Исцеление наших самых глубоких ран. Холотропный сдвиг парадигмы
Шрифт:
Прощание Альберта и Стена после семинара в Грюйере (см. текст)
После экскурсии по музею наша группа собралась за круглым столом, чтобы прослушать и обсудить лекцию Альберта. Одним из самых поразительных аспектов его личности была страстная любовь к природе. Ребенком Альберт пережил мощный мистический опыт во время прогулки по лугу, и он больше всего любил проводить время в природной обстановке, в том числе в своем красивом саду. В профессиональной жизни его основным интересом была химия растений и животных. Он провел важное исследование химического строения хитина – главного компонента клеточных стенок грибов и экзоскелетов беспозвоночных, в частности, ракообразных (крабов,
То, как Альберт говорил об ЛСД, напоминало верования туземных культур, где психоделические растения считались обладающими определенными характеристиками сознательных существ. Он поделился с нами своим убеждением, что его открытие психоделических эффектов ЛСД-25 не было случайностью или даже «везением», как он обычно называл его в своих публичных лекциях. В 1938 г., когда он впервые синтезировал ЛСД, ему было трудно согласиться с выводом фармацевтического отдела фирмы «Сандоз», что у этого вещества не было никаких свойств, заслуживающих дальнейшего исследования. Продолжая синтезировать другие производные лизергиновой кислоты, он не мог выкинуть из головы ЛСД-25; у него было сильное ощущение, что фармакологи, должно быть, что-то проглядели, когда испытывали это вещество.
К апрелю 1943 г. это чувство стало таким непреодолимым, что он решил синтезировать еще один образец ЛСД-25. Это было весьма необычно – как правило, экспериментальные вещества определенно исключались из программы исследований, если оказывалось, что они не представляют фармакологического интереса. Работая над этим синтезом, Альберт пережил необычное состояние сознания («случайную интоксикацию»), что побудило его к его знаменитому эксперименту на себе с 250 мкг ЛСД (Hofmann, 2005). Его твердое убеждение, что в ЛСД есть нечто особенное, в конце концов достигшее кульминации в побуждении синтезировать еще один образец для более глубокого изучения, трудно объяснить рационально. Описывая эту последовательность событий, Альберт говорил: «Я не открывал ЛСД; ЛСД нашел и позвал меня».
Выступление Альберта перед нашей группой в Грюере превратилось в страстный апофеоз красоты и тайны природы и творения в целом. Он говорил об удивительной химии, дающей начало пигментам, которые ответственны за великолепную окраску цветов и крыльев бабочек. Он считал сложность химических формул, ответственных за цвета в природе, безошибочным доказательством того, что Вселенная имела генеральный план и создавалась высшим космическим разумом. Изучая эту замечательную алхимию природы, он мог чувствовать мысли и руку Творца. По его мнению, те, кто верит, что атомы способны делать подобные вещи сами по себе, не знают, о чем они говорят.
Кроме того, Альберт подробно говорил о том, как он благодарен за то, что он живет и сопричастен чуду сознания. Он подчеркивал необходимость принимать творение во всей его полноте – включая его теневую сторону, – поскольку без полярной противоположности Вселенная, в которой мы живем, не могла бы быть создана. Когда он ушел, мы все чувствовали, что только что присутствовали на даршане с духовным учителем. Было ясно, что Альберт принадлежит к группе великих ученых – подобных Альберту Эйнштейну и Исааку Ньютону, – кого скрупулезное занятие их научной дисциплиной привело к осознанию божественного порядка, лежащего в основе мира материи и природных явлений.
