Инженер и дела

В субботу наша семья дружно сидела дома. Но тут мы устроили очередные «посиделки» — Инга позвала в гости своих подруг Любу Тарасову, Свету Нежину и Тому Светину, конечно, вместе с мужьями Родионом Демидовым, Геной Архиповым и Ильёй Северовым. Они с середины сентября нас не навещали, так мы и сами к ним не ходили.

Первая пара была жената восемь месяцев и по тому, что Люба вообще не притронулась к коньяку, даже армянскому, и столовому вину, у меня закралось подозрение, что она уже беременна. Хотя, оказалось, так и было. Уже пятый месяц! Само собой, мы с Ингой от души порадовались за них. Но и вторая пара, женатая больше года и лишь недавно не собиравшаяся заводить детей, тоже нарушила свои планы. И у Светы был примерно такой срок. Вот третья пара, жившая вместе семь месяцев, пока не торопилась обзаводиться детьми. Ну, это их дело. Так и Тома, хоть пока обычная скромная конторская служащая, вела активную «светскую» жизнь. Они с мужем, оказалось, вращались в театральных кругах Ленинграда. Да, через дружеские связи своих семей были знакомы даже с Алисой Фрейндлих и Боярскими, в том числе и самим Михаилом. Тома рассказала, что тот сейчас играл в Театре имени Ленсовета и начал сниматься в кино, вроде, где-то в Молдавии. Инге это было интересно, но мне, честно говоря, не очень. Да, талантливый человек, и песни хорошие пел. Хотя, я вполне сделал вид, что желал бы познакомиться с ним. Тем более, сейчас нашу семью спокойно можно было отнести к Ленинградским знаменитостям, и один «мушкетёр» по популярности рядом с нами и близко не стоял. Своим невольным признанием это я оказывал ему большую честь. Хотя, можно было дать Боярскому песни, исполненные им чуть позже. Пусть пораньше прославится.

Я даже спел под гитару одну песню из репертуара артиста:

— Вновь о том, что день уходит с земли,

В час вечерний спой мне.

Этот день, быть может, где-то вдали

Мы не однажды вспомним.

И особенно тепло наши гости встретили припев:

— Всё пройдёт — и печаль, и радость,

Всё пройдёт — так устроен свет.

Всё пройдёт, только верит надо,

Что любовь не проходит, нет.

Да, «Всё пройдёт» — хорошая и трогательная песня. Только вот «Синяя птица» может меня не понять. Такая вещь им и самим бы пригодилась. Хотя, можно устроить совместное выступление. Я и намекнул об этом Томе. Вертихвостка с удовольствием забрала у меня ноты и слова к песне. Ладно, пусть попробует. Может, что-то и выйдет? Всё-таки одна из близких подруг Инги.

Меня, конечно, напрягало присутствие смазливого красавчика, слегка смахивающего на девушку. Не из-за внешности. И Инга с ним вряд ли что допустила. Просто Илья ранее долго состоял в тусовке Паши и вряд ли пылал ко мне любовью. Само собой, он знал, что долгий суд над его приятелем и моим откровенным врагом в Калинине закончился. Конечно, о нём мы вообще не вспоминали. Пятнадцать лет — вполне приличный срок. Подонок мог получить и больше, но его начальники в КГБ сделали всё, чтобы этот срок хоть слегка скостить. Что же, и в тюрьме продолжит выполнять свои обязанности, будет «подсадной уткой».

Илья, конечно, держать себя умел и ничего о прежних временах не вспоминал. Так-то, вполне обаятельный и компанейский парень, но разные подсылы как раз такими и бывают. Так что, и я не особо веселился и распространялся перед гостями о своих делах и планах. Всё было в меру, в рамках приличия и незаметно для других. Мы все вообще ничего крамольного не обсуждали, получилось просто милое общение давних друзей и подруг. И Инге хорошо было известно, кто такой Илья. Я пока не знал, дошло ли до неё решение суда насчёт её Паши. Скорее, да! Но меж собой мы ничего о нём не вспоминали и не обсуждали. Нам было дорого спокойствие в нашей семье, так ещё и успеем поругаться, и не раз. У нас и других проблем, и дел полно.

