Иоган Гутенберг

Флавио Джойя в XIV веке усовершенствовал компас, поместив иглу в закрытом сосуде и сделав вокруг рисунок с румбами (горизонт делится на 32 части, которые названы румбами). Это усовершенствование расширило использование компаса в мореплавании, что с одновременным улучшением кораблестроения привело к великим географическим открытиям, также сыгравшим огромную роль в перестройке человеческого общества.

Сфера действия величайших мореплавателей средневековой Европы – венецианцев и генуэзцев была долго ограничена Средиземным морем.

Гибралтарский пролив казался им страшным и последним пределом, за которым безрассудных ожидает верная гибель, там: «тихое море, словно бесконечная, неподвижная громада, перед глазами расстилается туман, и день заменяется сумраком, не видно звезд, исключая некоторых неизвестных».

В XIV столетии этот рубеж перейден – это заслуга улучшения техники мореплавания и в частности компаса. Генуэзцы открывают Канарские острова, потом Мадейру и Азорские острова. Затем слава первых мореплавателей переходит от итальянцев к государствам Пиренейского полуострова, которые первые захватят богатейшую добычу и колонии на берегах океанов.

Грандиозные открытия Колумба, [54] Васко да Гамы, [55] Диаца [56] и других были сделаны в последнее пятнадцатилетие XV и в начале XVI века. Они совершенно изменили прежнюю картину земного шара, выдвинули на историческую арену новые экономические силы, создали мощные предпосылки для накопления богатств в руках буржуазии.

Но это было после, а Гутенберг имел современника – примечательного и безумного человека, с настойчивостью маниака добивавшегося открытия новых побережий – ему дано имя Генрих Мореплаватель.

54

Колумб Христофор (ок. 1446–1506 гг.) – знаменитый мореплаватель, открывший Америку.

55

Васко да Гама (1469–1524 гг.) – португальский мореплаватель. Совершил экспедицию в Индию, обогнув южную оконечность Африки.

56

Диац Бортоломео – португальский мореплаватель XV века.

Инфант Генрих – третий сын короля португальского Иоана, гроссмейстер ордена христа, располагающий огромными богатствами этого ордена.

У инфанта навязчивая идея – организация морских экспедиций в Атлантическом океане к берегам Африки. Денег много и он начинает посылать экспедиции на свой страх и риск.

На берегу моря у мыса Винцента богатое жилище Генриха; он изучает описания путешествий и карты, собирает моряков и отсюда посылает ежегодно два-три корабля в океан. Но в безумии Генриха есть система – корабли его проникают все дальше на юг, открывают новые острова и продвигаются вдоль африканского берега. Предприятие начинает давать доходы, ибо экспедиции инфанта, который говорил, что цель его – обращение жителей новых стран в христианскую веру, эти экспедиции специализируются на ловле невольников. Один писатель того времени трогательно описывает удачи одной экспедиции.

«Наконец-то, господу богу, воздателю добрых дел, угодно было за многие на службе его перенесенные бедствия даровать им победоносный день, славу за их труды и вознаграждение за убытки, так как захвачено всего мужчин, женщин и детей 165 голов».

Работорговля, несомненно была одним из сильных движущих мотивов всех плаваний «открывателей новых земель». И Колумб в донесении Фердинанду и Изабелле отмечает выгодную сторону своего живого товара: он восхваляет силу и выносливость плененных им караибов и предлагает завести правильную торговлю ими. В Европе цветные рабы не привились в широком масштабе, вследствие слабого ее промышленного развития, отсутствия острой потребности в рабочих руках и неблагоприятных климатических условий.

Но зато «рабский» капитализм нашел благоприятную почву на плантациях европейских предпринимателей в Африке и Америке и сыграл немалую роль в накоплении богатства в руках буржуазии и завоевании ею власти.

Несомненной заслугой инфанта явилось то, что на службе его воспитались кадры португальских моряков, которым принадлежит честь многих и смелых плаваний и открытий в дальнейшем. При инфанте португальцы исследовали острова и берега Африки почти до экватора.

