Иоганн Гутенберг
Шрифт:
Звали его Николай; он был родом из Кузы. Этот город расположен всего в 80 километрах к западу от Майнца среди наилучших виноградников Германии. Сегодня он объединен с Бернкастелем (Бернкастель-Кус) – городом-побратимом, расположенным на другом берегу реки Мозель. При жизни Николай Кузанский был известным человеком, но потом оказался забытым почти до середины XIX века, пока высокообразованные немецкие философы не начали исследования, продолжающиеся до настоящего времени, и в определенных научных кругах не превратили его в культовую фигуру. В 1920-х годах Эрнст Кассирер писал о Николае Кузанском в своей книге «Индивид и космос в философии Возрождения», посвященной еврейскому филантропу Аби Варбургу, наследнику знаменитой семьи банкиров и основателю Библиотеки Варбурга в Гамбурге. Когда в 1933 году к власти пришел Гитлер, библиотека переехала в Лондон и была переименована в Институт Варбурга. Там хранится множество работ, посвященных Николаю Кузанскому, на английском, французском, немецком и итальянском языках. Но британцы почему-то не являются поклонниками Кузанского, и местная коллекция посвященных ему работ –
При жизни Николай Кузанский был известным человеком, но потом оказался забытым почти до середины XIX века.
Такой популярностью Николай из Кузы обязан удивительной широте своих интересов и глубине, если не загадочности, своей философии.
Вот пример, подтверждающий эти слова.
Так как абсолютный максимум – это все, что может существовать, он совершенно реален. И так как не может быть ничего большего, по той же самой причине не может быть ничего меньшего, потому что это все, что может существовать. Но минимум – это то, меньше чего ничего не может быть. Поэтому очевидно, что максимум совпадает с минимумом.
Подобные мысли сочетались с идеями, которые кажутся неожиданно современными. Например, Николай Кузанский предполагал, что Земля пребывает в движении и что у Вселенной нет центра, тем самым предвосхищая открытия Коперника и Эйнштейна. Подлежало ли это анафеме, подобно теориям Коперника столетием позже? Совсем нет, так как его идеи основывались на стандартном средневековом представлении о Боге как о бесконечности. Астрономические идеи Кузанского – результат начитанности и глубины мысли, а не наблюдений и экспериментов. Его мышление базировалось на, как он это называл, docta ignorantia (лат. – ученое незнание), основанном на представлении о том, что цель знания – постичь, насколько недостаточным является любое учение в ходе поисков Бога. Именно поэтому японцы любят Кузанского и считают его «почетным буддистом». Его теология, изложенная на латыни, представляет собой трансцендентный покров, который может использоваться для бесконечных исследований и обсуждений.
Философия Николая Кузанского напрямую не связана с Гутенбергом, но зато она имела практическое применение в политике. Для Николая, как и для его коллег-теологов, Бог был Бесконечным и Всеобъемлющим Абсолютом, в котором максимум и минимум являлись единым целым. Если Бог, по словам Кузанского, был единством противоположностей, то и его творение должно представлять собой единство. Однако было очевидно, что это не так. Политическое разобщение вызывало у Николая Кузанского отвращение. Всю свою жизнь он был одержим идеей объединения противоположностей, установления единства, которое предзнаменовали еще Древний Рим и империя Карла Великого и которое теперь должно быть реализованным в Германской империи, в папстве и/или во всем христианском мире. Борьба за решение конфликтов между этими элементами стала смыслом его жизни – жизни политика и юриста. В этом отношении Николай Кузанский был весьма приземленным человеком. Он постоянно путешествовал, общался, убеждал, писал – делал все возможное, пытаясь объединить разобщенный христианский мир.
Одним из таких инструментов могло стать и Слово Божье в печатном виде.
По словам Кузанского, если Бог был единством противоположностей, то и его творение должно представлять собой единство.
Николай родился в 1401 году, следовательно, они с Гутенбергом были примерно одного возраста. Отец Кузанского не являлся аристократом, тем не менее был весьма состоятельным человеком, владевшим лодочным бизнесом и несколькими домами. Согласно преданию, Николай обучался в школе, основанной в конце XIV века группой мирян – Братством общинной жизни – в Девентере, Нидерланды. Братство состояло из мистиков, посвятивших себя простой общинной жизни и заботе о бедных. Это было «подражанием Христу» (такое название получила книга наиболее известного члена братства – Фомы Кемпийского). Они также поддерживали образование – изготавливали книги, вначале переписывая их вручную, а позже печатая с помощью ксилографии. «Братья пера», как их часто называли, гордились тем, что распространяли Слово «не в устной, но в письменной форме». Мистицизм, образование, письмо и идея о значении воспроизведения информации – таковы были пристрастия, к которым Николай приобщился в юности и которые он сохранял на протяжении всей жизни.
После студенческих лет в Гейдельберге и Падуе, где Николай Кузанский изучал право, математику и астрономию, он вернулся как квалифицированный церковный юрист – специалист по церковному праву в рейнских землях, где в 1427 году стал секретарем архиепископа Трира, а позже, когда распространилась слава о его познаниях в праве, – секретарем папского легата в Германии, кардинала Джордано Орсини. Это было началом его карьеры церковного юриста и государственного деятеля, для поддержки которой он начал собирать так называемые бенефиции, получая право обслуживать приходы при посредничестве уполномоченного священника, а также заведовать их доходами. Формально эта практика противоречила церковному праву, но так как закон мог быть изменен посредством папского распоряжения, «плюрализм», как его называли, стал распространенной аферой среди тех, кто имел влияние и амбиции, но не имел унаследованного имущества. Особо сведущими плюралистами были церковные юристы.
