Иоанн III, собиратель земли Русской

— Рыцарь Поппель здесь неспроста.

— Да это и каждый может догадаться.

— Прости дерзости гнусного раба твоего, но вряд ли думные твои советники смекают, зачем здесь Поппель… Он в Москве с женихом высоким.

Иоанн пристально посмотрел на Леона, но тот почтительно преклонился.

— Вот что! Далеко еще до свадьбы, а уж сватов засылают. Вот вчера была свадьба, так совсем без свах и сватов обошлись…

Все молчали, потупив глаза. Иоанн продолжал:

— Проказник Андрей женился на купчихе Зое. Вот вам и знатная сродница, а! Но дело сделано, не развенчать же их; теперь надо подумать и о подарках, им же и помощь нужна — погорели, бедняги, чуть самих спас Вася-орленок.

— Они спасены? — торопливо спросила Елена.

— Бог помог! Спасены! Меня этот брак нимало не удивил, но одно досадно. Это сильно огорчит Софью! Надо поспешить к ней на выручку. До свиданья.

Пока Иоанн сидел у сына, Вася с торжеством воротился к матери. Хотя Вася и отыскался, но тревога продолжалась по-прежнему. Софья Фоминишна в досаде ходила по комнате. Елена у окна плакала тихо, Феодосия, как и всегда, ей вторила, княгиня Авдотья Кирилловна ворчала.

— Срамник этакой! — сказала княгиня, увидав входящего Васю. — С христопродавцами и развратниками всю ночь провозился.

— Тетенька, — жалобно и со слезами перебила Елена. — Перестань!

— Перестань! — повторила и Феодосия.

— Пусть расскажет, пусть признается, где был, что делал, какому злу научался! Пусть выдаст злых советчиков, что на такой соблазн уломали…

— Где был, что делал? — заметила Софья с презрительной улыбкой. — Из усердия ко мне спасал сестрицу Зою! Не дал сгореть стыду моему и посрамлению… Недоросль, а схватил Зою, а не Андрея!

— Слышь! Отвечай же, полуночник ты этакой, зачем Зою, а не Андрея?

— Ох ты Господи, Господи! Да где же мне поднять такого слона!

— Не увертывайся, потаскушка ты этакой! Ты отца и мать обесчестил, знаешь ли, если дойдет до государя…

— Государь знает, матушка!

— Пропала моя головушка — погубил навеки.

— Боже ты мой, боже! Не кручинься, ненаглядная моя родительница! Государь не в тебя. Он за все пожаловал мне царское спасибо.

— Ах ты греховодник! Лгать на государя! Язык отымется.

— Здравствуй, княгиня Авдотья Кирилловна! — сказал государь, входя в палату. Княгиня быстро поднялась и почтительно преклонилась. Софья с принужденной улыбкой подошла к Иоанну.

— Слава тебе Господи! — шепотом сказал Вася. — Авось государь уймет их…

— Редкий гость, но я в долгу пред тобою, дорогая сродница…

Княгиня отвесила земной поклон.

— Что это ты, княгиня, тебе такие поклоны непристойны.

Василий бросился помочь матери подняться, но та оттолкнула его, сказав шепотом: «Отойди, срамник, ты мне не опора!»

— Вчера еще хотел зайти, да дела задержали. Вчера хотел благодарить за Данилу, а сегодня приходится благодарить и за сына. Добрый, умный он у тебя юноша, честь матери.

— Ах ты государь-солнышко, — радостно прошептал Вася.

Радость Елены была еще искреннее. Она вскрикнула: «Ага!» — и, прыгая, захлопала в ладоши. Иоанн нахмурился.

— Ты чему обрадовалась?

— Ах, батюшка, если бы ты знал, как тут ему досталось, мы с Феней плакали, плакали… Может ли быть, чтобы Вася сделал что ни есть дурное… Ведь не нарочно же он всю ночь не спал, видно, нужда была… Только и успел сказать, что двоих от огня спас; больше и говорить не дали…

— Прибавь еще, Леночка, что он спас и третьего от ушиба; а кто знает, что бы от того ушиба приключилось; в мои лета упасть с лестницы…

— Тебя! — вскрикнули все, а Леночка со слезами радости бросилась к Василию… — Ах ты, голубчик наш! Ну вот, тетенька, вот тебе!..