Генрих Мореплаватель умер в 1460 году.

В это время искусство книгопечатания стало уже неоспоримым фактом, реальной силой, которой суждено было оказать свое могучее действие в грандиозном историческом перевороте.

Книгопечатание так же, как великие географические открытия, мощно раздвигало экономические связи и влияния и умственный горизонт человечества и так же, как порох, взрывало существующие отношения господства и подчинения и в частности господство католической церкви. Если порох и компас были замечательным использованием достижений более ранней культуры, то книгопечатание явилось изобретением XV века, его колоссальным успехом – успехом, который заставляет нас с особым вниманием и почтительным удивлением вглядываться в фигуру Гутенберга – этот человек сказал новое слово исторической важности.

Некогда Наполеон обронил многозначительную фразу: «Пушка убила феодализм. Чернила убьют нынешний общественный строй». Несомненно, что чернила, не столько чернила, сколько, конечно, печать, призвана сыграть немалую роль в разрушении буржуазного строя.

X. ВТОРАЯ ВСТАВНАЯ НОВЕЛЛА (В которой повествуется о необычайных происшествиях в одном средневековом монастыре, гибели неудавшегося «святого» и о печатной книге – творении сатаны)

ВECEHHEE утро было празднично-ярко. Возрожденная зелень деревьев и трав, хрусталь речных вод, разноцветные пятна земли и камней сияли неповторимой свежестью красок. Природа расточала могучие избытки сил, казалось, первоисточники жизни раскрылись небывалым цветком в лучах молодого солнца.

Во внутреннем дворе монастыря зацвели фруктовые деревья, зеленел кустарник. На скамье, греясь на солнце, сидел грузный монах – тепло нежило его старое тело, сладко слипались утомленные глаза, Брат Эвзебий – переписчик только что вышел из скриптория, [57] где еще с рассветом начал он свой трудовой день. Приближающиеся шаги прервали его дремоту, открылись узкие щели глаз на лунообразном лице, рот растянулся привычной сладкой улыбкой.

Перед Эвзебием стоял юноша с иссушенным болезнью лицом, нездоровым румянцем и огнем лихорадки в глазах, от изношенной и неопрятной его монашеской одежды шел острый больничный запах.

57

Скрипторий – при монастыре помещение, в котором монахи-переписчики переписывали от руки священные книги.

Молодой монах опустился на скамью рядом с толстяком и заговорил горячо и отрывисто, точно ему надо было разорвать докучную паутину волнующих мыслей, которые заслоняли свет и сбивали с пути.

– Ты был добр ко мне, Евзебий. Когда я лежал на одре болезни, ты читал мне переписанные тобою жития святых. Я был потрясен. Высокий пример их возродил душу и болезнь покинула мое грешное тело. Я понял – подвиг предстоит мне. – Но горе несчастному, все рушится и я во власти соблазна. Это родилось помимо моей воли, внезапно возникло в уме и не покидает меня. Слушай…

Голос его пресекся, – перехватило дыхание.

– Ложь и обман воцарились в мире. Близок час расплаты, час последнего суда, о наступлении которого кричали исступленные толпы в дни чумы. Они ошиблись в сроке, но судный час ближе, чем думаем мы. Черные волны лжи и греха затопили землю и кто поручится, что канонизированные чисты, что так зорки глаза наши, чтобы заметить пятна на их праздничной одежде. Я понял: одни из святых, подобно Елизавете Тюрингенской, жалкие игралища чужих страстей, Елизавета пешка в руках Генриха Тюрингенского, который бросил ее и детей ее на подвиг самоотречения, чтобы овладеть богатым наследством своего покойного брата и мужа Елизаветы. Другие сами причастны к обману и коварству сильных мира сего. Власть и деньги правят не только грешными толпами, но и деяниями святых. И ныне, бичуя себя, слыша голос, который призывает меня на путь учительства и отречения, мне кажется, что я также ярмарочный паяц – за белой стеной притаились расчет и корыстолюбие и направляют шаги мои. Все лгут кругом и ты, Эвзебий, вместе с ними. Говори!