Конец 1420-х годов являлся особо выгодным временем для начала подобной карьеры, так как
Церковь и империя были тогда в двойном кризисе.Николай Кузанский изучал право, математику и астрономию в Гейдельберге и Падуе, после чего стал квалифицированным церковным юристом.
• Между папой, жаждавшим абсолютной власти, и собором прелатов, который недавно избавился от антипап, спас Церковь от анархии и полагал, что его нынешний протеже, Мартин V, должен относиться к нему с уважением, возникали постоянные разногласия. • В Богемии произошло восстание гуситов, которые находились во всеоружии со времени предательского сожжения их лидера в 1415 году. Богемия быстро становилась горячей точкой. Два вторжения папских войск в эту землю закончились двумя позорными поражениями, последнее из которых состоялось в 1431 году, когда 130-тысячные имперские войска были разбиты фалангами из фермерских повозок, использовавшихся в качестве военных тележек, а представитель папы, кардинал Джулиано Чезарини, был вынужден бежать, спасая свою жизнь.
Одновременно со вторжением имперских войск в Богемию в Базеле открывался очередной собор, одной из целей которого было решение вопроса о гуситском восстании. Папу должен был представлять тот самый кардинал Чезарини, которого немного позже сразили гуситы. В середине февраля 1431 года, за две недели до запланированного открытия собора, папа Мартин V умер. Поскольку в то время для собрания подобных панъевропейских конференций требовалось несколько месяцев, прогресс в этом деле замедлился. Лидеры съезжались с интервалом в несколько недель. К июлю на церемонию открытия собралась лишь дюжина делегатов. Шесть недель спустя впервые после своего бегства появился Чезарини, теперь представляя нового папу, Евгения IV. Поскольку собор должен был продолжаться несколько лет (как оказалось в итоге, целых 18) и установить в Европе длительное перемирие, лидеры позаботились о том, чтобы как-то выделиться. Из Бургундии, Венгрии, Франции, Германии, Италии и Испании съезжались принцы с внушительными свитами. Кастильцы прибыли с 1400 лошадьми и 28 мулами, в сопровождении пажей в серебряных облачениях. После первого публичного заседания, прошедшего в декабре, люди все еще продолжали собираться: епископы, аббаты, приоры и профессора, превращая Базель из захолустья во временную столицу. Спустя еще 18 месяцев, когда наконец прибыл сам король Сигизмунд, количество делегатов достигло почти 400.
В феврале 1432 года прибыл Николай Кузанский, юрист из Трира. Его официальной целью была подача иска от имени своего нового босса, который после смерти старого архиепископа Трира стал выдвигать претензии на архиепископство. Но у него на уме было кое-что еще.
На данном этапе существует вероятность – всего лишь вероятность – того, что Николай Кузанский встречался с Гутенбергом. Если это так, то они наверняка обнаружили, что у них много общего. Оба были молодыми людьми из богатых семей, не принадлежавших к дворянству, и обоих раздражала ограничивавшая их классовая структура. Они были родом из одного и того же региона, и Николай несколько раз бывал в Майнце. Он присутствовал на судебном процессе в 1424 году. Возможно, они тогда встречались, эти два 24-летних выпускника университета: церковный юрист, имевший высокие цели, и неугомонный технократ, желавший найти выгодное применение своим навыкам.
Существует вероятность, что Николай Кузанский встречался с Гутенбергом.
Если они действительно встречались, то затем понадобилось бы какое-то время, чтобы объединить их замыслы. Поэтому, возможно, более поздняя встреча (где-то между 1428 и 1432 годами – после того как Гутенберг покинул Майнц и до того, как Николай прибыл в Базель) дала рождение идее, которая могла возникнуть следующим образом. Николай желал христианского единства; он жил этой мечтой со времен окончания университета. Это единство должно поддерживаться всеми европейскими христианами, повторяющими одни и те же слова, читающими одни и те же тексты, произносящими одни и те же молитвы, поющими одни и те же псалмы; но для этого необходимо единообразие христианских текстов. А что, если Николай Кузанский и Иоганн Гутенберг разделяли идею использования какого-либо, пока никому не известного, способа совершенного копирования текстов?
Время было как раз самое подходящее. Николай, прибывший в Базель для защиты кандидата на должность архиепископа Трира, сможет общаться с людьми, в руках которых находится судьба всей Европы. Согласно достигнутому ими соглашению, ключом к влиянию должна стать книга.
В течение следующих 300 лет производство книг помогло христианству быстро выйти из тьмы, спустившейся на Европу после падения Рима. Пламя образования, поддерживавшееся на протяжении тысячелетия множеством монастырей, с каждым годом разгоралось все сильнее. Читать религиозные книги стало проще благодаря использованию разных цветов для заглавных букв и разбиению текста на главы. Монахам больше не нужно было громко бормотать во время чтения; теперь люди могли тихо читать сами. С развитием торговых связей и ростом городов образование вышло за стены монастырей, и теперь простые люди начали отправлять своих детей в школу, где те обучались чтению, письму, арифметике и латыни – языку религии, а следовательно, образования. Начиная примерно с 1350 года открываются университеты, которым были необходимы книги. Издания становились более дешевыми, потому что распространялась бумага из измельченного тряпья. В конторах торговцев и в городском управлении работали писцы, а у них были помощники, и все они нуждались в образовании. Учителям, в свою очередь, требовались книги. Таким образом, получался замкнутый круг. Один итальянский предприниматель, Франческо ди Марко Датини из Прато, оставил после своей смерти в 1410 году 140 тысяч писем. Люди, особенно итальянцы, жившие в богатых торговых городах-государствах, уже тогда знали, что происходит своеобразное брожение умов. Ренессанс – один из немногих исторических периодов, который по максимуму реализовал себя без оглядки на прошлое.