Ирод

XXVI

Теперь Ирод, как гончая собака, пошел по следу самого крупного зверя — Антипатра, который был в Риме. Тем лучше, оттуда ему будет трудно замести свой след.

По поводу смерти Ферора между придворными женщинами стали ходить толки о каком-то «любовном зелье», которое будто бы какая-то арабка, подговоренная предметом страсти Саломеи, Силлаем, привезла из Аравии, и будто бы этим ядом Ира отравила своего мужа. Но Ирод знал, как Ира любила Ферора, и, вдобавок, он сам не отходил от постели больного брата, который и умер у него на руках.

Об этом болтали и жены Ирода, скучая в своем дворцовом уединении.

— Пахнет ядом, — подумал Ирод и велел повести розыски в этом направлении.

Начали с приближенных Антипатра. Подвергнутый пыткам управляющий домом показал, что Антипатр, неизвестно для чего, получил яд из Египта и передал его Ферору, а последний передал его на хранение жене.

Ирод тотчас же приказал позвать Иру.

— Где яд, который передал тебе Ферор? — внезапно спросил он смущенную женщину.

Ира сначала, казалось, не поняла вопроса, но потом страшно побледнела.

— Я сейчас принесу его, — сказала она, наконец, дрожа всем телом, и поспешила выйти.

Но не прошло и минуты, как на дворе послышались крики рабынь: «Ира бросилась с кровли! Ира убилась!»

По счастливой случайности, падение ее было не смертельно, и Ирод приказал внести ее во дворец, послал за врачом. Когда же Ира получила возможность говорить, Ирод сам приступил к допросу.

— Открой мне всю правду, Ира, — сказал он. — Что побудило тебя броситься с кровли? Если ты скажешь правду, то клянусь освободить тебя от всякого наказания; в противном же случае, если ты что-нибудь скроешь, я прикажу пытками довести твое тело до такого состояния, что от него ничего не останется для погребения.

Страшные минуты переживала несчастная женщина. За несколько мгновений, пока она, трепещущая, стояла перед Иродом, в возбужденном мозгу ее пронеслась вся ее полная приключений жизнь... Она вспомнила свою далекую родину — Скифию... Маленькой девочкой она беспечно играла на берегу Понта с другими скифскими детьми. Она помнит, как умер их царь, как погребали его вместе с любимым конем, женами и слугами... Потом над могилою его насыпали высокий-высокий курган, а вокруг кургана поставили пятьдесят мертвых, нарочно для этого убитых воинов на убитых конях... как подпирали этих коней, чтобы они не падали... Страшно!.. Потом ее похитили киммерийские пираты и продали в Египет... Сфинксы... пирамиды... Клеопатра невзлюбила юную рабыню за красоту и велела продать ее... Иру продали в Иудею... В Аскалоне ее купил Ферор... Как он любил ее!.. Но Ферора уже нет...

Ира очнулась словно от глубокого сна.

— Зачем мне хранить еще тайну, когда Ферор уже мертв? — сказала она, заплакав. — Или должна я щадить Антипатра, который всех нас погубил? Слушай же, царь, и Бог, которого обмануть нельзя, да будет вместе с тобою моим свидетелем, что я говорю истину. Когда ты в слезах сидел у смертного одра Ферора, он после тебя призвал меня к себе и сказал: «Да, Ира, я жестоко ошибался в моем брате! Тяжело я провинился перед ним! Его, который так искренне любит меня, я ненавидел. Того, который так глубоко сокрушается моей смертью даже до наступления ее, я хотел убить! Я теперь получаю возмездие за мое бессердечие... Ты же — говорит — принеси сюда яд, оставленный нам Антипатром для его отравления — он у тебя хранится... Уничтожь — говорит — его сейчас же на моих глазах, чтобы я не уносил с собою духа мщения в подземное царство!..» Я повиновалась ему, принесла яд и большую часть высыпала у него перед глазами в огонь... Но, царь, немного я сохранила для себя на случай нужды и из боязни пред тобою. Вот он.

И Ира протянула баночку, в которой оставалась незначительная доза яда.

Начались снова пытки придворных, снова стоны и кровь... И кто же оказался еще в числе заговорщиков?.. Мариамма, красавица Мариамма, любимейшая из всех жен Ирода после Мариаммы!.. Ирод все более и более приходил в безумие... Что же это? Издевается над ним неумолимый рок? Те, кого он наиболее любит, те, именно, жаждут его смерти... Это загробная месть Мариаммы...

