Иранская сказочная энциклопедия

— Я отпущу ее до рассвета, и она успеет вернуться домой затемно. Другого быть не может. — Он стеганул коня и, угрожая мне мечом, покинул базар.

Вернувшись домой, я не мог обрести покоя. Что, если сей недостойный не сдержит своего слова и не отпустит женщину до наступления утра? По прошествии полночи терпение мое иссякло, и я решил взобраться на минарет и оповестить людей о часе утренней молитвы, дабы напомнить безжалостному вельможе об его обещании. Так я и сделал.

Между тем шах Аурангзеб как раз в это время принялся за вечернюю трапезу. Услышав голос муэдзина, он удивился.

— Ведь сейчас только полночь, — строго молвил он. — Может ли муэдзин не знать времени молитвы? — И он повелел слугам немедля доставить меня во дворец. Едва я спустился с минарета, как шахские слуги меня схватили и, осыпая ударами, потащили за собой. Когда я предстал пред шахом, Аурангзеб взглянул на меня и молвил:

— Экий неразумный! Я почитал тебя за лучшего из муэдзинов, а ты не знаешь, когда надлежит сзывать людей на утреннюю молитву.

Устрашившись шахского гнева, я вынужден был поведать ему всю правду. Сердце Аурангзеба исполнилось ярости, и он приказал привести к нему недостойного вельможу. По шахскому велению вельможа тот был наказан примерным образом, а меня шах поблагодарил и сказал:

— Если впредь тебе доведется увидеть, что сильный обижает слабого и беспомощного, поступай подобным же образом. Тогда мне будет ясно, что есть в подвластных мне пределах недостойные, кои причиняют зло моим верноподданным.

С той поры так и повелось. Стоит шаху услышать мой клич, как он тут же бросает все дела и принимается вершить правый суд. И если бы Мусалламхан не внял моему предостережению, его тоже постигла бы заслуженная кара… Да пошлет нам творец побольше справедливых шахов, и да простятся мне заодно с ними все прегрешения.

Рассказ о малике Нумафарин Гавхартадж и ее невероятных приключениях

Рассказывают, будто давным-давно правил в Дамаске падишах по имени Джахангиршах. Был он и знатен и богат, и только одно омрачало ему жизнь — не дал всевышний ему детей. И вот однажды, совсем отчаявшись, он облачился в рубище бедняка, тайком покинул дворец и, уединившись в мечети, стал молиться о ниспослании ему наследника.

Так прошел один день, потом другой. Визири и прочие приближенные в положенное время явились во дворец и были премного удивлены отсутствием падишаха. Когда минуло несколько дней, обеспокоенные визири приступили с расспросами к его ближайшим прислужникам, и те поведали им, что падишах, уйдя от мирских забот, сделался отшельником. Визири немедля отправились на поиски своего повелителя, а когда наконец его отыскали, стали умолять его поведать им, что заставило досточтимого падишаха покинуть дворец.

И тогда падишах сказал:

— О мои визири, уже много лет я правлю своей державой, денно и нощно заботясь об укреплении ее величия и могущества. Много ратных подвигов совершил я со своим войском, во сто крат приумножил свои богатства. И вот теперь я словно очнулся от сна, и обуял меня неуемный ужас — кому же я оставлю свои несметные богатства и трон, коли нет у меня наследников.

И, почтительно склонившись перед повелителем, визири вот как ему отвечали:

— О наш великий падишах, да будет на то высочайшее соизволение, и мы осмелимся подать тебе свой совет.

Падишах жестом выразил согласие выслушать их, и тогда визири сказали:

— О повелитель, неподалеку отсюда есть крепость, а в крепости той есть часовня. В часовне же обитает некий мудрый старец по имени Файяз-абид. Он наверняка знает, как помочь твоему горю.

Внял падишах речам своих визирей и вместе с ними немедля отправился к крепости. Достигнув крепости, падишах и его свита устремились к часовне и, едва ступив в нее, увидели мудрого старца. Падишах и его визири преклонили колена в знак глубокой почтительности к мудрому старцу. Старец в свою очередь выказал уважение падишаху и его визирям, а потом спросил, что их к нему привело.

И тогда Джахангиршах поведал старцу Файяз-абиду о своем горе. Выслушал старец, что сказал ему падишах, достал из-за пазухи два зернышка пшеницы и, подавая их ему, сказал:

— Одно зерно ты должен съесть сам, а второе пусть съест твоя жена, И тогда волею Аллаха ты станешь отцом.

Поблагодарил Джахангиршах мудрого старца Файяз-абида и обрадованный вернулся во дворец. Одно зерно, как велел ему старец, он съел сам, а второе отдал своей жене Камарталат. А потом они провели вместе ночь.

Прошло девять месяцев, девять дней и девять часов, и Камарталат родила дочь. Новорожденную тотчас же отнесли к источнику, находившемуся в парке по соседству с дворцом, и омыли ее прозрачной водой. А так как источник тот назывался Нуш, то девочку нарекли Нушафарин .

Счастью падишаха не было предела, на радостях он даровал свободу всем томившимся в темницах, щедро одарил бедняков и освободил своих подданных от налогов на семь лет вперед. По приказу падишаха во всех уголках его обширных владений целых семь месяцев продолжались торжества в честь появления на свет долгожданной наследницы. А потом Нушафарин отнесли к Файяз-абиду. Мудрый старец увенчал малютку жемчужной короной, и теперь ее звали уже не просто Нушафарин, а Нушафарин Гавхартадж. Потом падишах пожелал узнать, какая судьба уготована его дочери, и вот что ответил ему мудрый старец:

— О высокочтимый повелитель, да не падет твой гнев на мою голову, волею всевышнего твоей дочери суждено испытать много мук и страданий, а тебе — провести долгие годы в разлуке с ней. Однако в конце концов ты снова обретешь любимую дочь, и продлятся ваши дни в радости и счастье. А пока запомни: каждые семь дней надлежит купать малютку в источнике Нуш.

Загоревал падишах, закручинился, слезы полились у него из глаз. Старец же Файяз-абид стал утешать его:

— Не печалься, о падишах! Ведь судьбу изменить невозможно.

Возвратившись во дворец, Джахангиршах поручил дорогую малютку заботам кормилицы и прислужниц, и сам все свободное время проводил в забавах с нею. А когда Нушафарин минуло два года и она научилась говорить, не было для падишаха музыки сладостнее ее речей. Он позабыл о государственных делах и целыми днями готов был слушать ее милый лепет. Когда же Нушафарин исполнилось двенадцать лет, Джахангиршах распорядился построить для нее прекрасный дворец, где она проводила дни в радости и веселье, окруженная искусными музыкантами и танцорами. Красота Нушафарин была столь совершенной, что всякий раз, когда она выходила из дворца, жители Дамаска замирали от восторга. Они специально собирались у дворцовых ворот, дабы лицезреть ее необычайную красоту, способную сравниться лишь с сиянием солнца. Когда же Нушафарин исполнилось четырнадцать лег, весть о ее красоте разнеслась по всем странам, и сыновья правителей тех стран поспешили в Дамаск, чтобы просить у падишаха руки его дочери. И так много наехало в Дамаск женихов, что жителям его стало тесно в своем собственном городе.