Иные. Клан
Шрифт:
– Кто вы такие? Что вам нужно? – требовательным тоном задал вопросы самый старший с вида мужчина.
– Оглянись, друг, – махнул рукой в сторону стоящего за спиной музея народного зодчества Александр. – Ты должен понимать, что с нами лучше не иметь дел, а на твои вопросы я не отвечу…
После его слов в зале подпольного казино наступила полная тишина, а четверка отошла в сторону на очередное совещание. Находящиеся в зале игроки даже за самыми отдаленными столами, смолкли и во все глаза наблюдали за неожиданным спектаклем. Не прошло и минуты, как от охранного квартета отделился старший солист и торопливо приблизился к Лису.
– Вы правда сейчас уйдете? Не налет и не ограбление?
– Сам
– Хорошо. Мы разрешим вам уйти, – важно, с чувством собственного достоинства и выполненного долга произнес охранник и вернулся к своим коллегам.
В ответ, Лис усмехнулся и отошел обратно к игровому столу. Вставая рядом с другом, он самым наглым образом уставился на Яну. Та, почувствовала его вопросительный взгляд, мазнула глазами в ответ и медленно поднялась со стула.
– Я поеду с вами и помогу. Но причины своего решения называть пока не стану, – ее слова прозвучали холодно, а в интонациях прослеживалась подлинная независимость.
– Отлично. Нам такой вариант подходит, – живо отреагировал на ее слова Евгений, вставая из-за стола следом за ней.
– Сваливаем отсюда, – заторопился Александр. – Интуиция подсказывает, что сейчас сюда прибудет целая армия страшного Урфин Джуса.
Яна неторопливо обошла стол по кругу, переворачивая карты каждого из игроков рубашкой вниз.
– Как предсказуемо и неинтересно, – снисходительная улыбка едва заметно тронула ее вишневые губы. – Толстячка я бы раздела именно в эту раздачу.
– Уходим, – поторопил ее Змей.
– Да, уходим. Думаю, что сюда мне путь закрыт навсегда.
Не обращая внимания на присутствующих в зале людей, они незамедлительно прошли к выходу. У последней двери, ведущей на улицу, Евгений обернулся, громко произнес команду и отдал мысленный приказ на освобождение.
Первые двадцать минут они ехали в полном безмолвии. Александр и рад был поболтать, но видя угрюмое настроение Яны, предпочел помалкивать. Он даже музыку включать не стал, не желая нарушать раздумчивую тишину.
Устремив взгляд через окно в темноту ночи, Яна в данный момент больше всего походила на сову. Большие, дивные глаза в обрамлении роскошных волос лишь добавляли внешнего сходства с мудрой и вольной птицей.
– Ты на удава похож, – неожиданно заговорила она ледяным голосом, не обращаясь к кому-то из мужчин напрямую. – Взгляд тяжелый и пронизывающий. А ты на волка-одиночку. Всю жизнь ходишь, рыщешь, добычу ищешь. Охотник…
Десять слов брошены в воздух и снова длительная тишина. Но в этот раз, Александр потерпел несколько минут и решился на вопрос.
– Яна, расскажи немного о себе.
– Что тебя интересует? Разве у вас нет подробной информации? Или плохо сделали домашнюю работу? – прохладная ирония в ее голосе ткнулась в Лиса колючим острием сосульки.
– Ты непростая птица. Информацию я выуживал буквально по крупицам. И данных набрал очень мало. Даже преподаватели и сокурсники в университете не стали о тебе говорить.
– Я там мало с кем общалась. Только один человек в университете мне всецело нравился.
– Профессор Горченков? – поглядывая на нее в зеркало заднего вида, спросил Александр.
– Все-таки делал домашнюю работу, – едва заметно улыбнулась Яна, не отводя взгляда от темноты за окном.
– По крайней мере, старался.
– Максим Михайлович – очень умный и понимающий человек. С ним безумно интересно общаться. Он единственный, кто догадался о моем умении видеть мысли людей.