Недаром в последние годы мертвецы, успокоившиеся было в своих гробах, опять стали посещать его по ночам. Мариамма являлась в сопровождении детей... «Ты удавил их, но тебя будут давить жесточайшие мучения», — звучал по ночам ее голос. «Рамзес! Прогони ее!» — нередко кричал он, срываясь с ложа. — И Рамзес, которому Ирод со своими ночными привидениями не давал спать, каждое утро свирепел все более и, жалея своего господина, все более и более налегал на пытки и с каждым днем делал новые открытия.

— Вот еще змеиный яд и соки других гадов, — говорил он, подавая Ироду новые добытые им улики. — А вот письма из Рима, поддельные... Это будто бы писали твои дети, царевичи Архелай и Филипп, а это неправда: это все Антипатр подкупал римских писцов, которые и писали, подделываясь под почерк царевичей. Это все передал мне Бафилл, вольноотпущенник Антипатра... Я его сегодня пытал.

— Да, да... Это как будто рука Архелая, а это Филиппа, — шептал Ирод, просматривая письма, — искусно, искусно подделано... Было за что платить сотнями талантов... Корона-то иудейская дороже стоит... А это еще что?

— Это тоже по заказу Антипатра, — отвечал Рамзес, подавая еще несколько писем.

Ирод стал пробегать их... «А! Это уж друзья Антипатра пишут про Архелая и Филиппа».

— Нет! — горячо возразил Рамзес. — Бафилл говорит, что когда он был в Риме, то по приказанию Антипатра нанимал там искусного скрибу, который и писал эти письма сюда, будто бы к Антипатру, будто бы от его римских друзей. Бафилл сам и деньги платил скрибе.

Ирод уже спокойнее пробегал теперь писание скрибы разными почерками. Он уже решил, как ему действовать.

— А хорошо пишет скриба про моих детей, — улыбался он. — Я-то, по их словам, и женоубийца, и сыноубийца... Правда, правда: еще одного сынка придется убить... О, Антипатр! Поплатишься ты мне, сынок, и за змеиный яд, и за эти эпистолы... Ну, Дорида, хорошего ты мне сынка дала... Бедные Александр и Аристовул! Теперь я вижу, кто погубил вас: не я, а старший братец ваш... За что же, Мариамма, ты ко мне приводишь их по ночам? К Антипатру, к моему Антипатру води их: он удавил твоих и моих сыновей... Как я еще жив? Верно, змеи добрее моего сына, хотя их ядом хотели напоить меня... И кто же? Мой первенец, мой преемник... Я, видите ли, не старею, а все молодею... О, сынок! Торопился схватить корону... боялся, что не успеешь наиграться этой игрушкой... А я уже наигрался этим золотым обручем... Почти тридцать семь лет он тер мне мозг... мозоли на мозгу натер мне этот обруч, будь он проклят!

Как бы опомнившись после этих слов, он отпустил Рамзеса, ничего не приказав ему. Вслед за тем Ироду доложили, что приехал наместник Сирии, Вар, тот самый Вар, который, через тринадцать лет после этого, разбитый Арминием в Тевтобургском лесу, потерял все свои легионы и сам пал в битве и к которому напрасно взывал убитый горем Август: «Vare, Vare, redde mihi legionest!»

Ирод жаловался Вару на свои семейные несчастия и просил быть совместно с ним судьей его преступного сына.

Антипатр, между тем, возвращался из Рима, не подозревая, что его ждет дома. Не успел Ирод излить перед Варом все свое горе, как в покои вошел... Антипатр. С нахальством опытного злодея он бросился к отцу с распростертыми объятиями. Но Ирод протягивает вперед руку, как бы защищаясь от удара.

— Прочь! Прочь! — кричит он. — Это ли не отцеубийца!.. Меня обнять, когда на совести такая страшная вина! Провались ты сквозь землю, злодей!.. Не прикасайся ко мне... Я даю тебе суд и судью в лице Вара, прибывшего как раз кстати. Прочь отсюда и обдумай свою защиту до завтра...

Настало и это «завтра». Обширная тронная зала была переполнена присутствовавшими — родственники царя, приближенные, вся придворная знать, синедрион и масса свидетелей.

Вошел Антипатр... Все вопросительно, со страхом, перевели глаза от вошедшего к Ироду, который задрожал, увидев сына... Антипатр, шатаясь, протягивая вперед руки, прямо лицом бросился на пол у ног отца.