Интуиты. Ася
Шрифт:
— Тогда умывайся, и пойдем обедать, — прочистив горло, сказала Ася и, чтобы больше не попадать в двусмысленные для её воспаленного воображения ситуации, отвернулась от мужчины, приподняла крышку на кастрюле и помешала щи.
— Как скажешь, — вот теперь он не скрывал насмешки в голосе.
Ася решила не оставаться в долгу.
— Только, пожалуйста, накинь футболку. В твоем доме теперь женщина. И садиться есть полуобнаженным… неправильно.
Один-один. Пока что ничья.
Ионов демонстративно медленно приподнял брови. Дал понять, что понял, откуда ноги растут у её последнего замечания.
Ася
***
Обедали они молча. Ионов методично поглощал пищу, Ася, стараясь не выказать излишней заинтересованности, наблюдала за ним исподтишка. Вернее, даже не за ним, а за тем, с каким аппетитом он поглощал приготовленную еду. Была у неё слабость, любила она смотреть, как люди обедают.
Матвей принимал пищу быстро, но между тем тщательно её прожевывал. Как там проверяли работников в старину? Прежде чем нанять мужика, его усаживали за стол и ставили перед ним тарелку с похлёбкой. Если мужик ест быстро, значит, и работать будет качественно. А если размазывает суп по тарелке, то и работать будет шаляй-валяй, на кой такой нужен?
Ионова на работу взяли бы. Точно.
— Что сама не ешь? На диете?
Его слова, как уже повелось, ворвались в сознание Аси с запозданием. Она вскинула голову и растерянно моргнула.
— Нет, ты что… Какая, нафиг, диета, — она немного смущенно улыбнулась. Говорить о своей фигуре стеснялась. — Если только та, что способствует набору веса. Мне не помешало бы набрать килограмм пять. Одни кожа да кости остались.
— А по-моему, ты хорошо выглядишь. Стройная.
Ася едва не подавилась хлебом. Ей только что сделали комплимент? Ионов? Этот бирюк?
— Спасибо, — очень медленно проговорила девушка, надеясь, что её щеки не вспыхнут маковым цветом. Зря надеялась.
— И готовишь ты тоже вкусно.
Теперь её щеки заполыхали. Казалось, дотронься до них — и обожжешься.
— Обычно.
Тут Ася лукавила. Она знала, что готовит хорошо. Спасибо маме, та с лет восьми начала её приучать к кухне и объяснять, что к чему. А мама Аси работала поваром в небольшом ресторанчике. Пусть "Соколиное гнездо" размерами не задалось, зато там была всегда свежая еда и высокие требования к персоналу. Да и сама мамушка любила экспериментировать. Так что Ася уже в десять лет могла не только сжарить яичницу, как большинство сверстников, но и собственноручно приготовить фарш и настряпать котлет.
Иногда Ася даже подумывала пойти по стопам матери. Останавливало одно — в ресторане большой поток людей, видения по-любому будут вспыхивать. Где-то соприкоснется с посетителями, где-то зацепит чужую вещь. Большое количество народа смущало Асю. Поэтому она выбрала более спокойную профессию дизайнера. Работала в основном дома, размещала объявления через интернет. Заказчиков было немного, но на жизнь и небольшие женские капризы вполне хватало.
Ионов снова скривил губы. На этот раз, правда, обошлось без явно выраженной иронии.
— А с выпечкой ты как дружишь? Так же "обычно"?
О, кажется, кто-то истосковался по женской руке на кухне. Мелочь, а как приятно.
— Могу блинчики с любой начинкой приготовить. Могу пироги напечь. Хлеба, — Ася не могла
удержаться от искушения порекламировать свои умения. — Говори, что именно хочешь — приготовлю.Матвей отложил в сторону ложку, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Как успела заметить Ася — для него это привычная поза. Отгораживается от неё. Не желает впускать в свой мир. Возможно, это и правильно. Кому, как ни её не знать, что не стоит чрезмерно доверять людям.
— Хочу пироги. С мясом. И рисом.
В стальных глазах мелькнул мальчишеский задор.
Ася снова улыбнулась в ответ, отметив про себя, что с Ионовым, оказывается, можно нормально общаться.
Когда он в футболке.
— Будут тебе пироги с мясом. И рисом.
— Когда? — он тоже улыбнулся в ответ. С его лицом произошли мгновенные метаморфозы — резкие черты смягчились, подбородок перестал казаться жестким, от уголков глаз побежали забавные сеточки-морщинки, делавшие лицо Ионова… милым.
В горле запершило. Пришлось Асе взять стакан с водой и сделать пару глотков. Собственная реакция на Ионова смущала ее всё больше. Наверное, сказывается нервное напряжение и то, что она несколько месяцев уже не ходила на свидания. Да и вообще у неё со свиданиями было сложновато. Трудно не поддаться искушению и не узнать о человеке чуть больше того, что он желает тебе рассказать.
Прав Матвей — интуиты те ещё любители вмешиваться в чужое личное пространство.
— Завтра. Такой вариант устроит? Тесто замешу вечером, утром подоспеет.
— Будет здорово.
Он продолжал улыбаться, а Ася продолжала таять.
— Тогда договорились.
— Договорились.
— У тебя хороший запас продуктов, — Ася была рада, что они начали говорить. Обедать в молчании — дать волю фантазиям.
И страхам. Затаившимся. Выжидающим.
— У меня есть ещё кладовка. Там тоже много чего интересного можно найти.
— О. Даже так?
— Ага.
— То есть ты едешь в магазин и сразу же скупаешь его полностью? — Ася не заметила, как ступила на опасную тропу.
Мальчишеский задор уступил место холодной стали в серых глазах.
— Можно и так сказать. В город выбираюсь редко, — сухо проговорил мужчина, давая понять, что не стоит продолжать данную тему.
Ася намёк поняла. Нахмурилась. Вот почему с ним так всегда? Только-только начнет оттаивать, превращаться в настоящего человека и — бац! — снова перед тобой находится непробиваемый истукан.
Стало обидно. Не будет она больше перед ним распинаться! На сегодня достаточно.
Ответить что-то колкое в ответ не успела. Ионов начал подниматься.
— Спасибо за обед. Было очень вкусно.
Коротко. Официально.
Ася кивнула и, как он минутой ранее, скрестила руки на груди. У неё тоже есть характер! Хреновый, правда, но есть! И иногда она его умеет демонстрировать.
— Не за что, — в тон ему бросила она.
Больше мужчина ничего не сказал. Развернулся и вышел.
***
Поднявшись к себе в кабинет, Матвей первым делом убрал глушилки. Необходимо проверить электронную почту.
Было три непрочтенных письма. И все от заказчиков, двое из которых были новые. Приятная мелочь. Значит, ближайшие месяцы Матвей будет занят, что не могло не радовать. Он не любил бездельничать.