– Согласен. Мне он тоже понравился. Так грамотно и красиво уводил разговор о тебе в сторону. Мы говорили не менее двадцати минут,
и по итогу я понял, что он не сказал мне ничего. Да и специалистом в своей области он был первостепенным. А может и лучшим. Премии по психоанализу просто так не даются. И когда…– Ты сказал был? – всем телом вздрогнула Яна и посмотрела в зеркало, жадно ища там глаза Александра, – Почему был?
– А ты разве не знала?
– Ничего я не знаю. Говори! – резко обратилась она к Лису, не отводя взгляда от его отражения в зеркале.
– Три недели назад он выбросился из окна своей квартиры. Самоубийство. Такова официальная версия на данный момент.
– Не может быть, – решительно выдохнула Яна. – Он не мог. Я не верю!
– Мало кто верит. Но пока все обстоит именно так.
– Хочу знать правду, – вызывающе произнесла она и угрюмо отвернулась к окну.
– Узнаем, – одним словом разорвал наступившую тишину Змей.
Александр, соглашаясь, молча кивнул головой, но говорить вслух ничего не стал.
На этот раз молчание в салоне автомобиля не продлилось долго. Через пять минут внезапно, без какого-либо вступления, не отводя глаз от темноты ночи за окном, начала говорить Яна…
– Никому не рассказывала, а сейчас почему-то хочется поделиться. Я с самого детства чувствовала, что отличаюсь от остальных детей. Заранее знала, чего от меня хотят и часто угадывала слова, которые еще не произнесены. Но осознанно видеть и понимать мысли стала после одного страшного случая с моей любимой бабушкой… Меня привозили к ней в деревню довольно редко и только летом, на каникулах. Бабуля души во мне не чаяла и всячески проявляла свои чувства и заботу. Я каждой частичкой души ощущала ее нежную и такую трогательную любовь. Но слышать и говорить она, к сожалению, не могла. Моя бабушка жила глухонемой от рождения. Хотя, невероятным образом, все понимала. Позже я поняла, как ей это удавалось…
Яна нарисовала изящным пальцем на стекле невидимый знак, затем одним махом стерла его ладонью.
– Однажды в августе мы с подружками пошли гулять к лесу. День выдался погожим и солнечным, как в чудесной сказке и ничего не предвещало беды. Вдруг на меня напала слабость, ноги подкосились, я села прямо на траву. В голове, будто огненный шар взорвался и пробил меня сверху вниз. Это длилось всего секунду, а затем, я ясно почувствовала в голове чей-то призыв. Голос моей любимой бабушки… Никогда его не слышала, но в тот момент, четко поняла, что кричит именно она. Бабушка звала на помощь и просила скорее бежать домой. В ее голосе отчетливо звучали нотки неудержимого страдания и боли. Не задерживаясь ни на секунду, я помчалась в панике домой. Вихрем пронеслась по комнатам, но ее нигде не видно. Тут я заметила на кухне открытый люк глубокого деревенского погреба. В пугающем предчувствии заглянула внутрь и обомлела от увиденного… Любимая бабуля лежала там, в холодной и страшной яме. Верхние перекладины лестницы сломались, она всем весом рухнула на стоящий внизу большой ящик с овощами. Тот неудачно развалился, а одна из боковых досок расщепилась и пробила насквозь ей грудь…
Яна замолчала, прикрыла глаза рукой и едва слышно всхлипнула. Ледяная маска отчужденности слетела и в салоне автомобиля, как по взмаху волшебной палочки, появилась обычная молодая женщина. Она тихо плакала, вспоминая болезненный фрагмент из своего прошлого. Могло показаться странным, что Яна решила раскрыться практически неизвестным ей людям, которые увозили ее навстречу чуждым событиям. Видимо душевный всплеск, острый эмоциональный прорыв, давно ждал своего часа. Он все время накапливался глубоко внутри. Понадобилась лишь небольшая искра, чтобы чувства пробили заградительный заслон из спрессованного годами снега и льда.