Инженерный Парадокс 2

— Притормози, Тычка, — подал голос Козырь. — Пасть ему открой — может скажет что.

— Да что он вякнет-то, атаман?!

— Ну, хоть повеселит, пока ждём, — усмехнулся Козырь.

— Как скажешь, — пожал плечами Тычка, рывком освобождая рот сотрясаемого от хохота парня.

— Ты со страха свихнулся, пацан? — спросил Козырь.

— Гыг… да нет, над вами смеюсь, — ответил парень.

— И над чем? — ухмыльнулся Козырь.

— Если бы вы напали днём, то с вами бы говорил атаман. И вы бы просто извинились и нас отпустили, — ответил парень, на что Тычка замахнулся рукой, но был остановлен Козырем.

— Погоди, успеешь. И скажи ка, фраерок, а что ночью?

— А ночью в гараже Марк, — недобро оскалился парень.

— И что это за фраер?

— Это ваш п… — договорить парень не успел, прерванный грохотом.

Стена ангара порвалась, в дыру наполовину въехал капот армейского грузовика. Удар отбойника отправил Тычку в полёт, а сам броневик частично укрыл пленников от Паханов.

И пока Паханы приходили в себя, хватались за оружие, из броневика выскочили четыре бойца в армейской броне и глухих шлемах, с ростовыми противопульными щитами. Окружили пленников и, под прикрытием, украли их в броневике. И, через секунду, броневик окутался белёсым дымком, а в ангаре стали взрываться светошумовые, а потом и дымовые гранаты.

Козырь пытался понять, кто и где, но выходило это у него неважно: дым, вспышки, мат, крики, выстрелы. Так что Атаману только и оставалось, что держать ствол, дёргая им на движение и ждать.

И, через минуту, в дыму проявилась жутковатая, какая-то неправильная фигура. Широкоплечая, в вытянутой головой, на которой сияли… шесть глаз! По крайней мере так показалось Козырю, который зажал штурмовую винтовку и выпустил в фигуру весь магазин… Безрезультатно.

Фигура даже не покачнулась, размеренно шагая в направлении Козыря. Атаман прибегнул к последнему средству — дару управления воздухом.

Точнее к нему он уже попробовал прибегнуть, пытаясь рассеять дымопылевое облако в ангаре, но Дар подвёл. И Козырь уже с таким сталкивался, что его пугало: воздействию Дара не поддавались гранаты Жандармерии и Имперской Гвардии. По крайней мере из тех, кого знал Козырь.

И прибегнул он к Дару от отчаяния… Не удивившись, когда свистящие потоки ветра, способные резать сталь, не оказали на фигуру никакого эффекта. Фигура вышла из дыма, став видимой. И хотя шесть глаз оказались интегрированными фонарями, спокойнее от этого Козырю не стало.

Так что атаман Паханов привычно упал на пол, закладывая руки за голову, до того, как фигура в мощной броне наведёт на него жутковатый ствол. И заорал:

— Сдаюсь, сдаюсь, волки позорные!

Правда на фигуру это не произвело впечатления. Хотя ствол она не стала наводить, но тело Козыря налилось знакомым по отсидке онемением от работы парализатора: эфирный доспех он рефлекторно деактивировал.

Очнулся Козырь лицом в пол, с жёстко заломленными руками. Беглый взгляд по сторонам, насколько это было возможно, показал что все Паханы находятся в таком же положении.

— Волки позорные, какого хрена жандармам в Нижнем понадобилось?! — заорал Козырь в пол, ожидая удара.

— А мы не жандармы, — послышалось от удерживающего его бойца, совсем молодым голосом. — Мы — Гаражные.

— А что за трахнутый гвардеец меня заломал?! — решил Козырь получить хоть какую-то информацию.

— Это не гвардеец, — послышалось в ответ насмешливое. — Это наш механик, Марк.

* * *

Автомастерская в Нижнем городе, Теодор

Фёдор на рассвете вернулся в Гараж, застав там скованных и явно не слишком здоровых членов банды Паханов. То, что проблема была решена он уже знал, Марк с ним связался. Но на вопросы друг отвечал очень односложно, зевал. Так что детали Фёдор решил узнать уже на месте. И узнал: логово Паханов уничтожено, всё представляющее хоть какую-то ценность затрофеено.

Парни, которые стали причиной конфликта, направлены к Эскулапу. А от Марка его дожидается пара бумажек.

Одна оказалась не от Марка, а от Кирпича: лейтенант перестраивал систему патрулей и постов, с учётом брони и оружия у бойцов. На это Федя только мысленно кивнул: насколько он понимал — толково. А вот бумажка от Марка была набросана небрежным почерком, изобиловала странными словами, разбита по пунктам и завершалась словами:

…Всё сделал, чертовски задолбался. Я — спать, кто разбудит — пожалеет.

Марк

Похмыкав над заковыристыми выражениями друга, описывающими результаты спасательной операции, Фёдор направился на антресольный этаж, к своему кабинету.

Будить Марка было бы действительно свинством, учитывая нервотрёпку этой ночи. Впрочем, не успел Фёдор дойти до кабинета, как дверь мастерской распахнулась, и показалась усталая, зевающая физиономия Марка.

— Привет, Федь. А я тебя… ы-у-у-эх… ждал, — душераздирающе зевнул Марк.

— Привет. И спасибо за пса…

— Забей, — отмахнулся Марк.

— И у меня к тебе есть разговор, Марк. Ты в состоянии говорить?

— Ы-ы-ы-э-эх… В нём самом, Федь, сказал же — ждал тебя.

В кабинете Феди Марк плюхнулся на кресло, махнув рукой: мол, говори, а я потом.

А Федя, разглядывая корявую бумажку от Марка, не знал как ему реагировать. Но всё же начал.

— Марк, а разносить ангар Паханов было нужно?

— Ага, — сонно кивнул друг.

— А ты пробовал поговорить?

— А мне лень, Федь… а-у-у-э-э-х… И послушал я одного, какого-то лысого. О чём с ними говорить-то?

— Кхм…

— И вообще, Федь, — немного встряхнулся Марк. — Чего ты до меня докопался-то? Наши парни целы. Кстати не помешает им по мозгам проехаться — они сами подставились, но это вы там как-нибудь без меня разбирайтесь. Этих недоумков-Паханов ты просил не убивать — так тоже все живы.

— Только избиты до полусмерти, — на что Марк пожал плечами. — И что за… «прохтологыческие травмы средней тяжести»? — вчитался Федя в бумажку.

— Это они всё сами, — отмахнулся Марк, закатив глаза.

— Ладно, всё хорошо. Просто Марк, банда Паханы после такого — перестаёт существовать, наверняка, — серьёзно сообщил Фёдор.

— Да и хер с ними.

— Только по понятиям выходит — мы должны после такого взять их дело. Иначе беспредел.

— Да и хрен с ним, возьмём, — сонно ответил Марк. — Или пошлём.

— Так скоро банд в округе не останется.

— А тебе они нужны? — поднял бровь Марк. — Мне вот нахрен не сдались, конкуренции меньше.