Ириска
Шрифт:
– Да, квартирка тесноватая. Да и о пополнении... в перспективе, конечно, следует подумать.
– Меня вполне устраивает эта, как ты говоришь, квартирка!
– рявкнул я.
– И я тебя привёл к себе в гости... э... на одну ночь! А спали вместе мы и раньше! И где только не спали!
– Как, как ты можешь?
– она вытирала кухонным полотенцем слёзы.
– Ты эгоист! Тебе это надо, это не надо! А меня спросил?
– Я эгоист? Это я выбросил без спросу твои вещи? Это я притащил к тебе домой свои джинсы и носки, и аккуратно сложил в шкафу, даже не уведомив тебя о сём факте?! Попробуй понять: я не хочу менять свой образ жизни, свои привычки, своих друзей. Я не готов обзаводиться детьми, во-первых... Да какая разница почему? Не хочу и всё! Если тебя устраивает такая постановка вопроса - оставайся. Если нет: могу вызвать такси!
– Вот, вот и первая семейная ссора, - она умудрилась улыбнуться сквозь слёзы. Мне стало нестерпимо муторно. Но в следующую секунду я вдруг отчетливо понял, что вот так, не понимая друг друга, ругаясь днём и мирясь ночью, мы будем жить всю жизнь! А в старости, когда ночи нас мирить перестанут... мы побежим друг от друга сломя голову.
– Знаешь, ты просто не умеешь любить никого, кроме своей бессловесной науки!
– Ира, ты сдала свою квартиру? Ты же арендовала не плохую однушку?
Она помотала головой:
– Нет, у меня до конца месяца оплачено. Да и посуда, зимние вещи там.
– Я помогу тебе перевезти твой гардероб назад.
– Спасибо.
– Она зло размазывала слёзы вперемешку с тушью. А я мечтал только об одном: "Скорее бы всё это кончилось!" И пусть я гад, эгоист, паразит, буду вечно есть магазинные пельмени, но каждый вечер буду возвращаться к себе домой, а не в гости к недовольной мной соседке. Причем соседка эта будет жить в моей квартире!
Я посадил Ириску в такси, заплатил водителю денежку, попросил помочь донести девушке чемодан до её квартиры, и помахал рукой вслед. Нет, не из вредности, сам не знаю зачем. Думаю, она не видела. И пошёл в павильон за шампанским.
– После десяти не продаём, - отвернулась молодая продавщица.
– От меня только что ушла девушка, - вздохнул я.
– Тогда уж коньяк или водку... а то шампанское!
– Хм... король умер! Да здравствует король! И банку консервов, пожалуйста.
– Чек не пробью, нарушаю... вот из-за вас!
Проснулся утром от телефонного звонка. От шампанского голова раскалывалась на части.
– Алло?
– Ваня? Разбудил?
– Андреич, ты что ли? И чего шёпотом?
– Так спите, наверное. Рано ещё очень.
– Спал. Теперь проснулся. Да и телефон шёпотом не звонит!
– Так на вибрации, поди, - и хихикнул, несказанно удивив меня.
– Ты что, один?
– Ну да. Андреич, что стряслось?
Пить хотелось жутко.
– Ты не поверишь, Людмила стоит у зеркала, - и плохо разборчивым шёпотом: - ноги трясутся, подкашиваются - и Андреич опять захихикал.
– Чего ж смешного?
– Так это от слабости! Натренирует! Ваня! Ванечка! Приезжайте вместе с Ириной.
– Не сложилось с Ириной.
– Что так?
– Неважно. Я тут немного себя в порядок приведу и к вам. Ты Федотову позвони.
– Уже. Это он велел тебя ни свет не заря из постели вытаскивать. Заявку доведём до ума.
Заявку до ума довели. А через год Людмила вышла замуж за Федотова. Теперь у него за спиной шушукаются, будто он такой фанат науки, что даже родной жены не пощадил, поставил на ней смертельно опасный эксперимент. А она так ему предана, что хранит это в тайне. Услышав, такую версию случившегося, я спросил рассказчицу:
– Если супруга Федотова хранит тайну, то вы-то откуда об этом знаете?
В ответ та приложила палец к губам:
– И вы лишнего не болтайте! Тайна!
– М-да, объяснение не научное, но другого не представили. Федотовы оба знали об этих разговорах, и только улыбались. Особенно Людмила:
– Глядишь, так и в истории след оставим, раз уж в неё влипли.
И только я оставался один, "как перст" - по словам Нины Васильевны. Уже и признанным и знаменитым стал, и наград как у породистого пса, а в большой новомодной квартире домработница заправляет всеми моими бытовыми заботами. И домой идти опять не хочется. Что за чертовщина такая? Да, чуть не забыл. Мурка перешагнула почтенный кошачий возраст, но ещё вполне бодрая и временами даже играет с бантиком, а спит на моей подушке, оставляя мне самый уголок. Да ладно, я же взрослый мужик, кровать большая. Пусть мурлычет.