-то ужасные люди...

Сейчас с ней случится что-нибудь вроде истерики, хотя Барго где-то слышал, что рыжие - вообще упрямые, как ослы, но и нервы у них покрепче, нежели у других. Испытывать не хотелось. Втащил её на кухню, не обращая внимания на то, что они оба мокрые. Силком заставил выпить полстакана хайбарды. И сам выпил. Она пришла в ужас и пыталась отбрыкаться, но Барго не стал церемониться, попросту влил в неё спиртное.