Иосип Броз Тито
Шрифт:
Этот эпизод биографии «легендарного Маршала» долгие годы попросту замалчивался официальными югославскими историками. Первым о нем публично заговорил сам Тито.
В своем выступлении по случаю 35-летия битвы на Неретве, 12 ноября 1978 года, в местечке Ябланица, он так рассказывал о происшедшем: «У меня возникли трудности в отношениях со Сталиным, которого я информировал через Коминтерн. Я сообщил, что мы с немцами обмениваемся пленными, поскольку, среди прочего, нас изводил голод и люди от истощения падали замертво. Он мне ответил очень грубо, указав, что мы обмениваемся пленными с врагами. А с кем другим обмениваться пленными, если не с врагами? Тогда я Сталину ответил кратко: если не можете нам помочь, оставьте нас в покое, мы как-нибудь сами выкрутимся. Когда в 1944 году я встретился со Сталиным в Москве, он меня довольно остро критиковал за этот ответ. Я на него посмотрел и сказал: товарищ Сталин, если бы вы были на моем месте, то, вероятно, ответили более грубо. Тогда он отшутился… Уверен, мало кто не одобрит то, что мы сделали.
168
Josip Broz Tito.Autobiografska kazivanja. Cetinje, Skopje, Beograd, Ljubljana, 1982.T. l.S. 352–353.
В этот же день Тито заявил еще и следующее: «Кто может нас сегодня упрекнуть в том, что мы предпринимали шаги, чтобы укрепить наши ряды, разумеется, не прекращая при этом боевых действий. Ни у кого из нас даже мысли не было, что немцы перестанут сражаться против нас. Мы знали только: им нужна передышка, чтобы разработать новый стратегический план, но были уверены, что вновь начнем сражаться друг с другом… Но, как я уже сказал… мы проводили в жизнь стратегический план передислокации частей в направлении Черногории, Санджака и далее Косова, Южной Сербии и Македонии для их пополнения новыми силами» [169] .
169
Ibid. S. 357.
«Мне показалось, что удар пришелся в самое сердце»
Когда Тито получил донесение о начале нового наступления немцев, он воскликнул: «Мы никогда прежде не были в большей опасности! Нам придется вернуться обратно в Западную Боснию! Другого выхода нет!» «Вот и все наши переговоры», — с горечью заметил Джилас, но Ранкович ответил ему: «Сейчас у нас нет времени, чтобы обсуждать этот вопрос» [170] . Времени у них действительно было мало. 15 мая 1943 года немцы и их союзники начали против партизан операцию «Шварц» («Черный»). Теперь против главных сил Тито — примерно 20 тысяч бойцов — было задействовано, по различным оценкам, 100–120 тысяч солдат и офицеров Германии, Италии, НГХ и четников.
170
Djilas М.Wartime. New York, 1977. P. 248.
Ожесточенные бои продолжались всю вторую половину мая и начало июня. НОАЮ продвигалась на северо-запад. План Тито состоял в том, чтобы перейти реку Сутьеску, а затем резко повернуть на юг, выскользнув, таким образом, из кольца окружения.
Нужно было двигаться как можно быстрее, но и теперь, как во время перехода к Неретве, скорость движения армии сильно сдерживали обозы с больными и ранеными. Тито выпустил короткий приказ: «Не бросать ни одного раненого!» Он приказал сотрудникам Агитпропа, который возглавлял Джилас, отложить все дела и помогать санитарам в перевозке раненых бойцов. Телег и тем более машин для их перевозки не хватало, да и в горы они поднимались с трудом. Партизаны сажали раненых на лошадей: один вел лошадь, а другой придерживал раненого в седле. Но об этом узнали немцы и перебили всех лошадей в округе. Теперь каждого раненого несли два бойца.
Битва на Сутьеске вошла в историю еще и как самое ожесточенное сражение, в котором пленных не брала ни одна из сторон. Некоторые раненые бойцы кончали жизнь самоубийством. Джилас видел, как одна из партизанок была ранена в бедро и не могла двигаться. Тогда ее муж застрелил ее, а потом застрелился сам.
24 мая Тито получил важные новости: во-первых, англичане собираются прислать к партизанам военную миссию: во-вторых, Москва сообщила, что распущен Коминтерн (решение об этом было принято 15 мая 1943 года). Тито предположил, что это неожиданное решение принималось, видимо, без согласования с компартиями, однако был доволен — Гитлер лишился оснований утверждать, что агенты Коминтерна готовят мировую революцию. «Кроме того, коммунистические партии теперь смогут проявить собственную инициативу», — считал он [171] .
171
Ridli D.Tito: Biografija. Novi Sad, 1998. S. 196.
Британская военная миссия прибыла в ночь на 28 мая. Англичане стали свидетелями самых ожесточенных боев в долине реки Сутьески 8–13 июня. Партизаны были зажаты со всех сторон и пытались пробиться через кольцо окружения в горы Восточной Боснии. Тогда, по оценкам югославских историков, погибло восемь тысяч бойцов армии Тито.
