Irresistible

– Привет. Она не отрывала глаз от книги.

– Все в порядке?

– Думаю, да.

– Ты думаешь? Я взял у нее из рук книгу в мягкой обложке и закрыл ее.
– Это звучит не очень убедительно.

– Папа, ты потерял место на котором я остановилась, - сказала она раздраженно.

– Я найду его снова. Скажи мне, что случилось.

– Ничего. Она играла с несколькими свободными нитками на своем одеяле.

– Я тебе не верю.

Она пожала плечами.
– У меня болит живот.

Обеспокоенный, я положил ее книгу на тумбочку.

– Твой живот не беспокоил тебя уже несколько месяцев. Что-то случилось?

– Нет.

Я не поверил ей. Очевидно, что проблема была, но она не собиралась говорить мне, в чем она заключается. На мгновение я запаниковал, что это что-то связанное с половым созреванием, у меня закружилась голова, и я вспотел. Что, черт возьми, я собирался делать, когда начнутся все эти изменения? Боже, почему они не могут оставаться вечно маленьким?
– Милли, ты… Мой голос надломился, и я прочистила горло.
– Хочешь грелку? Адвил?

– Нет. Я в порядке, папа. Она повернулась на бок спиной ко мне.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Я наклонился, поцеловал ее голову и выключил лампу. Ее волосы тоже пахли сладко, но не детским шампунем. Больше фруктами. Как женские шампуни. Потом я еще минуту стоял и смотрел на нее, удивляясь, как пролетели года. Казалось, что только вчера...

– Папа?

– Да?

– Что ты делаешь?

– Смотрю на тебя. Думаю о том, что ты слишком быстро растешь.

– Перестань. Это странно.

Я засмеялся.
– Извини. Я уже ухожу. Ты уверена, что не хочешь грелку?

– Уверена. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Я дошел до ее двери и обернулся.
– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Спустившись вниз, я почувствовал себя немного лучше, но не намного. Боли в животе Милли, как и кошмары Фелисити и боязнь монстров Уинифред, начались после отъезда их матери и обычно вспыхивали всякий раз, когда Карла говорила, что приедет в гости, хотя она редко это делала.

На кухне я подошел к телефону Милли, который был подключен к зарядке, взяла его и ввела пароль. У нас с ней было соглашение - я разрешал ей иметь телефон, а она разрешала мне иметь к нему доступ в любое время, чтобы убедиться, что она не сидит в социальных сетях и не переписывается с серийными убийцами. Время от времени я просматривал ее сообщения, но в основном это были длинные переписки, полные эмодзи, между ней и несколькими друзьями, и иногда сообщения от ее матери.

Когда я увидел, что Карла выходила на связь сегодня, боль в животе Милли обрела смысл.

Привет, дорогая, я просто хотела сказать тебе, как я рада тому что увижу тебя! Не забудь, ничего не рассказывай своим сестрам, чтобы это было сюрпризом! Я говорю тебе об этом только потому, что ты прислала мне сообщение, в котором написала, как сильно ты по мне скучаешь. Это было так мило с твоей стороны написать мне, но, услышав, что ты грустишь из-за меня, мне тоже стало грустно. После этого у меня несколько дней была мигрень. Я бы очень хотела быть там на показе мод матери и дочери, о котором ты говорила, но эта дата мне не подходит. Но зато я увижусь с тобой в пятницу, и мы так хорошо проведем время!

Я положил телефон, моя кровь кипела. Я специально попросил Карлу не рассказывать детям о ее визите, а она тут же за моей спиной начала переписываться с Милли. И как она смеет заставлять Милли чувствовать себя виноватой за то, что та сказала ей, матери, что скучает по ней! Задыхаясь, я метался по кухне. Мне хотелось ударить что-нибудь. Швырнуть что-нибудь. Разрушить что-нибудь. Открыв заднюю дверь, я я несколько раз вздохнул ледяного воздуха, чтобы успокоиться, но это почти не возымело эффекта. Затем я вошел в дом и выпил немного виски.

Через десять секунд я уже поднимался по лестнице по трое за раз, затем открыл дверь Милли.

– Милли? Ты еще не спишь, дорогая?

– Нет.

– Могу я с тобой поговорить?, спросил я, борясь за самообладание.

– Можешь.

Я подошел к ее кровати и сел у ее ног.
– Я видел сообщение от мамы на твоем телефоне. Это то, что тебя беспокоит?

Молчание.
– Она сказала, что приедет в гости.

– Я знаю.

– Она действительно приедет на этот раз?

– Этого я не могу сказать.

Милли повернулась и посмотрела на меня.
– Иногда я очень скучаю по ней и хочу, чтобы она была здесь. А иногда мне хочется, чтобы она просто держалась подальше.

Мое горло сжалось.
– Это нормально, что ты так хочешь, дорогая. Все, что ты чувствуешь, это нормально.

– В школе проходит показ мод с матерью и дочерью, - грустно продолжила она.

– Я знаю. Для чего он?

– Это что-то вроде сбора средств. Я должна сама создать свои наряды. Все мои подруги делают это.

– Ну, это глупо и несправедливо, - огрызнулась я.
– Не у всех есть мама.

– У всех моих друзей есть. Даже если их родители развелись, их матери все равно рядом.

Я выдохнул, чувство вины тяжелым грузом лежало на моих плечах.
– Мне жаль, Миллс.

Милли замолчала на мгновение.
– Она хоть еще любит нас?

– Конечно, любит. Я наклонился к ней, положил руку ей на плечо и откинул ее волосы с лица.
– И я тоже.

– Я знаю, что ты любишь.

Это должно было сделать меня счастливым, но я все еще чувствовал, что этого как-то недостаточно. Я попытался снова.
– Иногда мамы и папы решают, что больше не хотят быть женатыми, но они всегда любят своих детей.

– Но если ты любишь кого-то, ты хочешь быть с ним, правда?

– Ну... да. Обычно. Но любовь - это сложно.

– Такого не должно быть, - сказала она со свирепостью.
– Если ты любишь кого-то, ничто другое не должно иметь значения. Ты должен делать все возможное, чтобы быть с ним как можно больше.

– Я согласен.

Она замолчала на мгновение.
– Мама говорит, что ты недостаточно любила ее, и поэтому ей пришлось уйти.

Мое самообладание пошатнулось.
– Это чертовски смешно. Затем я вздохнул.
– Извини. Я положу доллар в банку, когда спущусь вниз.