— Без упреков, дочь моя! — пуще и пуще хмурясь, сказал Иоанн и сел в кресла; все заметили грозу на величественном лице Иоанна и присмирели. Даже Леночка тихо отошла к окошку и стала смотреть на тесный дворик. Долго Иоанн сидел молча, размышляя сам с собою. Вздох Софьи, подавлявшей нестерпимую досаду, разбудил его; он посмотрел на нее, и тучи стали расходиться, взоры яснели; он вынудил себя улыбнуться, и улыбка явилась.

— Знаю, что огорчило тебя, но эта весть не стоит печали.

— Ох, государь, супруг мой великий! Все эго дело рук врагов моих, чтобы унизить в очах твоих бедную Софью…

— Врагов твоих? — с удивлением спросил государь. — Я их не знаю. Но если бы даже и были, то ты мало ценишь и любишь меня, когда можешь думать, что я позволю клевете раскрыть уста на тебя, мою дорогую супругу, мать детей моих и всей Руси. Может ли свадьба Андрея унизить Софью? Он унижал тебя более своим вдовством. Если бы он женился на дочери императора римского, но без любви, то не исправил бы своего разгульного нрава. Эту он любит без памяти, как юноша, а любимая жена чего не сделает. Признаюсь, я рад за Андрея. Он сам поймет, что там, где все знают род жены его, оставаться ему неловко, а мы поможем его отъезду казною. Я не давал ему денег на пирушки и шалости, а на жизнь добрую и спокойную — дам охотно. Тем более что спокойствие Софьи для меня дорого…

— Государь! Сколько милостей…

— Пока ни одной, только должное! Василий, поди скажи казначею, чтобы пришел в рабочую палату… Леночка, возьми Феню, ступайте себе играть к няням… Княгиня, присядь к нам! Сколько лет Василию?..

— Шестнадцатый в Петровку покончил…

— Пора на службу. Для теремов он уже стар. Разум его чист, сердце не испорчено, но возраст приходит, когда человеку одному станет скучно. И что за жизнь в теремах сыну богатыря земли Русской! Ратная доблесть — великое достоинство, но оно плод честной совести и телесного здравия! Дар Божий, возделывать его не надо. Но ратный ум должно воспитывать и развивать как правила добродетелей. Последнее ты совершила как нельзя лучше; сдай мне теперь сына на руки, да образую я из него мужа государственного, достойного преемника князю Даниле, достойного слугу моему Ивану…

— Мы все твои, государь, твори, что хочешь. Сама вижу, что он уж из недорослей вышел — только кто же за ним на Москве-то присмотрит.

— На Москве? Дорогая сродница, Москва не наука; Москву еще учить надо, и долго-долго, конца не вижу, а начинать надо. Пусть взглянет на государства соседние.

— Помилуй, государь-батюшка! Его убьют нехристи; дитя не разумное, пылкое, изловят в латинском али в жидовском соблазне…

— Стыдно, княгиня! Значит, ты моей о нем заботливости не веришь. Я сам у него в долгу, не говорю уже о Даниле. Я ему дам опытного приставника, умного дядьку, который сохранит его яко зеницу своего ока. Доверься мне, княгиня!

— Государь! — встав на колени, сказала княгиня со слезами. — Я сберегла тебе детей твоих…

— Хочу воздать тебе мзду равную.

— Да будет по глаголу твоему…

— Аминь!

VI РАБОЧАЯ ПАЛАТА

Иоанн встал; благовест призывал к обедне; государь поцеловал княгиню в чело, дал ей поцеловать свою руку и ушел вместе с Софьей. У обедни были и дети, за ними поодаль стоял и Василий.

Когда литургия кончилась, Иоанн, выходя из церкви, подозвал Васю…