Инволюция

— Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали мне о Ливингстон Бэй. Информации в интернете о нём нет. Что довольно странно, учитывая здешний колорит и работающую фабрику.

Фигура напротив даже не пошевелилась, лишь на мгновение в улыбке дёрнулись губы. Но Агата настойчиво продолжает.

— Вы очень разговорчивая особа. Даже слишком. А меня как, кхе-м, туриста заинтересовали местные обычаи. Тогда почему бы нам не объединить наши стремления? Создать симбиотические взаимовыгодные отношения. Проходили такое в школе? К тому же, как я посмотрю, вы совершенно не торопитесь вернуться на работу. Не так ли?

Мор молчит, неспешно выпуская клубы дыма. Аромат смешивается с запахами свежей выпечки, крепкого кофе и древней затхлостью, пробуждая смутные чувства о чём-то далеком, давно забытом, но неизменно находящемся рядом каждую секунду жизни. Пауза затягивается, но, прежде чем девушка успевает предпринять новую попытку, Мор начинает свой рассказ. Ее голос окутывает Агату, унося сознание во времена, чуждые цивилизации человека, его нравам, обычаям, и противоречащие той морали, какую мы знаем сейчас.

* * *

В ночь на первое апреля 1692 года корабль, на котором плыл Джедедия Ван дер Брум — мальчишка шестнадцати лет с удивительной, если не сказать отталкивающей, внешностью, — вошёл в королевские воды холодной страны. Всё тело и лицо юнца устилала россыпь крупных коричневых веснушек, схожих с окрасом гепарда. Уроженец Салема, он был вынужден покинуть родину, дабы спасти собственную жизнь. Уличённый в колдовстве и дьяволопоклонничестве, Джедедия чудом избежал пенькового галстука и теперь осматривал место, которому суждено будет стать новым домом на долгие столетия вперед. Маленькая деревушка с ныне забытым названием станет носить имя человека, спасшего колдуна от смерти — Ливингстон. Но до того времени, как еретик придёт к власти, пройдёт немало лет.

Поселился Джедедия в глубине Тёмного Леса. Никто не знает, какие силы строили его особняк. Поговаривали, что колдун с помощью ритуала переместил его из родной Америки в эти земли. Но слухи — на то и слухи, чтобы рассказывать несусветную чепуху.

Молодой чародей жил скрытно, почти не общался с горожанами, и, если доводилось бывать самому в деревне, обязательно скрывал лицо капюшоном, стараясь как можно скорее вернуться в поместье. Никто не мог точно сказать, как он выглядит и откуда родом, но то, что в холодные лунные ночи заблудшие путники в глубине леса могли слышать пугающие песнопения на странном языке, сопровождающиеся ещё более жутким откликом нечеловеческой речи, отталкивали даже самые любопытные умы от попыток узнать больше о странном соседе.

Долгие годы уединения с тёмными искусствами и книгами помогли нарастить ещё тогда юному колдуну силы, и не только потусторонние. Осенью 1705 года он объявился в деревне, имея при себе самый весомый аргумент в людском мире: много денег. Именно они сделали ему новый имидж и чистейшую репутацию, аккуратно стерев из воспоминаний деревенщины позорную и тёмную славу былых лет.

Стараясь завести как можно больше знакомств и завладеть в кратчайшие сроки добротной репутацией, Джедедия спонсировал благотворительные фонды, великодушно выделяя большие суммы на постройки школ, музеев и прочих учреждений. И даже устраивал грандиозные пиршества в своем огромном особняке. Гости, приезжающие в усадьбу, как один, перешёптывались о богатстве Джедедии, ведь у каждого, кто хоть раз входил в дом, оставалось впечатление, что он побывал не в поместье среди глухого леса, а во дворце Георга Второго.

Вычурное хвастовство и показная роскошь поражали воображение любого: огромные галереи, заполненные картинами в массивных рамах, залы с античными статуями, посуда из тончайшего китайского фарфора, блестящие витрины с изящными изделиями из ткани, металла и, конечно, драгоценных камней, привезённых из разных уголков Старого и Нового Света. Всё это убранство заполоняло многочисленные гостиные, бальные залы, библиотеки, освещалось сотнями свечей в расписных канделябрах и хрустальными люстрами, а небольшой отряд из тридцати шести слуг в любой момент был готов выполнить просьбу хозяина и его гостей. Непреодолимое влечение к прекрасному зачастую переходило грань здравомыслия, заставляя Джедедию безудержно скупать всевозможные полотна, гобелены и вазы, не задумываясь об их цене и надобности.

