Интуиция

Упираясь лбом в раскрытые ладони, Лина несильно раскачивалась, пытаясь найти хоть что-то стабильно и рациональное в своей, безумной и хаотичной жизни.

Наверное, решение пожить самой — было самым правильным. Так, она сможет разобраться в себе. Понять, что ей надо. И нужна ли она хоть одному из этих мужчин, которым доставляет столько проблем и боли.

Дима чертыхнулся на кухне, и Лина вздрогнула, выплывая из своих размышлений. Ей надо становится независимой. Только так можно, хоть как-то, перестать быть обузой, даже для себя.

Не ушла из ее сердца ненависть к себе. Только сильнее стала, из-за всего того, что она делала.

Тяжело вздохнув, она поднялась с дивана, и пошла на кухню. Дима продолжал рыться в шкафах.

— Тут нет ни одной нормальной посудины. — Пожаловался он ей, поворачивая голову.

Лина слабо усмехнулась.

— Садись. Я сама. — Она достала первую попавшуюся кастрюльку, и стала распечатывать пачку кофе, которую купила вчера в магазине.

Аромат горячего напитка расплывался по кухне. Лина радовалась ему.

А вот есть, не хотелось, как и всегда, в общем-то, в такие периоды накатывающей депрессии.

Лина молчала, не зная, что сказать, а Дима все пытался разрушить тишину кухни, что-то рассказывая и спрашивая у девушки какие-то мелочи. Но, не сумев добиться ответа ни на один вопрос, и он замолчал.

— Что-то случилось? — Наконец, спросил Дима, наблюдая, как Лина разливает кофе в чашки. Он видел, как дрожат ее пальцы. Слышал, как дребезжит, ударяясь о край керамической емкости, алюминиевая кастрюлька.

Девушка замерла, а потом покачала головой.

— Нет, ничего. — Тихо ответила она, не поднимая глаз.

Мужчина вздохнул, не прекращая своего наблюдения. А потом, когда она отставила горячую посуду, встал, походя ближе и обнимая за плечи.

— Ну что такое, милая?

Лина напряглась, и легонько повела плечами, освобождаясь. Дима не препятствовал.

Только пальцы сжал.

— Ты что-то будешь есть? — Не оборачиваясь к нему, спросила девушка, направляясь к старенькому холодильнику, словно за тем и убежала из его рук.

— Нет, я позавтракал. Ешь сама.

— Я не голодная. — Отмахнулась Лина. — Может позже.

— Тебе надо поесть. — Нахмурился Дмитрий, но она никак не отреагировала на его намек, подходя к окну и рассматривая незнакомый двор. Не в силах что-то сказать из-за комка, который перекрыл горло. — Таблетки нельзя пить натощак, Лина. Понимаешь?

— Не хочется. — Легко мотнула она головой. — Потом.

— Как знаешь, но стоило бы. — Попытался мужчина убедить любимую.

Помогая ей избежать ответа, заиграл телефон, засунутый в карман спортивных брюк, которые дала подруге Лена.

Лина достала трубку и, уже не раздумывая, нажала на прием. Она, вообще, не думала в последнее время, кажется. Только глупости всякие творила.

Сумасшедшая, лучше и не скажешь.

— Да. — Тихо произнесла Лина, ощущая заинтересованный взгляд Димы между лопатками.

— Ты ела? — Голос Валика был уставшим, и совесть начала мучить девушку пуще прежнего. Тоска нарастала, заполняя ее душу.

Он знал, что она не ест, отказывается, в такие приступы, как вчера. И, если бы, Валик не заставлял Лину, против воли, истощение давно стало бы ее реальностью.

— Не хочу.

— Не глупи, малыш. Когда ты, вообще, в последний раз ела? — Валентин тяжело вздохнул, щелкая зажигалкой.

— Вчера, кажется. — Еще тише ответила она. Прижимая пальцы к прохладному стеклу кухонного окна.

— Садись и ешь, Лина. Иначе, я достану Ленку, и заставлю ее расколоться. Уверен, она знает твой адрес. И сам накормлю. — Валик не угрожал, просто спокойно обрисовывал перспективы. — Я признаю, что повел себя как гад, малыш. И….
– он помолчал минуту. — Ты имела право уйти после такого. Но, я не дам тебе угробить себя, из-за чего бы то ни было, малыш.

— Хорошо. — Кивнула она своему отражению, за слезами, застилающими глаза, не видя отражения Димы, и прислонила лоб рядом с пальцами к стеклу.

— Возвращайся, малыш. Я не могу без тебя. — Прошептал мужчина, вместо прощания, и нажал на отбой.

Ноги оказывались держать ее. Лина оперлась на подоконник, все так же, глядя на улицу.

— Что такое, Лина. — Встревоженный голос Димы вернул девушку в реальность. — Тебе плохо?

Она повернулась к нему, по выражению глаз видя, что он знает, кто именно звонил. Но молчит, не спрашивает ничего. Не выясняет. Лина закусила губу, так, чтоб больно стало. Чтоб в себя прийти.

— Нет, Дима. Мне не плохо. — Покачала она головой. — Нормально все. — Произнесла, вытирая слезы со щек.

И пошла к холодильнику за творогом.

Глава 17

Лина с усталым вздохом прислонилась к стволу дуба. Как же ей было плохо! Голова болела, не переставая, головокружение так и не прошло окончательно, а еще и эта тошнота. Надо было сказать Диме, да только, он опять запретит ей вставать. И на этот раз, вполне вероятно, еще и сам приедет контролировать. Уже грозился прошлым вечером. Это начинало напоминать ей Валика.

Может быть, она сама приводит мужчин к такому образу поведения? Над этим стоило подумать. Определенно, стоило. Только не сейчас, когда казалось, что весь мир вращается вокруг нее, в самом буквальном смысле.

Наверное, следовало бы посидеть еще денек дома. Но девушке надо было искать работу, и она, отбросив сомнения и неуверенность, ходила сегодня на собеседования.

С трудом вытащив из сумки влажную салфетку, Лина протерла лицо. Ей становилось все хуже. В город вернулась жара, и солнце пекло нещадно. Даже фонтан, у которого она и стояла, не дарил, хоть сколь значимой, прохлады. Понимая, что ноги ее не держат, девушка опустилась на бортик фонтана.

Уверенности в том, что из тех двух собеседований, которые она посетила сегодня, выйдет что-то стоящее, не было. Но, главное было начать. Работа в городе была. Нужно было только захотеть ее найти. А Лина этого очень хотела.

Этой ночью она заснула раньше, гораздо раньше. Но, все равно, Валик долго разговаривал с ней, рассказывая что-то о работе. Жаловался, что сорвался, и уволил кучу народа.

А Лина чувствовала себя виноватой, понимая, что именно она, и его хроническое недосыпание, нервы, которые Лина расшатывала мужчине, были виноваты в том, что несколько человек потеряли работу. Может и по делу, но, не будь Валентин таким напряженным сейчас, мог бы и простить им ошибки. А вот теперь, ему стало еще тяжелее. А она все покоя не дает.