Иоганн Себастьян Бах

Добрая и веселая, Анна Магдалена очень нравилась Себастьяну, и он сочинил для нее свадебную песню:

Ваш слуга, девушка-невеста. Желаю счастья в радостный день! Кто видит Вас в венце И в прекрасном подвенечном платье, У того сердце смеется от радости При виде Вас. Не чудо, что и я улыбаюсь от счастья, И грудь переполняется радостью.

Анна Магдалена любила мужа и старалась быть ему верной подругой. Себастьян же стремился развивать музыкальные способности своей жены. Он занимался с ней на клавесине, аккомпанировал, когда она пела, наслаждаясь ее красивым голосом, и даже учил ее правилам сочинения музыки.

Анне Магдалене композитор посвятил две нотные тетради со своими сочинениями, которые так и называются — «Нотные тетради Анны Магдалены Бах». В них Себастьян вписывал незамысловатые песенки, различные легкие пьесы, а также и более серьезные произведения, например цикл «Французские сюиты». Их музыка проникнута особенной поэтичностью, душевной теплотой и непритязательностью.

Каждая сюита состоит из шести танцевальных пьес, а весь цикл — из шести сюит.

Трудно сказать, откуда возникло название «Французские сюиты». Может быть, их так называл сам Иоганн Себастьян или его ученики из-за близости музыки цикла к тем сюитам, которые создавали современные Баху французские музыканты.

Как и его предшественники, Бах в своих сюитах обращался к танцам разных народов, старинным и современным, но их ритм и характер служили для него лишь толчком к созданию тех или иных образов и настроений. Эта задача поэтизации бытовых жанров встала затем перед многими композиторами следующих поколений.

Основу цикла Французских сюит составляют четыре танца: аллеманда, куранта, сарабанда и жига. Так, начиная произведение медленной пьесой, Бах по традиции завершает его быстрой, стремительной.

Старинный немецкий танец аллеманда играет обычно у Баха роль прелюдии ко всему циклу. Когда слушаешь ее, часто начинает казаться, что пианист, сидя за инструментом, в задумчивости перебирает клавиши, и будто из случайного перелива пассажей возникает музыка светлого покоя или элегической созерцательности.

За аллемандой следует более быстрая куранта. Само слово «куранта» происходит то ли от французского «courir» — «бегать», то ли от итальянского «corrente» — «течение, текучий», и исполнялась куранта парой танцоров, которые должны были обежать весь зал. Соединяя танцы сюиты в одну цепочку, Бах в куранте, как и в аллеманде, создавал впечатление непрерывного течения музыки. Только теперь она получала оттенок большей стремительности.

Третий танец цикла, сарабанда, стал в XVII веке медленным и торжественным бальным танцем. Однако в сюите у Баха сарабанда служит для выражения чувства скорби. Ее страстные патетические мелодии, напоминающие по характеру баховские арии из его вокально-инструментальных произведений, трогают глубиной и открытостью чувства. Поэтому сарабанда часто становится своеобразным лирическим центром сюиты.

Чтобы подготовить переход к быстрой заключительной пьесе, Бах вводит после сарабанды более подвижные танцы: один или два менуэта — очень модных в то время французских танца, или французские же гавот, бурре. Затем следуют ария и другие танцевальные пьесы.

Кётен. Вид на княжеский замок

Музыка менуэта всегда отмечена величавостью, особенной, благородной простотой. И вместе с тем Бах возвращается в нем к непрерывному текучему движению, которое становится уже неудержимо захватывающим в заключительной жиге.

Жига была танцем английских моряков. Она дышит задором, отличается особой размашистостью и, может быть, больше, чем другие пьесы цикла, носит откровенно танцевальный характер.

Позже Бах дважды обращался к жанру сюиты, и им были созданы циклы «Английские сюиты» и «Партиты». Первой частью Английских сюит стала виртуозная прелюдия, а в Партитах нередко — токката. И если Французские сюиты по скромности и простоте своего языка предназначались, видимо, для домашнего музицирования, то Английские сюиты и особенно Партиты, в которых Бах использовал прием чередования тех же танцев, что составляли и цикл Французских сюит, являются уже произведениями более сложными, развернутыми, им свойствен яркий концертный характер.

Прошло еще четыре года жизни Себастьяна в Кётене. Это были годы спокойные и радостные, и композитор, как он признавался в одном из писем, предполагал пробыть в Кётене до конца своих дней.

Однако все сложилось иначе. Через неделю после женитьбы Баха женился и князь Леопольд. Жена его была совершенно равнодушна к музыке. И тут обнаружилось, что привязанность к музыке Леопольда тоже была не столь уж глубокой, как это казалось Баху. Новые увлечения оттеснили ее на второй план. Это заставило композитора задуматься о неизбежности перемен в его жизни. Волновала его и судьба подрастающих сыновей. Он мечтал дать им университетское образование, и взор Баха обратился к Лейпцигу.

Кантор школы Св. Фомы

В июле 1722 года в Лейпциге освободилось место кантора в школе Св. Фомы, и в начале следующего года Бах должен был предстать перед комиссией, которой поручили выбрать наиболее достойного из претендентов.

Должность эта считалась очень почетной, так как в крупных городах кантор являлся одновременно и музыкальным директором города. Для Себастьяна открывалось огромное и очень интересное поле деятельности.

И все же как, наверное, тяжело было тридцативосьмилетнему композитору вновь выступать в роли просителя и вести переговоры с чиновниками! Как хорошо он уже знал этих самоуверенных бюргеров, для которых важна была не сущность дела, а лишь неукоснительное выполнение их предписаний!

И действительно, вступление в новую должность вылилось для него в целую цепь испытаний.

7 февраля Бах продирижировал в Лейпциге своей кантатой «Иисус призвал двенадцать апостолов», и хотя музыка ее всем понравилась, назначение на должность последовало не сразу. Члены Совета еще вели переговоры с композитором Телеманом и капельмейстером Граупнером, и только после того, как оба музыканта отказались занять предлагаемое место, лейпцигский Городской совет собрался для того, чтобы принять окончательное решение. Имя Баха было хорошо известно, так как многие еще помнили его приезд в город в 1717 году для испытания нового большого органа, а слава Себастьяна как непревзойденного исполнителя на органе и клавесине давно уже распространилась по всей стране. Составив подробный протокол заседания, члены Совета приступили к голосованию, и Бах был избран единогласно.

Однако ритуал введения в должность кантора еще только начинался.

Вначале Себастьяну пришлось подписать Устав — обязательство в том, что он будет подчиняться всем требованиям начальства.

«Уважаемый муниципалитет города Лейпцига назначил меня кантором школы церкви Святого Фомы, — читал Бах предъявленный ему документ, — и просит моего согласия относительно нижеследующих пунктов...»

От него требовалось служить честно и добросовестно; старательно выполнять все служебные обязанности; уважать школу и магистрат; не писать слишком длинные в духе оперы церковные произведения; обучать мальчиков не только пению, но и инструментальной музыке; гуманно обращаться с учениками; не брать в церковный хор неподходящих певцов; не уезжать без разрешения бургомистра и согласия магистрата; не работать в университете.