Иные

– Боюсь, что вы ошибаетесь, – возразил Блейз. – Это чисто лекционное турне. Разумеется, прибывая на планету, где есть филиал организации Иных, я встречаюсь с ее членами. Почему бы и нет?

Никакой реакции со стороны Совета не последовало.

– Мои выступления, – продолжал он, – не имеют никакого отношения ни к вам, ни к организации Иных, а затрагивают лишь будущее человеческой расы. Население Ньютона также является частью человечества, следовательно, то, что я говорю, в равной степени относится и к вашему народу. Естественно, люди могут меня и не слушать. Но мне кажется, что для некоторых это представляет определенный интерес.

– Так вы не отрицаете? – воскликнула Айбен. – Вы действительно собираетесь будоражить умы наших граждан?

– Я не отрицаю только того, что я сказал, – чуть улыбнувшись, ответил ей Блейз. – Если вам так хочется исказить смысл моих слов, я за это ответственности нести не могу.

– Еще как можете, – сказал Жорж Лемэр.

– Жорж совершенно прав, – подхватил Хаф-Тандер, – особенно принимая во внимание ваш дипломатический паспорт. Наш Совет, учитывая то, что нам известно о ваших целях не только здесь, у нас, но и на других планетах, которые вы посетили, и на обоих Квакерских мирах, откуда вы прилетели сейчас, считает совершенно очевидным: иной цели, кроме как вносить смуту в сознание общества лучшего из всех Новых Миров, которые создало человечество, у вас нет.

Блейз рассмеялся.

– По-вашему, это смешно? – взорвалась Анита дел ле Сантос. При ее внешней хрупкости и нежности черт фраза показалась особенно резкой.

– Боюсь, что да, – улыбнулся Блейз. – Судите сами: вот вы – высший и непререкаемый орган власти планеты, которую вы называете самой лучшей из всех Новых Миров, хотя обитатели некоторых из них могут с вами и не согласиться. Тем не менее вы придумываете какой-то фарс, делая в нем главным героем – этаким рыцарем плаща и кинжала – меня. Не сочтите за труд объяснить мне, чем же это я таким занимаюсь под видом своих лекций о судьбах всех людей на всех обитаемых мирах?

– Я уверен, для вас, как и для нас, совершенно очевидно, что это никакой не фарс и что вы действительно занимаетесь подрывной деятельностью. – Хаф-Тандер обвел взглядом своих коллег, которые утвердительно закивали.

– Как бы то ни было, – продолжал он, – при поддержке старшего брата вы начали с создания филиалов подрывной организации на максимально возможном числе миров. Здесь, на Ньютоне, вам не удалось преуспеть в этом, хотя и среди наших ученых нашлись те, кто проявил слабость и клюнул на ваше заявление о том, что человечеству прежде всего нужно сбросить ярмо Старой Земли – причем, заметим, ярмо несуществующее, как вам и самому отлично известно, – а потом стать таким, каким представляете себе его вы.

Он замолчал. Блейз молча наблюдал за ним. Когда пауза несколько затянулась, Хаф-Тандер продолжал:

– И вот, организовав все это, теперь вы перебираетесь с планеты на планету и пытаетесь запалить шнур и взорвать общественное мнение изнутри. Причем производите вы впечатление человека достаточно разумного. Неужели вы предполагали, что и на Ньютоне будут молча сносить весь этот открытый и циничный саботаж, принимая во внимание ваш дипломатический паспорт? Это просто удивительно. Остается только надеяться на ваш здравый смысл – вы поймете нас, если мы при необходимости просто наплюем на вашу дипломатическую неприкосновенность.

– Это было бы неумно, – возразил Блейз. – Все Новые Миры существуют на основе финансовой взаимозависимости, что, в свою очередь, требует соблюдения ряда взаимопризнанных норм в отношениях. Одна из них – неприкосновенность лиц с дипломатическим статусом. Это нам досталось в наследство еще со Старой Земли.

Он с улыбкой оглядел присутствующих.

– Нарушьте данное правило, и не останется причин, по которым нельзя было бы нарушить и все остальные договоренности и соглашения. А это имело бы уже катастрофические последствия.

– Я знаю, что таково общественное мнение на большинстве Новых Миров, – заметил Хаф-Тандер. – Но оно не учитывает одного существенного момента. Именно Ньютон приобретает значение планеты, жизненно важной для всех остальных.

– Жизненно ли? – спросил Блейз.

На эту наживку тут же клюнул Жорж Лемэр.

– Конечно, ведь если бы не мы, у остальных населенных планет просто не было бы общей технологии! – громко воскликнул он.

– А не слишком ли много вы на себя берете? – как бы про себя произнес Блейз. Но Лемэр уже не слушал его.

– Если мы завтра прервем всяческие сношения с остальными мирами, все они двинутся в разные стороны с разной скоростью и постепенно снова одичают. А между тем наш мир и те, кто останется с нами, будут продолжать научно и технически развиваться еще более быстрыми темпами, познавая все больше и больше тайн мироздания. Со временем мы превратимся в империю, решения в которой будет, конечно же, принимать только Ньютон. За всех. В принципе мы и сейчас уже недалеки от этого.

– Понятно, – кивнул Блейз. – Видимо, вы уже разработали планы организации собственного производства, подобного кассидианскому, медицинских исследований и образовательных структур, подобных экзотским, военной подготовки как на Дорсае – кстати, а не дорсаец ли Донал Грим лет около ста тому назад заставил Ньютон капитулировать?

– Названные вами миры уже специализированы до предела. Мы знаем обо всех этих вещах не меньше них, – ответил Лемэр.

– Ясно, – снова спокойно повторил Блейз.

Ему действительно все стало ясно.

Именно теперь он вдруг с необыкновенной четкостью осознал гораздо больше, чем им хотелось бы, и даже больше, чем они понимали сами.

Одним из признаков общественного упадка, предсказанного для Новых Миров, было и сползание в некую разновидность мегаломании, при которой население планет вдруг начинало не только полагать себя обитателями лучшего из миров, но и рассчитывать на дальнейшее господство над остальными.

В принципе он был готов встретиться с подобными проявлениями мании величия, но только не так скоро. К тому же он считал, что первыми признаками подобного полубезумия будет наращивание вооружений и создание армии, способной силой овладеть остальными Новыми Мирами.

Старая Земля однажды уже пыталась завоевать Дорсай. И совершенно неожиданно потерпела сокрушительное поражение – причем вовсе не из-за того, что ей пришлось уступить дорсайскому военному гению, и не из-за того, что ее противниками выступили отборные силы дорсайцев. Нет, победу одержали мирные жители планеты, и с тех пор подобные планы завоевания были навсегда заброшены.

Очевидно, его собеседники намеревались пойти другим, менее насильственным путем – использовать прежде, всего экономические средства. Совет вовсе не шутит, заявив о своем пренебрежительном отношении к его дипломатической неприкосновенности. Если они и вправду собирались арестовать его, то даже Солдаты Генри вряд ли могли остановить их.

Блейз полностью отдавал себе отчет в том, что в межпланетной политике он все еще оставался довольно мелкой фигурой. Члены Совета могли, конечно, не знать этого, но он-то был твердо уверен, что Маккей ни в коем случае не поставит под удар отношения между Квакерскими мирами и Ньютоном только из-за того, что с одним из членов правительства обошлись неподобающим образом. У Маккея не было для этого ни соответствующей твердости, ни решительности.