Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Луна, не скрывая своего омерзения, смотрела на ржущих «коллег», и не понимала, почему интересный урок и лекция так глупо прерывается. Поставил бы их учитель на место, прикрикнул, но, судя по всему, Рубеус не обладал жесткостью и твердостью обычного учителя. Тот бы уже вовсю наказывал провинившихся, и навел порядок в нестройных рядах.

На следующей паре, на ЗОТи, к ним присоединился сияющий Вячеслав.

— По какому случаю постные лица? — спросил он. — Тема была такой классной?

Невилл вполголоса рассказал пареньку, что тот пропустил.

— Что и было, впрочем, ожидаемо, — заметил мальчик. — А…

Тут в класс вошел Люпин. Рогозин уже стал замечать, что от этого человека распространяются словно бы волны тепла. Он выглядел лучше, словно бы наконец-то поел впервые вдоволь. С этим человеком было бы явно интересно просто общаться… Тем более, он знавал покойных родителей… Точнее, маму.

— Итак, — заметил тот, — меня зовут профессор Люпин, и сегодня у нас будет практическое занятие, — от этих слов в классе стало гораздо оживленнее, — с собой взять только волшебные палочки, сумки оставите здесь…

Они стояли перед старым, пыльным и в паутине шкафом для мантий. Тот маленько подрагивал, словно бы там кто-то был.

— Боггарт, — объяснил профессор, — он превращается в кого-то или в что-то, чего мы дико боимся…

Половина школьников сразу сделала шаг назад. Да и Рогозин не горел таким сильным желанием открыть свой потаенный страх. А то, мало ли: полученные сведения можно использовать против него самого, кто-нибудь обязательно проболтается…

– … при боггарте используется ваш смех, и заклинание: «Ридикулус»… Кто-то желает попробовать первым?

— Профессор, — поднял руку Вячеслав сразу же…

— Вы хотите попробовать, Рогозин?

— Не совсем. Наши потаенные страхи — это оружие, которое потом можно будет использовать против нас… — тихо, но чрезвычайно отчетливо проговорил парень. — Я не согласен использовать это заклинание при всех…

— И я тоже, — неожиданно проговорила Гермиона, — я знаю, что есть глупые страхи, но… Все-таки выставлять это напоказ… Не стоит…

— Я тоже согласна с Вячеславом, — сказала Полумна. — У меня специфический, и очень личный страх, который, как я бы хотела, остался только моим…

Раздались из толпы школьников и еще голоса одобрения.

— Я принял вашу точку зрения, — Люпин отнесся к подросткам более благосклонно, выслушав их. — Если вы не хотите, то и не нужно… Отработаете заклинание с глазу на глаз со мной, отдельно… Вы тоже, по-своему, правы.

И он кивнул на четырех человек.

— Можете идти. Домашнее задание: прочитать в учебнике о боггартах, законспектировать и сдать в понедельник…

— Спасибо, профессор.

— Рогозин, — в гостиную вечером в пятницу вошла МакГонагалл, которая была на территории школьников весьма редким гостем. — Вас зовут к директору школы…

Глаза четырех друзей с удивлением глядели на него.

— Да, профессор, — спокойно произнес Вячеслав, вставая, — я иду… Я знаю, почему…

— Я быстро, — обратился он к друзьям, — меня ждут…

Идя за профессором по темным галереям, Вячеслав был погружён в свои мысли. У порога его ждал удивленный Дамблдор, но мальчик молчал, несмотря на его расспросы.

Из дверей вышла статная и мрачная Рогозина в погонах и в форме, неся в руке черный чемоданчик и картонную папку с завязками.

— Господин директор, — холодно заметила она, — вообще-то, по всем статьям вашего магического права, вы не имеете права допрашивать несовершеннолетнего без присутствия родителей или опекунов… Итак, сын, о чем ты хотел мне рассказать?

====== Первая ниточка. ======

– До вас, в школе маглов еще не было, – директор едва ли не плясал вокруг суровой женщины-полковника, которая шла твердой поступью, в отличие от него. – Вы – единственный случай за многие годы и века...

– Все когда-нибудь, – тут Рогозина усмехнулась, – господин директор, случается в первый раз...

В ее голосе можно было различить ехидство. Вячеслав понял сразу, что мать раскусила Альбуса Дамблдора и совершенно не поддавалась на провокации.

– Но почему вы потребовали встречи с сыном и непременно сейчас и немедленно?

– Он в письме рассказал, что неожиданно открылись новые обстоятельства дела, о смерти его родителей... Так что мне, сейчас, необходимо доспросить и его, и вас, и одного из учителей... Также он написал мне, что увидел смерть родителей, точнее матери со стороны. Я давно веду его дело, и Вячеславу просто необходимо узнать правду. Он ведь законный сын, – подчеркнула Рогозина, оборачиваясь к старику, – Поттеров. И нам обоим нужна правда, и только правда.

– Вы... ведете дело Поттеров?..

Произнес этот вопрос старик срывающимся голосом. Вячеслав сейчас был готов поставить на кон все свое имущество, и заложить почку – старик впервые(на его-то глазах) был испуган! Да еще и как, смертельно испуган!

– Да. Как только мы узнали про столь печальные обстоятельства, то Вячеслав попросил меня вести это дело как... стороннее лицо, а не как мой сын. Это его право. И, знаете, уже много чего всплыло... весьма интересного. – Полковник ФЭС сейчас смотрела в его лицо крайне серьезно. – Мы со Славой не намерены отступать, пока его не закроем...

– Тогда прошу, – директор провел их в учительскую. – Профессор Люпин сейчас придет...

Учительская оказалась блатным местом: много уютных кресел, столов и столиков; имелась большая доска(почти во всю стену) с расписанием уроков и лекций ученикам, исписанная мелом. Около одного окна была сделана стойка с большим посеребренным черепом(у черепа была открыта черепная коробка сверху) на конце – это оказалось отведенное место для курения, так как из него высовывались окурки. Очевидно, чтобы напомнить курильщикам, что жизнь не вечна. В углу стояла большая пальма в кадке, чей верх терялся в темноте потолка, так как уже успело стемнеть.

Профессор Дамблдор взмахнул своей волшебной палочкой, зажигая свечи в канделябрах и подсвечниках, чтобы все было видно.

Рогозина, аккуратно склонившись над одним столом, щелчком открыла замок на портфеле, и достала бумаги и шариковую ручку. И потом убрала сумку со стола. Но тут Рогозин, к полной неожиданности, протянул матери из своего кармана диктофон.

– Ты же мне говорил, что тут он не будет работать, – спокойно заметила женщина, садясь за стол.

– Невилл ради меня его доработал, так что теперь у вас единственный образец, который будет работать везде и распознавать речь говорящего даже с очень сильными шумами... Дядя Иван легко разберется с его устройством...