Так-то, хорошо посидели. Главное, Инга осталась довольной. Я и ей приготовил одну песню, и мы вдвоём весьма красиво спели перед её подружками на русском и французском языках, конечно, «Шербурские зонтики». Можно сказать, уважили их:

— Уезжаешь милый, вспоминай меня,

Пролетят столетья, вроде птичьих стай,

Пролетят столетья, вспоминай меня.

Где бы ни был ты, я тебя жду.

Да, наши гости, особенно гостьи, тоже остались довольными. Наверное, если не считать Алины, моя жена теперь только с этими прежними подругами и общалась. Нет, с моей стороны тут никакого вмешательства не было. Разве что я в мае прошлого года, прямо в начале нашей связи, высказался резко против Кати Громовой, устроившей у себя всё непотребство, что мы с Ингой невольно переспали и сошлись, и мае этого, уже насчёт Марины Малевич, подославшей к ней несостоявшегося любовничка Марата. И больше ничего, никуда не вмешивался.

Да, хорошие «посиделки» получились. Что же, потихонечку и у нас жизнь налаживалась. Всё-таки мы с Ингой женаты полтора года! А нашим детям вообще месяц остался до года. И мы с ней скоро во второй раз встретим Нвый год, но уже полноценной семьёй! Надеюсь, и не в последний…

* * *

В воскресенье уже мы сами всей семьёй отправились в гости к тёте Светлане. К нам нежданно присоединилась и Анна Васильевна. Вообще-то, наши родные друг с другом уже были знакомы. Не раз сталкивались. Тёща, конечно, женщина «высокого полёта» и себе цену знает, но явно старается соблюсти приличия. Но и мои родные тоже не ниже и нисколько не хуже. Светлана Никитична и Ипполит Валерьянович тепло нас встретили. И Анна взяла к матери своих детей. Её сыну Борису было уже восемь лет, дочери Вере — четыре. Жаль, что они меня слегка сторонились. Последствия давних, не совсем близких, отношений между их матерью, ещё и тётей Светланой и Вячеславом. Но сейчас мы начали вовсю сближаться друг с другом. Вот и дети сестры чуть позже не отходили от Инессы и всё любовались нашими Никитой и Наташей. Мои малыши уже пытались стоять на своих двух и всё лопотали что-то своё. И ещё часто слышались «мама-папа» и «папа-мама». Насчёт сына не знаю, но дочка у меня точно будет «папиной дочкой»! И её первое слово «папа», и она больше тянется ко мне. Явно чувствует, что я её сильно обожаю. Дети нас не сильно разделяли, но сын всё же чуть больше расположен к матери. Но это не говорит о том, что он станет «маменькиным сынком». Я сам до сих пор с трепетом вспоминаю и маму Николая Ульяну, и переживаю, что мама Вячеслава, хотя, уже моя, Арина, так и не увидела своих внуков. Оттого мне сильно грустно и, несмотря ни на что, хочется сохранить отношения с тестем и тёщей и не лишать своих детей дедушки и бабушки.

А так, и сейчас мы неплохо посидели, и до самого вечера, и сблизились друг с другом как бы больше. Так, самые что ни есть близкие родственники и есть. И далее нам жить вместе и дай бог, и долго. Так после недавней записи на Ленинградском радио тётя с маэстро вообще души не чаяли во мне. Её «А он мне нравится» и «Если б не было войны», так и его «Сон-трава» или «У беды глаза зелёные» уже стали очень популярными в Ленинграде. Так и моя двоюродная сестра стала относиться ко мне намного теплее. А, что, ей можно гордиться своим братом! И я буду надёжной опорой не только своей семье, но и своим родным.

