Иррегулярный интеллект

Дим неуверенно кивнул. Последнее, что он помнил, было хихикающее лицо Чина, склонившегося над операционным столом.

6

Уже на следующий день после операции Дим снова ходил. Конечно, его левая нога была не та, что прежде – а когда он вспоминал о правой руке, ему и вовсе хотелось плакать, – но всё-таки он ощущал, что доволен тем, как обстоят дела. Ему выделили небольшой угол в общекомнате, похожей на ту, в которой он жил в Школе – только куда более грязной. С другой стороны, он мог задёрнуть занавески, и его койка на втором уровне превращалась в маленькую укромную спальню, в которой он мог наслаждаться свободой и независимостью. Его дважды кормили – оба раза это было мясо мутакрысы, – но, как объяснил Кавониус, рано или поздно Диму придётся самому добывать себе пропитание. Когда ему отрезали кусок ноги, считалось, что он как бы сделал взнос в общий котёл, а значит, получил право на доступ к кормушке, но это было только на самое первое время.

– Понимаю, – Дим подумал, что с моледиссемблерным клинком он бы вполне смог охотиться на мутакрыс. – Пополам делает это с лёгкостью, думаю, и я смог бы справиться с мутакрысой.

Кавониус встал и заглянул Диму в глаза.

– Ты что, ничего не понимаешь, парень? – прошипел он. – Эта койка раньше принадлежала Трегу – Пополам отправил его на охоту одного, как раз перед твоим прибытием. Если бы не Трег, мы бы попали в засаду мутакрыс, и тогда бы нас ничто не спасло – голодные, эти существа гораздо опаснее.

– И что?.. – Дим заподозрил неладное. Кавониус наклонился к нему и перешёл на шёпот. – У Трега остались друзья, и кое-кто уже сейчас поговаривает, что его подставили, чтобы можно было тебя подселить. Если бы не Пополам…

Кавониус многозначительно замолчал. Дим вскоре отлучился под благовидным предлогом и зашёл к Пополаму – тот как раз находился в компании девушки, более известной как Тик-Так. Тик-Так обладала соблазнительной фигурой; с красивого личика смотрели глаза цвета расплавленного серебра, а волосы её были прямо как золото – когда она встряхивала ими на свету, те сверкали подобно дорогим украшениям. Тик-так, по слухам, обладала встроенными биочасами – те позволяли клиенту самому устанавливать характеристики полового акта: его продолжительность, количество оргазмов, вероятную беременность. Как поговаривали злые языки, хирургически изменённая матка Тик-Так позволяла ей забеременеть и успешно выносить ребёнка даже от животного или представителя иной цивилизации. Иногда такие клиенты посещали Гейомию и заказывали не только «базовые», но и «особые» сексуальные услуги. Конечно, Тик-Так была девушкой Пополама – а чьей ещё она могла быть девушкой? – но она была проституткой.

Пополам затянулся сигаретой, в которой к табаку явно был примешан наркотик, и, повернувшись светлокожим профилем, спросил у Дима:

– Полуметр, да? Чего тебе нужно?

Диму не нужно было ничего придумывать. Воспитатели давно приучили его к тому, что всегда следует повторять их же собственные слова.

– Я хочу быть членом общества, а не какой-то дрянью, Пополам.

Великан рассмеялся и переглянулся с Тик-Так.

– Да ты смышлёный малец, как я погляжу.

– Я уже совершеннолетний, – ответил Дим как можно более твёрдым голосом.

– Да, действительно, – Пополам стряхнул пепел в кружку с надписью: «Трезвость – путь к спасению». – Что скажешь, Тик-Так, найдём для парня какую-нибудь работёнку почище?

Могучая рука сжала девушку в своих объятиях. Та весело рассмеялась и затянулась сигаретой Пополама. Он тем временем разглядывал Дима, словно ища в мальчике какие-нибудь скрытые таланты.

– Слушай, а если его посылать в город за покупками или там передать что-нибудь?

– Ой, что ему можно доверить, – Тик-Так передала сигарету обратно.

– Ну, хотя бы воду – для начала.

– Воду? – Диму это не казалось особенно сложным.

– Да, – кивнула Тик-Так, – воду. Чистая вода сейчас большая редкость. В некоторых районах она ценится очень дорого. Вот такая кружка, например, может стоить тысяч пятнадцать в «декретках».

– Декретки – а что это?

Тик-так махнула изящной рукой:

– Бумажные деньги, утверждённые президентским декретом взамен палладиевой монеты. Говорят, это временная мера.

– Ага, – хохотнул Пополам. – Уже лет пятьдесят говорят.

– Если бы некоторые самцы не размножались так быстро, монет бы на всех хватало, – Тик-Так ласково обхватила шею своего парня и поцеловала его в коричневые губы правого профиля.

– Люблю тебя с обеих сторон, – игриво сказала девушка и, развернув лицо Пополама левой стороной, снова впилась в его губы. Наконец, они оторвались друг от друга – ровно настолько, чтобы избавиться от лишнего.

– Вечером я сам зайду за тобой, – сказал двухцветный гигант. – Поведу тебя к серьёзным людям.

Истолковав последовавший небрежный жест как прощание, Дим удалился.

