Исцеление Вечностью

Тогда Вера сняла с полки самую красивую коробку и протянула Алеше:

– Возьми. Это моя любимая. Я не успела сделать на ней надпись, и ты можешь класть в нее просфоры!

– Спасибо! – обрадовался юноша, сел за стол и за обе щеки стал уплетать и суп, и пюре с котлетами, и под конец с особым удовольствием - творожники.

Поужинав, они вернулись в комнату Александра. Немного поговорили, переходя с одного на другое, в основном ни о чем. Но вскоре стало заметно, что Алеша начал ерзать в кресле и нервничать.

– Хорошо тут у вас! Но мне пора! – сказал, наконец, он и вдруг вспомнил: - А блины?

– Прости! – виновато прижала ладони к груди Вера. – Я заказывала, но Лена опять сделала все по-своему.

– Ладно!
– успокоил ее Алеша. – Я в другой раз на них приду.

– Вот и договорились! – грустно кивнула Вера.
– И когда придешь, то… - она вдруг припала губами к уху Алеши и что-то зашептала, показывая глазами на рыжего кота.

– Хорошо!
– согласился Алеша и вздохнул: - Ну, я пойду. Меня и так уже будут бить!

– За что? – не понял Александр.

– За то, что поздно пришел.

– Ну, так ты бы сказал сразу, а то мы же не знали! И ушел бы пораньше! – расстроилась Вера.

– Так все равно бы побили, - успокаивая ее, безнадежно махнул рукой Алеша.

– Но тогда-то за что?!

– А за то, что рано!

– Ну это уже какой-то беспредел!

Александр снял с вешалки свою легкую куртку, сбегав в комнату, положил в карман свое старое, лет двадцать назад потерявшее свою силу, но и до сих пор иной раз выручавшее его удостоверение корреспондента ТАСС и решительно сказал:

– Идем, я провожу тебя и поговорю с твоими родителями!

Они вышли из дома, прошли по тротуару, спустились в подземный переход и, выйдя из него, оказались перед многоэтажкой на другой стороне дороги.

– Вот тут я живу! – сказал Алеша.

Александр сам позвонил в указанную им квартиру и встал впереди юноши, заслоняя его.

Дверь открыл пьяный мужчина с уже поднятой для удара рукой.

Увидев незнакомого человека, из-за спины которого выглядывал его сын, он так и замер, не зная, что делать дальше.

Александр же, не теряя времени, достал удостоверение и протянул перед собой.

Увидев перед собой красную книжечку с гербом давно не существующей страны и названием упраздненного Телеграфного Агентства Советского Союза, мужчина опустил руку и, быстро трезвея, забормотал:

– А в чем, собственно… зачем… почему… вы по какому делу?

– По делу вашего сына и на предмет его воспитания!

– А я что… мы ничего! – принялся оправдываться мужчина, и теперь уже выглядывавшая из-за его плеча, тоже вся испитая женщина, подтвердила: - Мы мирно живем! Никого не обижаем. Правда, Алешенька?

Вместо ответа Александр услышал позади себя то ли смешок, то ли всхлипывание.

– У меня другая информация! – строго сказал он. – И если вы еще хоть раз не то что ударите, а просто тронете пальцем Алешу...

– Все, гражданин участковый, уже завязал! – поняв, что дело, кажется, серьезное, поднял обе руки кверху мужчина.

– Я не участковый, а редактор! – поправил его Александр.

– Но если за это дело возьмусь всерьез, то, поверьте, ославлю вас на весь город, подниму общественность, вплоть до прокурора и буду тогда пострашней любого участкового. Вы меня хорошо поняли?

– Так точно, гражданин – редактор-участковый-прокурор! В жизни теперь к нему не подойду!

– Смотрите, я это проверю! – пряча удостоверение, предупредил Александр.

Униженно кланяясь и обещая наперебой, что пылинки теперь будут сдувать с сына, мужчина с женщиной удалились.

– Спаси тебя Господь, и тоже защити от всякого зла! – с чувством сказал Алеша, кивая на непривычно приветливо открытую для него дверь.
– Теперь они меня точно не будут бить!

Хорошо, радостно было на душе у Александра, когда он вернулся домой.

Но еще лучше стало после того, как задержавшаяся до его прихода Лена шепнула ему:

– Как здорово, что вы привели Алешу! Пока он здесь был – у Верочки даже анализы улучшились!

– Она, что, в больницу успела съездить? – ничего не понимая, уставился на сестру милосердия Александр. И та - для нее даже редактор епархиальной газеты не был авторитетом - укоризненно посмотрев на него, выпалила:

– Какой же вы непонятливый! А еще, говорят, писатель! Ну ладно, так уж и быть, объясню, хотя она и не велела вам говорить… У нее даже моча снова поменяла цвет на нормальный!

4

Лена ушла, и Александр остался наедине с Верой.

Вера сидела в кресле, невидящим взглядом просматривая книгу с акафистом. Александр, спиной к ней – за рабочим столом, делая вид, что перебирает страницы своей рукописи.

Как они ни оттягивали этот момент, как ни боялись его, но он наступил, как и наступает все, к чему нас ведет безжалостное время.

– Александр, - первой нарушив молчание, окликнула Вера.

– Да?
– с готовностью повернулся к ней тот.

– Я знаю, что ты все уже знаешь! – без всякой подготовки сказала она и, видя, что Александр не отвечает, с родившимся вдруг подозрением посмотрела на него: - А может быть – знал?

– Знал, - тоже без всяких уверток признался Александр.

– Ну и что ты теперь будешь делать? – с горькой усмешкой посмотрела на него Вера.
– Жалеть? Утешать? Тогда заранее предупреждаю: это не для меня. Не на такую напал. Я… буду жить!

– Конечно, будешь! – выдержав этот первый натиск, спокойно подтвердил Александр. – И сейчас, и потом.

– Ну, про это потом ты уже много рассказал мне. Это было, действительно, убедительно и красиво. Но мы ведь тогда молчали о главном - о том, что это касается лично меня, что я уже стою на самом пороге этой самой Вечности!

– И зря молчали!

– Да как я могла тебе все сказать? Ведь рак – это так страшно! – простонала Вера.
– Многие люди просто шарахаются не то, что от больных раком, но даже от одного упоминания о нем!