Какая же глупость, скажу я вам! Ведь именно из-за чересчур роскошного убранства сплетни о достатке стали появляться в народе всё чаще и чаще. Потому как, сколько бы Джедедия не тратил на свои прихоти и развлечения, он всегда оставался при деньгах. Оправдания вроде «щедрые дальние родственники» и «наследство от крёстного дядюшки» звучали до боли избито и неправдоподобно. Тогда Ван дер Брум решил действовать. Взяв за считанные месяцы весь глухой край под свой контроль, он переименовал его в Бухту Ливингстона. Отвращение не даст мне сказать, какими способами он добился этого.

Знаете, у Джедедии помимо страсти к искусству была ещё одна слабость… Догадываетесь, какая? Именно, кошки! В особняке целый этаж был отведён этим четвероногим. Так что нет ничего удивительного в том, что, придя к власти, он определил ряд правил, первым из которых стало «не причини вреда кошке». Он же и ввёл культ почитания четвероногих, сделав в дальнейшем милых хвостатых символом фамильного герба. Те же, кто преступали закон, платили дорогую цену, и нередко — собственной жизнью. А последующее за тем указание окончательно перевернуло и без того странноватую жизнь маленького городка.

В те дни воды этого края были полны рыбой, леса — ценными породами зверей и птиц, каждый метр изобиловал сладкими зрелыми ягодами с большой палец величиной, а под осень поляны были усыпаны грибами небывалых размеров. Выгодное приморское положение открывало экономические просторы для различных отраслей и путешествий, но лишь для тех, кто соглашался жить и работать здесь до конца своих дней. Да-да, вы не ослышались. «Прорасти корнями на благо дома» стало вторым правилом, согласно которому никто не мог покинуть пределы Ливингстон Бэя без личного разрешения Джедедии. С теми же, кто осмеливался переступить пределы без «благословения», случались — какая неожиданность — несчастные происшествия. Вам нет нужды волноваться за собственную свободу. По крайне мере пока что. Это правило распространяется только на тех, кто прожил в Ливингстон Бэй дольше трёх полных лун.

Нововведения касались даже недавно прибывших субъектов с сомнительной репутацией и прошлым — друзей Джедедии. С распростертыми объятьями и широкой улыбкой он встречал на пристани корабли. Ведь теперь колдовство и поклонение иным богам не каралось инквизицией. Все, кто когда-то нёс слово католической церкви, загадочным образом ушли из жизни, дав дорогу богохульным обрядам там, где когда-то воспевали величие единого Бога. Чернокнижники, маги, ведьмы и прочий многоязычный сброд заполонил грязные широкие улицы, щебеча на разных языках. Ливингстон Бэй стал для них райским домом. В обмен на вечную верность Ван дер Бруму, они могли свободно творить свои запретные дела.

Ходить по ночам стало по-настоящему опасно. После наступления темноты обычным людям ничего не оставалось, как накрепко запирать двери и всегда держать наготове ружьё Потомки этой нечисти живы и поныне. Они всё также произносят заклинания над котлом в подвале, а в День Всех Святых поднимаются на своих мётлах в небо… Не смейтесь. Я абсолютно серьёзна.

Всё это неожиданным образом положительно сказалось на росте и развитии Ливингстон Бэй. Маленькая захудалая деревня превратилась в чудесный портовый городок. Вместе с тем стало расти и влияние Ван дер Брума, побудив множество семей сватать ему своих дочерей и сестёр. Да, в местах, подобных этому, истинным везением было удачно выдать замуж свою кровиночку. А уж когда претендент — самый богатый и могущественный человек, то и говорить не о чем. Сотни девушек из разных провинций, городов и даже стран съезжались сюда с единой целью: раз и навсегда обеспечить себя и будущих потомков. Но лишь одной из них удалось украсть тёмное сердце колдуна.