Через несколько месяцев после событий в Грюере я вернулся в Швейцарию, чтобы праздновать столетний юбилей Альберта. Утреннее празднование в Музее естественной истории в Базеле было очень официальным событием, на котором присутствовали многие люди из психоделического мира, публичные фигуры и друзья Альберта. Президент Швейцарской конфедерации Мориц Лёй-енбергер написал специальное письмо по этому случаю; в нем он называл Альберта «великой фигурой в исследовании человеческого сознания». Вечером я вместе с двумя моими друзьями и коллегами, Соней и Джураджем Стик, был приглашен на совершенно другое празднование дня рождения Альберта, проходившее в старом отеле в Берге – небольшом городке на швейцарско-французской границе, где жили Хофманны. Дети подносили
Альберту цветы, читали стихи и пели песни. На этой трогательной церемонии мы не слышали ни одного упоминания об ЛСД; мы не были уверены, знали ли вообще жители Берга о том, что Альберт дал миру. Они просто праздновали день рождения замечательного соседа, достигшего весьма почтенного возраста в 100 лет.Последний раз мне представилась возможность провести некоторое время с Альбертом двумя годами позднее во время Всемирного психоделического форума в Базеле. Его имя было в списке докладчиков, но он чувствовал себя слишком слабым, чтобы прийти и выступить с лекцией. Ганс Руди и Кармен Гигер, их помощник Стефан Стуки и я получили приглашение посетить Альберта в его доме в Берге. Хотя ум Альберта по-прежнему был совершенно ясным, его физическое состояние быстро ухудшалось. Мы провели с Альбертом несколько драгоценных часов, возвращаясь к старым воспоминаниям и слушая, как он делился с нами своими самыми недавними философскими и метафизическими идеями. Я был очень тронут, услышав, что он ежедневно читает отрывки из моей книги «Величайшее путешествие: сознание и тайна смерти» (Grof, 2006), которую он держал на своем прикроватном столике. Наблюдая красивый закат из окна гостиной, мы все совершенно ясно осознавали, что это были наша последняя встреча и конец целой эпохи. Учитывая долгую и плодотворную жизнь Альберта, мы испытывали очень смешанные чувства – глубокую грусть от предвидения его приближающейся смерти, равно как и восхищение его достойно проведенной полной и счастливой жизнью. Четыре недели спустя Альфред мирно скончался от сердечного приступа.
Какими бы жесткими и иррациональными ни были административные и юридические меры против частного и профессионального использования ЛСД, Альберт никогда не терял веры в его терапевтический и духовный потенциал и надеялся, что научные свидетельства со временем восторжествуют над массовой истерией. Он продолжал верить, что когда-нибудь эти ценные инструменты снова будут использоваться с огромной пользой для человеческого общества. Благодаря своей необычайной энергии и своему долголетию наряду с решительностью и упорством Рика Доблина и Междисциплинарной ассоциации психоделических исследований Альберт был способен в конце жизни увидеть замечательное всемирное возрождение научного интереса к психоделическим веществам, включавшее в себя возобновление психотерапевтических исследований с помощью ЛСД.
В США к психоделическим исследованиям вернулись несколько крупных университетов – Гарвардский университет, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе (UCLA), Университет Джона Хопкинса, Нью-Йоркский университет, Калифорнийский университет в Сан-Франциско (UCSF), Чикагский университет и Университет Аризоны в Туксоне. В Чарльстоне (Южная Каролина) д-р Майкл Митохофер и его жена Анни сообщили о положительных результатах использования энтеогена МДМА (экстази) для лечения посттравматического расстройства (PTSD) (Mithoefer et. al., 2010). Их работа могла бы иметь важные следствия для разрешения трудной проблемы эмоциональных расстройств у ветеранов войн. В настоящее время важные психоделические исследования проводятся в Швейцарии, Германии, Испании, Великобритании, Нидерландах, Израиле, Бразилии, Перу и многих других странах мира. XVII Международная трансперсональная конференция, которая проходила в июне 2010 г. в Москве, включала в себя специальную программу, знакомившую участников с новым поколением психоделических исследований.
Хотя возрождение психоделических исследований очень радует, большинство новых работ повторяют, с использованием более строгой научной методологии, исследования, которые уже проводились в прошлом, в том числе эксперимент Страстной Пятницы Вальтера Панке, показавший энтеогенное действие псилоцибина (Pahnke, 1963), психоделическую терапию с онкологическими больными (Grof, 2006) и использование психоделиков для лечения невротиков и алкоголиков (Pahnke et.al, 1970). Среди достойных внимания исключений следует упомянуть использование новых методов формирования изображения в фундаментальном исследовании действия психоделиков на мозг, а также новаторскую и значительную работу с людьми, страдающими от посттравматических расстройств (PTSD) (Mithoefer et. al, 2010).
Многообещающие результаты в этой последней категории имеют наибольшие шансы вдохновить клиницистов во всем мире и сделать этот вид терапии общепринятым. Проблемы американских солдат, возвращавшихся с войн в Корее, Вьетнаме, в Персидском заливе, в Афганистане и Ираке, были поистине огромными: бессонница, ужасающие кошмары, депрессия, высокий уровень самоубийств и вспышки насилия. Традиционные методы лечения оказались крайне неэффективными для этих стойких расстройств. В равной степени гигантской – хотя и меньше освещавшейся в литературе – проблема PTSD была также для советской и российской армий.