Хотя, сестра, похоже, про своего гулящего и высокомерного, конечно, уже бывшего, красавчика-мужа Дмитрия забыла. Они почти год были разведены. Хоть в квартиру не зашёл, но при прощании её с детьми встретил высокий и подтянутый мужчина лет под сорок и усадил к себе в «тройку». Оказалось, майор Василий Соломин служил в Фрунзенском РОВД в уголовном розыске, и Анна Васильевна его слегка знала. Он был разведён, жена с двумя дочками примерных лет с Ирмой и Инессой жила отдельно. Да, к сожалению, у «ментов», из-за сложностей со службой, и в советское время часто бывали семейные проблемы. Что ни говори, работа у них не сахар. Оттого мне сейчас нисколько не хотелось идти на службу хоть куда. Уже Николай наслужился! А мне и своё нынешнее положение вполне устраивало. В большие начальники, из-за происхождения, я всё-таки вряд ли выдвинусь, но хорошим инженером и изобретателем могу стать. А в великие композиторы уже и сейчас выдвинулся. Можно было насчёт музыки особо и не напрягаться.

— Вячеслав, надо же, приятно было познакомиться! Много о тебе наслышан, и только самого хорошего. И не только от Анны, и по службе тоже. Я немного знаком и с майором Жегловым, и капитаном Рощиным. Ты уж не обижайся на них. Работа у них такая. Но к тебе они сильно расположены.

Ага, видел уже, как «расположены»! Но мне с ними детей не крестить! Особо не прессуют, и ладно… Если что, у меня и свои друзья имеются. Надеюсь, что и они со временем в силу войдут.

— Взаимно, Василий! Мы тут простые люди и на свою милицию не обижаемся. Анна, сестра, обязательно ждём в гости, и, если можно, вместе с Василием. Дорогая тётя, Ипполит Валерьянович, большое спасибо! Не забывайте о нас, захаживайте.

Да, тепло попрощались. Так ведь, хоть и в одном городе живём, редко видимся и даже созваниваемся не часто. Что делать, у всех свои дела и заботы, и даже свой круг общения.

С понедельника потянулась очередная рабочая неделя. Раз конец года, на работе началась очередная запарка, но меня она, честно говоря, не сильно коснулась. Отдел ТНП, во многом и моими стараниями, свой план уже перевыполнил, и по всему ассортименту выпускаемой продукции. А электромясорубка вообще шла сверх плана, и её производство быстро росло. В последнее время этот отдел вообще стал, можно сказать, «блатным», ну, да, популярным местом работы. Только здесь можно было свободно «достать», хотя, купить, как сами бытовые приборы, так и запчасти к ним. Меня самого другие знакомые работники часто просили о таких услугах. Потому что в торговле ничего не задерживалось, всё уходило влёт, и тоже по «блату». Конечно, по возможности помогал, но ничего себе сверх не брал. Зачем? Нам с Ингой и своих денег некуда было девать. Мы Анне с детьми кучу подарков надарили. Хотя, теперь и тётя Светлана с мужем проблем с деньгами не испытывали.

Во вторник после работы я заглянул в библиотеку к Софье Петровне, всё честно расплатился и забрал свою повесть.

— Хорошая и трогательная вещь, Слава, получилась. И честная. И, да, я восхищена Вашим отцом. Жаль, что мало прожил. Если напишете продолжение, то тоже ко мне обращайтесь. Всё сделаю.

— Само собой, Софья Петровна. Уже начал, но пока праздник, и работа идёт медленно. Позже больше времени появится.

Я сразу же пошёл на почту. Как и хотел, по рукописи на русском языке отправил в Москву, ВААП, и Венгрию, Николаю Трофимовичу, конечно, вместе с телеграммой. В ВААП же ушла и рукописная копия на английском языке. Примут, не примут, не важно. Не хотел её никому показывать, так у Софьи Петровны пока и времени не было. Если надо, позже, после Нового года, напечатает.