В бою при Сутьеске была тяжело ранена жена Дедиера Ольга. Через несколько дней она умерла от гангрены. «Было темно, в кронах гигантских елей гудел ветер, — вспоминал Дедиер. — Ножами и голыми руками мы вырыли Ольге могилу — лопат у нас не было. Немцы уже заняли находившуюся на равнине деревню — там можно было бы попросить лопаты. Партизан-подрывник Лазо руками выгребал из могилы землю. „Владо, мы добрались
до камня“, — сказал он. Мы опустили мою жену в эту неглубокую могилу, прикрыли ее дерном и сверху завалили камнями. Мы сняли шапки, грянул четырехкратный ружейный салют, и партизан Лазо воскликнул: „Да освятится ее память!“ Затем мы двинулись в темный лес догонять наших товарищей» [172] .172
Dedijer V.Tito Speaks. His Self-Portrait and Struggle with Stalin. 1953. P. 11–12.
9 июня Тито с членами британской миссии и охраной вышли на небольшую лесную поляну. В это время появились немецкие самолеты, полетели бомбы. «Я укрылся за стволом сломанного бука, когда рядом со мной разорвалась бомба и все покрылось мраком, — рассказывал Тито. — Мне показалось на какие-то секунды, что я погиб. Мою собаку — Люкса, прикрывшую мне голову своим телом, разорвало на части… Чуть дальше лежал погибший английский капитан Стюард, и его ноги торчали вверх… Еще дальше Джуро (Джуро Вуйович — ординарец и охранник Тито. — Е. М.)…Среди этого опустошения я вдруг увидел на искореженном дереве небольшую лесную птичку, издававшую жалобные звуки. Взрывом ей перебило ногу и повредило крылья… Это крохотное создание стояло на одной ноге, подергивая крылышком. Эта картина глубоко врезалась мне в память» [173] .
173
Цит. по: Гиренко Ю.Сталин — Тито. М., 1991. С. 159–160.
Когда Тито услышал вой бомб, то бросился на землю, а сверху на него навалилась овчарка Люкс. Она спасла ему жизнь — большинство осколков попало в собаку. Сам Тито был ранен осколком бомбы в левую руку, выше локтя. «Что-то меня сильно ударило, и мне показалось, что удар пришелся в самое сердце, — вспоминал позже Тито. — …Прошло уже много времени, и я почувствовал, что рука у меня совсем онемела… И только на другой или даже на третий день Ольга (Ольга Милошевич — врач при Верховном штабе. — Е. М.)вспомнила, что надо бы посмотреть, что там с моей рукой. А рука-то уже почернела.
Пришли и другие врачи и волнуются: щупают руку и думают, что у меня газовая гангрена. „Нет, — сказал я им, — тогда бы все омертвело выше, а не ниже“». Опасения не подтвердились, хотя Тито несколько дней проходил с высокой температурой.
12 июня партизаны все же сумели разорвать кольцо окружения и начали уходить в Восточную Боснию. 22 июня Тито сообщил в Москву, что очередное, пятое наступление немцев и их союзников провалилось. Джилас, который командовал арьергардом, увидел Тито и Ранковича лишь в начале июля, в небольшой пещере у местечка Кладань. «Ранкович выглядел как туберкулезный больной, которому осталось жить считаные дни, а у Тито пальцы стали такими тонкими, что купленный им в Москве перстень для продажи на случай нужды соскользнул и потерялся»…
Тито переживал о погибшей собаке так же, как о погибших товарищах. Даже во время кровавой войны в нем сохранялась — и сохранилась на всю жизнь — любовь к животным. После пятого наступления в армии царил голод, и один из интендантов забил старую партизанскую корову, переставшую давать молоко. Когда Тито узнал об этом, то пришел в ярость и приказал понизить интенданта в звании. Дело в том, что корова прошла с партизанами все бои и походы и была всеобщей любимицей. Ранкович посоветовал виновнику переждать где-нибудь гнев командующего, а сам взялся уладить конфликт. Вскоре во время разговора с Тито он сказал ему: «Знаешь, а ведь эта корова сломала ногу и не могла идти с нами». Когда Тито возмущенно спросил, почему никто не сказал ему об этом раньше, Ранкович ответил: «Ты и так разволновался, и мы все перепугались». После этого интенданту вернули его прежнее звание. Тито вместе с товарищами тоже отведал мяса несчастной коровы. Голод и война все же давали о себе знать [174] .
174
Dedijer V.Tito Speaks. His Self-Portrait and Struggle with Stalin. 1953. P. 302.
10 июля 1943 года союзники высадились на Сицилии. 25 июля итальянский король Виктор Эммануил арестовал Муссолини. Пока англичане и американцы наступали на Рим, армия Тито заняла небольшой боснийский город Яйце, где 24 августа обосновались Верховный штаб, АВНОЮ и ЦК КПЮ. Теперь Яйце стал столицей нового «Титоланда».
8 сентября Италия официально капитулировала. Итальянские части в Югославии складывали оружие. Встревоженные немцы провели шестое наступление, в ходе которого старались не столько разгромить партизан, сколько занять территорию на побережье Адриатического моря, чтобы обезопасить себя от внезапной высадки союзников. Им удалось захватить Сплит, Дубровник, хорватское Приморье и все острова в Адриатике, кроме острова Вис. Однако в руках партизан оказалось большое количество трофейного итальянского оружия, которым в ближайшие месяцы они вооружили около 80 тысяч человек. Кроме того, некоторые итальянцы дезертировали из армии и переходили к партизанам. Из них даже создали отдельную «Гарибальдийскую бригаду».