Иосиф Сталин в личинах и масках человека, вождя, ученого

Впервые я увидел собственными глазами посмертный слепок с лица и головы Сталина в середине 1970-х годов прошлого века в его музее в Гори. Бросился в глаза этот самый заостренный подбородок и под тщательно зачесанными после смерти волосами удлиненный в затылке маленький череп. Точь-в-точь такой же, как под зализанными длинными волосами череп Ивана Грозного в одноименном фильме Сергея Эйзенштейна.

Покатый лоб, низко очерченный жесткими с ранней сединой волосами, карие с желтизной глаза, не самый крупный «кавказский» нос, полоса широких усов, которые были явно ему к лицу, – таков схематичный, но достаточно реалистический лицевой портрет вождя, ставший почти неизменным с начала 1930-х годов. До этого времени он искал «свое» лицо, периодически менял прически и чаще зачесывал волосы направо, делая тщательный левый пробор. Одна из последних таких фотографий была опубликована в сборнике, посвященном 50-летию со дня рождения. Там он похож на пожилого интеллигентного рабочего или мастерового, подстриженного и приглаженного накануне церковного праздника [108] . С моей точки зрения, такая прическа была ему больше к лицу, но под головным убором она быстро нарушалась. Открытый же от волос лоб и слегка откинутая назад голова делали лицо более устремленным, «мудрым и прозорливым». Добавим к портрету немного эмоциональной окраски.

108

См.: Сталин. Сборник статей к пятидесятилетию со дня рождения. 2-е изд. М.-Л., 1930. Фото.

Без всяких имиджмейкеров он так хорошо изучил свой лик, что умел его «делать» так, как «делают» свое лицо актеры. И как у всякого хорошего актера, у него была богатейшая палитра проявлений эмоций: от мягких, женственных до звериных. И еще он умел держать паузу. Поэт, литератор и очень непростого склада человек К. Чуковский 22 апреля 1936 года присутствовал на съезде советских писателей. Сидел в шестом или седьмом ряду и поэтому все хорошо видел. На следующий день Чуковский в своем дневнике записал: «Вдруг появляются Каганович, Ворошилов, Андреев, Жданов и Сталин. Что сделалось с залом! А ОН стоял, немного утомленный, задумчивый и величавый. Чувствовалась огромная привычка к власти, сила и в то же время что-то женственное, мягкое…» У него «прелестная улыбка», – зачарованно пишет Чуковский [109] . И она действительно у него хороша. Вот он выходит под свет юпитеров кинохроники после бессонной рабочей ночи. Он поднимает голову вверх, его брови приподняты, они разметаны, на лицо льются потоки света, и оно действительно как-то женственно озаряется изнутри. Пауза. Утомленные бессонницей глаза чуть прикрываются от слепящего света, но не верхними, а нижними веками. Так делают кинозвезды перед камерой или взрослеющие девочки, когда чувствуют на себе заинтересованный мужской взгляд. Это вождь может быть и не до конца осознанно кокетничает перед своим народом, перед целым миром. Но сколько настроений, а главное, обстоятельств, столько у него подлинных лиц, масок и личин.

109

Чуковский К. Дневники 1930–1969. М., 1995. С. 86.

На февральско-мартовском пленуме ЦК в 1937 году Н. И. Ежов с восторгом рассказал о том, как Сталин, поучая Г. Ягоду придерживаться «троцкистско-зиновьевской» версии убийства Кирова, рявкнул в телефонную трубку: «Смотрите, морду набьем» [110] . Своему другу и соратнику наркому К. Е. Ворошилову в марте 1929 года, то есть лет за двадцать до того, как он объявит его английским «шпионом», Сталин весело написал: «Мировой вождь, едри его мать. Читал твой доклад – попало всем, мать их туда» [111] . Нередко смачно матерился, даже в присутствии дочери.

110

О деле так называемого «Московского центра» // Известия ЦК КПСС. № 7. 1989. С. 69.

111

Советское руководство. Переписка. 1928–1941 гг. М., 1999. С. 47.

Всех интонаций, все множество сталинских масок и личин нам не возродить и не описать.

