Ирландский воин

Уилл держался прямо и хранил молчание; он казался совершенно бесстрастным. Да, в нем ничто не выдавало гнева, но на самом деле он был вне себя, на грани свирепой ярости, которую нужно было как-то обуздать, чтобы она пошла на пользу.

Боже милостивый! Сенна похищена ирландцем! Именно Сенна! Она приехала, чтобы заключить деловое соглашение, и оказалась втянутой в коварный заговор, который будет еще очень долго сотрясать эту раздираемую войной землю — даже и при жизни следующего поколения.

И при этом земле, которую он, Уилл, добыл ценой пролитой крови, грозила опасность. Да, он часто говорил, что его не интересует земля, — но это просто потому, что у него не было земли, о которой он мог бы заботиться. Поместье, конечно, перейдет к нему, но он никогда не заберет его у Сенны.

Нет-нет, об этом не могло быть и речи. Все хозяйство принадлежало ей еще с тех пор, когда она оплатила отцовские долги своим собственным приданым после того, как ее муж умер — с кинжалом в сердце.

«Убийцы, грабители», — сказала она, подняв шум и крик. Но убийцу так и не нашли.

Уилл с удовольствием убил бы негодяя сам, если бы это не сделала Сенна. Того, как выглядело ее лицо после первой и единственной брачной ночи, было вполне достаточно, чтобы любому в голову пришла мысль об убийстве. И этого было более чем достаточно, чтобы побудить Уилла обучать сестру искусству обращения с кинжалом и луком — оружие имелось у него в большом количестве.

Но теперь-то, когда Уилл владел землей, он относился к ней неравнодушно, хотя и уверял всех в обратном.

Он полностью отдавал себе отчет в том, что знал об Ирландии очень немного — явно недостаточно для того, чтобы разобраться, правду ли говорит Рэрдов об ирландцах и об отсутствии у них порядочности. Но это совершенно ничего не значило. Они захватили Сенну, и он проткнет мечом всех — каждого из них! — чтобы вернуть ее.

Пришпорив коня, Уильям пустил его легким галопом, и все рыцари последовали его примеру — они помчались к замку де Валери.

Глава 39

Они остановились на небольшой возвышенности, откуда были видны серебристые блестки ручейка, струившегося вдалеке между деревьями. Ночь была очень тихой, и только листья время от времени шелестели на ночном ветерке, проносившемся над землей как легкое перышко.

— Наверх, Сенна, — сказал ее спутник.

Она осмотрелась. В свете луны можно было различить зелень листвы, но ветви деревьев казались густой черной массой.

— Что значит «наверх»?

Финниан указал вверх, на маленькую дощатую площадку, установленную на верхних ветвях большого дерева.

— Засада на оленя?! — воскликнула она.

— Да, верно. И это единственное, за что я могу искренне поблагодарить англичан.

Они взобрались по веревочной лестнице, ведущей к площадке, вырезанной полумесяцем вокруг огромного ствола дерева. Сенна протиснулась сквозь отверстие на площадку, потом быстро отодвинулась в сторону, чтобы освободить место для Финниана. Забравшись наверх, он тотчас же втянул следом за собой веревочную лестницу и закрыл дверцу в укрытие.

Усевшись на край площадки и свесив вниз ноги, Финниан с улыбкой взглянул на Сенну и поднял полусогнутую руку. Улыбнувшись ему в ответ, она придвинулась к нему, а он, обняв ее за плечи, указал на лежавшую внизу долину:

— Видишь эти земли?

— Вижу.

— Это земли твоего брата.

— Что? — Ее улыбка исчезла.

— Разве ты не знала, что у него есть здесь земли?

— Нет. — Сенна пристально всматривалась в долину. — Уилл никогда не говорит о своих делах. Я ничего не знаю о том, что он приобрел. Или потерял.

— Не знаешь? Что ж, я мог бы и сам догадаться. Твой король, захватывая новые земли, отдает их тем, к кому благоволит. Эти отдал твоему брату.

Сенна посмотрела на большой дом внизу. Леса вокруг него были вырублены не меньше чем на лье, и посреди открытого пространства возвышался высокий холм с округлой вершиной, на которой и стоял окруженный острым деревянным частоколом особняк.

Кое-где проглядывали другие строения, поменьше, а у подножия холма приютилась крохотная деревушка — несколько домов и сараев. В этот поздний час жителей деревни не было видно, но о том, что они существовали, свидетельствовала опрокинутая возле небольшой конюшни повозка, из которой вывалилось сено.

Сенна вопросительно взглянула на своего спутника:

— Зачем ты мне все это говоришь?

— Скажи, ты все еще хочешь вернуться домой?

— О-о!.. — Другого ответа у нее сейчас не было.

— И что ты будешь там делать? Вести дела, считать свои монеты?

— Совсем нет, — возразила Сенна, хотя прекрасно знала, что все будет именно так. — Ну а что же мне еще делать?

— Ты можешь остаться со мной.

Сенна уставилась на ирландца, разинув рот. Она понимала, что, должно быть, выглядела сейчас нелепо, но иначе отреагировать никак не могла. А Финниан смотрел на нее с совершенно невозмутимым видом, как будто попросил ее передать кусок хлеба.

— Ты о чем?.. — пробормотала она.

Он откинул ей за спину ее густые волосы и, наклонившись, поцеловал в шею. Потом пристально посмотрел на нее и спросил:

— Ты останешься со мной?

Ошеломленная, она пролепетала:

— Но я, я…

Он улыбнулся и тихо сказал:

— Это означает «да»?

Ах, какой стыд! Этот ирландец лишил ее благоразумия! Королевские придворные и управляющие из аббатства Святого Марка склонялись перед ее талантом вести переговоры, а Финниан просто спросил: «Ты останешься?», — и она, в сущности, сказала «да».

Он снова наклонился, собираясь поцеловать ее, но Сенна, упершись ему в грудь ладонью, удержала его на расстоянии.

— Нет, — ответила она. — На самом деле это «нет». А почему ты решил, что я должна остаться?

— Почему? — переспросил Финниан с изумлением. — Ты спрашиваешь почему?

Сенна мысленно улыбнулась. Сейчас происходило нечто необыкновенное: очень неглупый человек был поставлен в тупик самым простым вопросом.

— Да-да, конечно, — закивала Сенна. — Почему?

— Почему?.. — Он в растерянности озирался. — Ну… потому что у твоего брата небезопасно.