7

Тусклая лампочка без абажура, освещавшая общекомнату, то и дело мерцала – порой свет и вовсе тух, вызывая ругань игроков в «бриг», сгрудившихся за карточным столом. Проводка была давным-давно источена мутакрысами, чьи острые зубы одинаково легко перегрызали как человеческие кости и сухожилия, так и изолированные кабеля. Дим, лежавший на своей койке, уставившись в потолок, ругался про себя, в то время как его товарищи азартно щёлкали картами. Игра казалась Диму слишком сложной, это был совсем не тот «бриг», к которому он привык. В Школе они пользовались специальной колодой, разделённой на четыре масти; карты с определённым количеством значков в форме космического корабля того или иного класса, раздавались на всех игроков. При розыгрыше первой взятки оппонент сдающего выкладывал карту вслепую – если твоя не соответствовала ей по масти, ты проигрывал, если же значки совпадали, то побеждал тот, кто положил карту с большим количеством значков. «Бриг», в который играли в канализации – здесь на такое слово не обижались, – был куда более сложной игрой: разделённые на пары, картёжники долго торговались, обязуясь взять то или иное количество взяток. Масти имели свои названия: «флот Лиры», «эскадрилья Денеб» и тому подобное. Карты делились на классы, и один корабль был сильнее другого – но система, по которой они «гасили» друг друга, была непонятной Диму. Похоже было на то, что каждая масть давала своему классу преимущество, если он имеет парой определённый корабль – и противостоит определённому типу вражеского корабля. Дим, сперва чувствовавший себя полным убожеством в компании настолько образованных людей, вскоре, однако, успокоил себя тем, что вот-вот придёт Пополам и уведёт с собой туда, где его ждёт ответственное задание и лучшая жизнь. Однако время шло, а светлокоже-чернокожий великан всё никак не появлялся. Дим подумал с горечью, что он, должно быть, просто забыл о своём новом подручном или ему просто не до этого. А вдруг от выпускника Школы попросту отделались? Они все – взрослые люди, обладающие богатыми знаниями о мире – зачем им Дим? Может, они просто хотят его съесть? Страх начал подкрадываться к его горлу, постепенно перекрывая доступ воздуха в лёгкие. Дим задыхался…

Дверь, прогремев, открылась настежь – вошёл Пополам. Бросив на игроков обжигающий взгляд, он спросил – будто сирена заревела, – где находится Полуметр?

Слёзы радости увлажнили щёки Дима. Он спрыгнул с койки и, не обращая внимания на общежителей, подбежал к Пополаму.

– Пойдём, – сказал тот, – Ргот не любит ждать.

Головы присутствующих обернулись; все таращились на Дима во все глаза, будто он спустился с небес. В действительности так и было, ведь никто из них не проявил такой самоотверженности, как он, согласившийся отдать ногу ради спасения угнетённых бедняков. Высоко задрав нос, Дим, чуть прихрамывая, приблизился к двери. То, что Пополам, двинувшийся следом, прикрыл за ним тяжеленную дверь, стало для Дима лучшей наградой за утраченные части тела и имени.

Подземный коридор, освещённый лампами, чей свет ежесекундно вздрагивал от перепадов напряжения, повернул несколько раз, прежде чем они подошли к лестнице, вмурованной в стену. Вверху виднелся люк с дактильным сенсором – такие же замки стояли на всех дверях в Школе. Значило ли это, что там живёт кто-то вроде Воспитателя – или даже Директора? Очевидно, да.

Дим стоял у лестницы в замешательстве, боясь сказать Пополаму, что не сможет взобраться самостоятельно – искалеченные конечности были слишком слабы. Боясь, что великан накричит на него или накажет, мальчик посмотрел на него, пытаясь придать лицу виноватое выражение.

– Не бойся, – рука, толстая, как трубопровод, обхватила его за талию и подняла, будто пушинку. Единственной рукой и обеими Дим держался за Пополама, пока тот лез вверх. Запор открылся, едва к нему прикоснулся палец коричневой руки, тут же откинувшей крышку люка в сторону.

8

Ргот, повелитель Иррегуляров, принял своих гостей в помещении, которое по меркам канализации вполне заслуживало того, чтобы его называли тронным залом. Можно было, конечно, сказать, что речь идёт всего лишь о павильоне, расположенном где-то на окраине Туфы, который бездомные переоборудовали для собственных целей, но так мог говорить только тот, кто ничего не знал о грязи, мраке и ужасе, скрытом в глубинах канализации. Здесь же, в лучах солнечного света, пробивавшегося сквозь несколько маленьких окошек под потолком, любой подданный ощущал, что стоит перед королём. И Ргот бфл достоин того, чтобы его называли королём: сидя на троне, покрытом голографической позолотой, он пристально разглядывал посетителей, пока его пальцы гладили волосы Тик-Так, усевшейся тут же в ногах. Дим замер, поражённый видом властелина: голова его была неестественно большой, словно нарочно созданной для того, чтобы стать вместилищем гениальных мыслей – и притом совершенно безволосой. Не выбритой наголо, не облысевшей, а именно безволосой. Почему-то, даже сам не зная, почему, Дим был совершенно уверен, что на этой голове за всю жизнь не появилось ни единого волоска. В центре лба находилось что-то вроде шишки или большого мозоля, наверняка, возникшего в результате напряжённого умственного труда. Тело же, затянутое в синий бархатный костюм, богато украшенный драгоценностями из палладия, было на удивление маленьким, почти таким же, как у Дима. Тот немедленно заподозрил, что такое сложение, вероятно, является отличительной чертой всех гениальных людей, однако его всё же удивило, что настолько большая голова может спокойно удерживаться на столь хлипких плечах.