* * *

Для целей массовой пропаганды он предпочитал использовать не фотографии, даже отретушированные, и кинохронику, а художественные портреты и скульптуры. Очень быстро выработался канонический, улучшенный облик вождя, который до сих пор многие путают с его реальным портретом. Советские мастера изобразительных искусств очень быстро сообразили, что можно убрать или добавить к портрету, чтобы разные народы СССР легко признали в нем свой идеал «друга, отца и учителя». В этом отношении большой опыт был накоплен еще с царских времен. Приведу фрагмент разговора, который произошел в 1926 году между Сталиным, его женой Надеждой Аллилуевой и скульптором Марией Рындзюнской: «На пожелание Надежды Сергеевны увидеть портрет очень похожим я сказала, что работаю это не для семьи, а для народа. Если какая-либо часть будет больше или меньше, то и я на это иду. “Вот, например, у Вас (Сталина. – Б. И.) подбородок имеет линию уходящую, а я Вам сделаю его вперед, и так все остальное. Ведь не секрет, что мы жили с Вами при царе – помните, как народ, проходя мимо портрета царя, искал, хотел видеть и понять по изображению, – почему он царь, но тогда он был по наследству, а теперь же я хочу, чтобы публика, проходя мимо моего изображения, поняла, – почему Вы один из наших главков”. “Вы совершенно правы”, – сказал Сталин» [112] . Именно таким, с выдвинутым вперед подбородком, с чистым отвесным лбом, увенчанным зачесанными назад волосами, с чуть откинутой головой, с хорошо сбитой, лишенной сутулости фигурой, видели люди своего вождя изо дня в день в газетах, на фасадах домов, на плакатах, в художественных кинофильмах, на постаментах привокзальных площадей. В жизни он, конечно, лишь напоминал своих бесчисленных нестареющих двойников. Фейхтвангер сразу подметил то, во что даже часть наших современников не очень верит: «На портретах Сталин производит впечатление высокого, широкоплечего, представительного человека. В жизни он скорее небольшого роста, худощав, в просторной комнате Кремля, где я с ним встретился, он был как-то незаметен» [113] .

112

«Меня встретил человек среднего роста…» Из воспоминаний скульптора М. Д. Рындзюнской о работе над бюстом И. В. Сталина в 1926 г. // Голоса истории. Музей революции. Сб. научн. трудов. Вып. 23, кн. 2. М., 1992. С. 116.

113

Фейхтвангер Л. Москва. 1937. М., 2001. С. 82.

Многие отмечают, что Сталин предпочитал гражданским ботинкам мягкие сапоги, поскольку, мол, он был кавказцем, а там сапоги в виде кожаного чулка без каблука издревле носят горцы. Действительно, в таком сапоге удобно ходить по опасным горным тропам, чувствуя подошвой каждый камешек, или на гладкой сцене несколько минут танцевать лезгинку. Но на паркете кремлевских кабинетов и в залах дипломатических приемов даже человек со здоровыми ногами много в кожаных чулках не проходит. На фотографиях и на кадрах кинохроники Сталин запечатлен в обычных армейских сапогах на каблуках, но иногда с несколько укороченными, на казачий манер, голенищами. Когда он надевал маршальский мундир – то под него хорошо разношенные ботинки. Френч цвета хаки, полы которого полностью скрывают бедра, такого же цвета, вправленные в сапоги брюки – обычная довоенная форма вождя. Хотя простонародная гражданская одежда того времени (рубашка навыпуск, длиннополая, почти до колен, куртка и картуз) шла, как мне кажется, ему больше. Очень не любил шляпы, галстуки, пиджаки, которые иногда носил в молодости и по необходимости в зрелые годы. Печатать фотографии в «интеллигентской» одежде он не разрешал и самолично вычищал их из публикаций. Усвоенный им военизированный стиль одежды – это тоже результат длительных поисков. По существу, он вернулся к моде времен Первой мировой и Гражданской войн. Тогда похожим образом одевались многие комиссары Временного правительства, в том числе премьер Керенский, а после них Ленин, Троцкий, Радек и другие. «Это скорее намек на военную форму, – писал Барбюс, – упрощенная одежда простого солдата: куртка защитного цвета, сапоги, штаны. Вы стараетесь вспомнить, видели ли вы его одетым иначе? – Нет. Разве только летом, когда он одет в белое полотно» [114] . На голове округлая «сталинка» – особого покроя фуражка. Эта одежда была не только ритуально непритязательна и скромна, но и функционально ему необходима.

114

РГА СПИ. Ф. 558. Оп. 11. Ед. хр. 700. Л. 83.

Дело в том, что его телосложению было свойственно несколько анатомических особенностей. Чтобы не быть голословным, приведу свидетельства людей, обладавших особым профессиональным взглядом. Это рассказы уже упоминавшейся женщины-скульптура М. Д. Рындзюнской, врача-курортолога И. А. Валединского и академика А. Л. Мясникова, присутствовавшего при кончине Сталина и на вскрытии труппа.

Профессиональный скульптор Мария Рындзюнская благодаря личному знакомству с Надеждой Аллилуевой одна из первых получила возможность запечатлеть вождя с натуры. Первый раз она увидела Сталина в здании ЦК в конце лета 1926 года. Затем Сталин вместе с женой посетил ее в мастерской на улице Воровского. Удивительно передана атмосфера сталинских «покоев» в ЦК: «Первое, что меня поразило в этом учреждении, поразительная чистота и какая-то молчаливая скупость, если можно так выразиться. Скупость слова, скупость движений, ничего лишнего» [115] . Рындзюнскую так испугала эта «скупость», что при повторной встрече она решилась сказать об этом Сталину: «“…я была так взволнована визитом к Вам в ЦК, что была немного смущена”. Товарищ Сталин рассмеялся: “Небось струсили, испугались?” – “Не струсила, а просто бежала сломя голову, так показалось жутко у Вас”. – “Я очень, очень доволен, так и надо”, – сказал он, добродушно улыбаясь» [116] . Это всего лишь 1926 год, а ЦК (как и Кремль) уже превращен «простым и теплым» Сталиным в мавзолей власти. В его специфически «скупой» атмосфере живет и работает, казалось бы, совсем обычный человек. По определению Троцкого – «самая выдающаяся», но все же «посредственность». Вновь предоставим слово зоркой женщине, явно очарованной Сталиным, но остающейся профессионалом-скульптором.

