Исайя. Сердце однолюба

– Здесь все, что Катарине понадобится. Нужно приобрести как можно скорее.

– Малика будет постоянно с вами, как только ребенок привыкнет к ней, ты покинешь этот дом, – говорит он.

А меня словно кипятком облили. Я смотрю на него в шоке.

– Нет. Она привыкла ко мне, мы всегда были вместе.

– Это не обсуждается. Я не хочу тебя видеть, ты мне противна, ты даже не представляешь, сколько усилий я прикладываю, чтобы не задушить тебя.

И я взрываюсь.

– Да мне пох*р на твои чувства! Ты чертов эгоист! Ты можешь хоть раз о дочери подумать? Поставить ее спокойствие и чувства на первое место? Ты же ничего не знаешь! Ты просто слабак! Только слабаки бросают своих детей, – я замолкаю, тяжело дышу.

Исайя резко поднимается с кресла и идет на меня, я пячусь назад. В его взгляде такая чернота, пробирает до самых костей.

Придушит, мелькает мысль.

Упираюсь спиной в стену, он нависает надо мной. Тяну воздух носом, и его запах наполняет легкие. Он пахнет опасностью, безумием и горем.

– Что, ударишь? – голос трясется, смотрю ему в глаза. – Бей. Ты же все уже решил, да? И знаешь, что для Катарины лучше. Ты же “папа”.

Он вздрагивает, словно от пощечины.

– Я… – начинаю говорить, но Иса накрывает мой рот своей огромной ладонью.

– Заткнись, блть, – говорит холодно. – Еще слово, и я посажу тебя на цепь вместо собаки.

Я замолкаю, потому что посадит.

Дышу тяжело, рвано.

Между нами такое напряжение, воздух электризуется и коротит. Я хочу оттолкнуть его от себя, ударить! Но стою спокойно, словно завороженная. Выдыхаю ему в руку, во рту пересохло, и я неосознанно облизываю свои губы и языком провожу по его ладони. На кончике языка вкус его кожи. Мне хочется еще раз высунуть язык и исследовать каждую линию.

Чувствую, как грудь тяжелеет, а соски становятся твердыми.

Кожа покрывается мурашками, мне хочется сжать ноги вместе.

Исайя медленно наклоняется ко мне.

Глава 9

Лера

Я замерла и ждала…

Чего? Самой страшно признаться.

Исайя так близко, что дух захватывает.

И глаза не бездушные, нет. В них столько эмоций. Они такие глубокие, тягучие, затягивают. И взгляд этот оценивающий, раздевающий, от которого кожа дымится и плавится.

Сжал за плечи со все силы, мне пришлось на носочки встать. Чувствую его дыхание на своем лице. Меня начинает бить мелкая дрожь. Я смотрела его сильную шею, на белую футболку, скулы, губы… Мне до одури хотелось прикоснуться к нему. Я гадала, какой его кожа будет на ощупь? А если провести по ней языком? Зарыться пальцами в волосы.

В моих мыслях жесткое порно. Дикий голод и нереальное влечение.

Я даже не знаю, чего хочу больше: чтобы он меня поцеловал или расцарапать ему лицо.

Боже, боже, боже…

Иманов моргает, и в глазах снова злость. Момент разрушен. Он буквально отталкивает меня вбок от себя, я едва не падаю. Сжимает кулаки, тяжело дышит. Я тоже с трудом вдыхаю в себя воздух. Держусь за стену и пытаюсь в себя прийти.

– Пошла вон отсюда, – рычит он.

Дважды повторять не надо.

Я открываю дверь и просто пулей бегу в детскую, закрываю дверь на ключ, словно это может помочь. Спиной к двери прислоняюсь, а ладони прикладываю к груди, где бешено стучит сердце.

Что это сейчас было? Наваждение какое-то, не иначе. Как еще объяснить эту странную реакцию? Я же его ненавижу! Как я могу его хотеть? Это просто стресс…

Я пыталась себя уговорить, что это просто стресс или что-то такое, но по влаге между ног я понимала, что влипла. Я не хочу его хотеть. Только не Исайю. Это насмешка судьбы.

Я отошла от двери и легла на кровать рядом с Риной. Я сделаю вид, что ничего не было. Я беззвучно засмеялась. Ничего и не было! Я себе напридумывала что-то. Какая же дура, с ума сойти.

Катарина заворочалась во сне и обняла мою руку. Мое сердце тут же наполнилось нежностью к этой малышке. Мысли о ее отце отошли на второй план. Девочка смешко причмокнула губами, я не удержалась, поцеловала ее в лобик. А потом сама не заметила, как уснула.

Малая проснулась и сразу же начала меня будить. Я открыла глаза и немного поиграла с ней в кровати. Обожаю эти моменты, когда она просыпается, столько любви в ней после сна. Но длится это недолго, Катарина находит более важные дела, чем обнимашки со мной. Она снова пошла проверять свои игрушки, а я поняла, что безумно хочу кушать. Я не ела больше суток. По моим ощущениям, мы спали часа три, значит, и малышке скоро кушать.

– Пойдем на кухню? – спрашиваю у девчушки. – Поищем что-то в холодильнике? Может, там есть что-то сладкое.

– Банан? – уточняет Рина.

– Может и банан, а может, яблоко!

– Хочу яблоко!

– Тогда пойдем искать.

Мы с Риной выходим из комнаты, и я быстро бросаю взгляд на дверь кабинета Исайи, закрыта. Вот и хорошо. Мы спускаемся по лестнице и идем на кухню. Вроде правильно, если я верно запомнила путь. Мы находим кухню, и я сразу вижу там детский стульчик.

– Солнышко, смотри, какой у тебя стул красивый! Какого цвета?

– Розовый, – отвечает по-детски.

– Хочешь сюда сесть?

– Да!

Я подхватываю малышку на руки и сажаю на стул. Сердце пропускает удар. Исайя прочитал список, что я ему оставила…

На плите готов обед. Там я нахожу небольшую кастрюлю с супом из фрикаделек и графин с компотом, понимаю, что кто-то приготовил это специально для Катарины. К супу я нарезаю ломтики огурцов и наливаю компот. Ставлю все перед малышкой. Она с удовольствием начинает кушать.

У меня урчит живот, но я не решаюсь есть то, что приготовили для Рины, надо что-то другое поискать. И когда я собираюсь это сделать, на кухню заходит Малика и кидает на меня злобный взгляд.

– Проснулись? Наконец-то. У девочки сильно сбит график сна, – говорит она.

Я только сейчас смогла ее внимательно рассмотреть. На вид ей около тридцати лет, плюс-минус. Высокая, стройная, с черными волосами и карими глазами. Ее можно было бы назвать красивой, если бы эта мразь не ударила моего ребенка.

– Тебе-то что? – грубо отвечаю я.

– Я воспитатель высшей категории! И когда ребенок спит в обед четыре часа – это не нормально.

– У нее был стресс и много новых эмоций.