Инженер против

Использование имени в уменьшительно ласкательном варианте стало для девушки ударом тока. Таня разом опомнилась от навалившегося на неё нахальства и резко ударила по руке женщины:

– Не смейте меня так звать! – рявкнула Таня, сжав кулаки.

Женщина опешила от неожиданости:

– Простите… - шёпотом произнесла она. – Я вас как-то обидела?! – позади, отец семейства Евлампий наконец решил снизойти до них и даже удостоить Таню суровым взглядом.

– Вы ебанутая?! – прошипела девушка. – Больше не смейте ко мне подходить, иначе пожалеете! – Таня, сжала подаренный отцом перцовый баллончик в кармане и гневным взглядом посмотрела на всё семейство.

Отец, казалось, был немного обеспокоен тем, что разговор незнакомки с его женой пошёл не по плану. Сама Аксинья застыла с выражением немого замешательства, явно не понимая, чем вызвана такая реакция со стороны собеседницы. Без изменений остался только сын Никон, что продолжал пожирать Таню взглядом, а их дочь Матрона неожиданно подняла голову и посмотрела прямо в глаза девушки. Таня готова была поклясться, что её пересохшие, местами полопавшиеся губы прошептали «беги»…

Аксинья в момент скинула с себя оцепенение, вызванное резкой реакцией Тани:

– Сквернословие не красит девушку!

Девушка подняла руку и гордо задрав подбородок с наслаждением показала ей средний палец, после чего быстрым шагом направилась прочь от этой двинутой семейки.

Женщина замерла на месте и глядя на удаляющуюся от них Таню, громко, чтобы та услышала, произнесла:

– Ты ещё придёшь к нам, дитя! От Всевидящего не сбежать!

***

Павел Петрович почувствовал, как у него вспотели ладони. Выступать перед такой огромной аудиторией ему ещё никогда не доводилось. Выстроить по стойке смирно солдат или нарезать задач трактористам на посевной это да, такое мужчина с лёгкостью мог, жизнь научила, но чтобы так много людей за раз. С такой толпой Павел ещё не взаимодействовал.

– На! – мужчина почувствовал, как ему в руки что-то суют.

Нахмурившись, он посмотрел на Степана Юрьевича, что протянул ему открытую серебристую фляжку. Старик подбадривающе подмигнул, не забыв прикрутить длинный ус.

– Нахера, Юрич? – Павел всё же взял фляжку из его рук.

– От нервов. Я ж вижу, Петрович, что тебя трясёт!

– Мля, мне бешенного легче было убивать, чем сейчас вот выступать перед всеми! – Павел смачно приложился к таре и сделал несколько глубоких глотков. Ядреная настойка на боярышнике обожгла глотку и тёплой волной растворилась где-то в солнечном сплетении. – Уххх! Хорошо пошла! – мужчина передал фляжку обратно владельцу. – И я пошёл!

Таня увидела как её отец широкими шагами вышел на сцену дома культуры, направившись чётко к трибуне. Остановившись, он положил на неё уже изрядно помятые от волнения листы, что она распечатала для него после разговора с Рэмом. Таня уже знала их содержимое, а потому волновалась, не зная, как люди воспримут изложенные там меры.

– Буду краток! – начал своё выступление отец. – Моё имя Павел Петрович и с сегодняшнего дня я являюсь диктором этого посёлка!

– Диктором, мы что на радио? – крикнул кто-то из толпы.

Не мешкая Петрович смачно ударил кулаком так, что громкое эхо разнеслось по большой зале, тут же заглушив все разговоры и перешептывания.

– На время выступления требую тишины, мля. Итак. Я говорю от лица всех старейшин, а потому и моя должность зовётся диктор. Но сосредоточимся на деле.

С некоторыми из вас я знаком лично, некоторые лишь слышали обо мне, а некоторые может видели моё имя на документах, когда вкладывали деньги в развитие нашего посёлка.

Все мы с вами разные люди, что решили объединиться перед лицом грядущей катастрофы. И вот этот день, которого мы так опасались, настал… - Павел опустил глаза, словно ища подсказку на бумагах. Но не найдя хоть что-то полезного устало облокотился на локоть и тяжело выдохнув, продолжил.

– Скажу честно, друзья, ситуация дерьмовая, мля! По той информации, что мы получили от других, похожих поселений, правительственный контроль уцелел частично и то по большей части в закрытых, военных городках. Рассчитывать на помощь военных мы больше не можем, а потому совет вводит режим чрезвычайной ситуации. Так же мы разработали ряд первостепенных мер по обеспечению безопасности и жизнеобеспечению нашего посёлка.

Павел Петрович опустил глаза и слегка сощурившись, стал читать с листка:

– Первое! На время чрезвычайной ситуации личная собственность упраздняется! – в зале послышался недовольный шепоток. – Второе! Весь имеющийся провиант и медикаменты необходимо сдать в распоряжение управляющих органов посёлка, для их дальнейшего планомерного распределения. – это заявление вызвало уже гораздо больше недовольства, послышались крики и оскорбления. – Третье, вводится трудовая норма, по которой каждый житель должен отработать на общественных работах нашего поселения…

Зал взорвался от гнева.

– Советский союз снова воскрес?!... Мы что попали на зону, чтобы горбатиться на общественных началах?!! Ты не диктор, а диктатор!!! Когда мы выкладывали деньги нам не сказали, что ещё придётся отдавать и последнюю рубашку!!! Обманщики!!! Нам ещё и работать придётся?!! Верните наши деньги!!!

Таня сжала кулачки, не в силах смотреть на то, какой шквал негатива обрушил я на её отца. Девушка была готова вцепиться в каждого, кто сейчас находился в этом зале и едва сдерживалась, чтобы этого не сделать. Прошипев все маты, она старательно запоминала в лицо каждого, кто сейчас оскорблял её отца.

Громыхнул выстрел.

Таня увидела, как с потолка осыпалась штукатурка прямо на головы охнувших людей. В этот момент позади её отца вышел целый отряд вооружённых до зубов дружинников.

Воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь детским плачем. Таня понадеялась, что это вопит спиногрыз этой ненормальной Аксиньи.

Павел Петрович положил листки, затем обошёл трибуну и не мигающим взглядом уставился на собравшихся людей:

– Все, кто хочет вернуть деньги и покинуть посёлок, приказываю собраться у ворот в течении часа. Мы отдадим все документы и выплатим возмещение ущерба, согласно договору.

Те, кто остаётся в нашем посёлке, обязан сейчас в порядке живой очереди пройти по новой регистрацию и краткое собеседование, на котором вас назначат на общественную работу согласно вашей гражданской специальности.

Но перед тем, как мы приступим к организации административной работы, я обязан проинформировать вас всех о том, что на территории посёлка за любой саботаж работы, подстрекательство к бунту и неповиновение уставу и прямым приказам офицеров вводится смертная казнь на месте!