115

«Меня встретил человек среднего роста…». С. 113.

116

Указ. соч. С. 116.

«Меня встретил человек среднего роста, с очень широкими плечами, крепко стоящий на двух ногах. Это, может быть, дико слушается, но это, например, для меня как скульптора очень важно. Повторяю, среднего роста, на двух ногах крепко стоящего человека. И точно вылитая из одного металла с торсом, сильно развитой шеей голова, со спокойным твердым лицом… Сила, до отказа поражающая и захватывающая, с крепко сидящей головой, которая не представляешь себе, чтобы могла повернуть направо и налево, только прямо и только вперед» [117] (все выделено мной. – Б. И.).

117

Указ. соч. С. 115.

За исключением широких плеч (ее обманули ватные подкладки кителя) замечание скульптора чрезвычайно точно отражает характерную особенность облика Сталина. Фотографии и кадры кинохроники наглядно передают странную «двуногость» Сталина. Казалось бы, что здесь такого, весь человеческий род двуног? Но вглядитесь, например, в довоенную фотографию, помещенную в его «Краткой биографии». Он «двуного» стоит на палубе крейсера «Червона Украина» [118] . Или просмотрите кадры кинохроники. Вот он идет по кремлевскому двору с группой соратников. У Сталина странная походка – две ноги как бы самостоятельно несут слегка наклоненное вперед малоподвижное туловище, с неестественно торчащей из кармана пальто левой рукой. Левая нога заметно отбрасывается в сторону. Вот он в 1945 году поднимается по лестнице Мавзолея, чтобы принять Парад Победы. Он как-то чересчур прямо и подчеркнуто твердо ставит на нее свои ступни. Когда в процессе движения ему надо повернуть, он это делает не как большинство людей, последовательно поворачиваясь головой, шеей, затем корпусом, а по-армейски, всем телом сразу. Хотя в армии никогда не служил. Так что действительно создается впечатление, что он движется «только прямо и только вперед».

118

Сталин И. В. Краткая биография. С. 120–121.

Все эти особенности связаны с тем, что у Сталина был широковатый для мужчины таз (отсюда длинные полы френча), его мучили сильные мышечные боли, периодически сковывавшие движения, у него были непропорционально длинные и узкие ступни ног, а главное, сросшиеся пальцы на левой ноге. Из-за всего этого – и особенности походки. О его физическом недостатке издавна ходило множество слухов. Источниками этих слухов были, возможно, близкие (в том числе и женщины) или архивисты и врачи. Скорее всего, врачи, имевшие доступ к телу и медицинским картам.

Мне рассказывали, что еще до войны в народе бродили разговоры о том, что у кремлевского правителя сросшиеся на ноге пальцы – признак сатанинского копытца. Недаром булгаковский Воланд, окруженный членами своего куда более симпатичного «политбюро», просит Маргариту растереть покалеченную при изгнании с небес левую ногу. Не будем приумножать мифы – у Сталина не было рудиментов копыта, и тем более десница Господа даже в гневе не касалась его. Просто это был не самый тяжелый среди человеческого рода врожденный анатомический недостаток. Врачи посоветовали носить в сапогах вполне обычные для многих супинаторы. За границей СССР о ноге вождя узнали тогда же, еще до войны [119] , и, скорее всего, от врачей или из дореволюционного протокола полицейского осмотра [120] . В архиве Сталина сохранились копии полицейских документов за 1904 год с описанием особых примет. Среди них значится: «На левой ноге 2-й и 3-й пальцы сросшиеся» [121] . В России даже многие родные и близкие соратники ни о чем не догадывались.

119

Бармин А. Указ. соч. С. 304.

120

См.: Ранкур-Лаферриер Д. Психика Сталина. Психоаналитическое исследование. Пер. с англ. М., 1996. С. 109.

121

РГА СПИ. Ф. 558. Оп 11. Ед. хр. 1289. Л. 23.

Сталин любил бывать на море, но публичных морских купаний избегал. Даже дочь, как уже говорилось, впервые увидела его обнаженным только мертвым. По поводу этой злосчастной ноги поэт Ф. Чуев задавал вопросы и В. Молотову, и бывшему охраннику, а затем коменданту Большого театра А. Рыбину. И тот, и другой заявляли, что ни о чем таком не знают. Впрочем, Чуев, задавая вопрос, как это нередко с ним случается в публикациях интереснейших бесед, сознательно «передернул». Рыбин, по его словам, вспоминал: «Иногда Сталин, закатав свои брюки с лампасами, ходил босиком по воде. Я и спросил А. Рыбина, было ли у Сталина на ноге шесть пальцев, о чем прочитал в одном “демократическом” издании в разгар перестройки. Рыбин даже опешил: “Если б было, мы бы, наверное, сразу обратили внимание…”» [122]

122

Чуев Ф. Солдаты империи. Беседы. Воспоминания. Документы. М., 1998. С. 544.